Закон — законам, власти — власть.

То в небо взмыть, то в пропасть пасть.

Так кто же мы теперь? Ответь!

Ты должен знать об этом, Смерть.

Ммммм… любопытно. И кто же вы, господа?

На соседнем листе красовалась обведенная в красный овал надпись "Лилигрим", прочитав ее вслух, я пробежала взглядом по расположенным ниже строчкам.

На лице у тебя "алебастровый грим".

Под глазами разводы от туши и слез.

Сердце плачет в груди. Как же так, Лилигрим?

Пол усыпан ковром из рубиновых роз.

Гм… готичненько. Еще одна страшная история из бурной жизни моего "жениха" или из его не менее бурной фантазии?

Ты лежишь среди них в потемневшей фате

Лепестками покрыт белоснежный…

— Виииииииииииииииииииииии-их! — полоснуло по ушам, как ножом по стеклу. Подпрыгнув от неожиданности на скамье, я ударилась об край тяжелого стола, отбив себе бедро. Каменная мебель в ответ даже не качнулась.

Черт! Черт-черт-черт! Неужели снова "трава"? Судя по блаженной физиономии отлепившегося от чашки Ринго, с характерным поскуливанием ползущего к краю столешницы через все продукты напролом — да! И кто развлекается? Смерть? Но он вроде дежурит в ночь, или я что-то напутала? Вытянув руку, поймала зверька за шкирку, но его тощее под шерстяной шубкой тело ускользнуло от меня, оставив в пальцах клок серой шерсти. Н-да…

Следующим объектом моей охоты стал полосатый хвост, выставленный трубой.

— А ну, стоять… лунатик ушастый!

Ринго продолжал ползти, усердно перебирая лапами по столу, но, благодаря моим усилиям, с места не двигался. В комнате стоял жуткий скрежет от царапающих по каменной поверхности когтей. Эдак он их до основания сточит. И что делать? Вопрос решился мгновенно. Пленник завопил, я снова подпрыгнула, руки ослабили хватку — и хвост выскользнул из них вместе с хозяином. Мохнатый шар, вырвавшись на свободу, приобрел нехилое ускорение, и, словно резиновый мяч, шмякнулся на пол. Крякнул, фыркнул, тряхнул ушами, а затем победной походкой потрусил к выходу.

Ну-ну, вперед и с песней. Добрый "дедушка Мороз" запер ее на ключ. А я то, глупая, и забыла. Зря самоотверженно билась об стол, желая удержать полусонного "наркомана" от очередной травяной "дозы".

Расслабившись, снова сунула нос в тетрадь, желая узнать, что за птица эта бледнолицая дама в розах и слезах? Начало меня заинтриговало и очень. Было в нем какое-то завуалированное сообщение. Разгадать его сразу я не смогла, но неприятный холодок по спине ощутила. Глаза быстро нашли нужную строчку, и губы едва заметно шевельнулись, прошептав:

— Лепестками покрыт белоснежный наряд.

Бум! Бум-бум-бум! — глухие удары, доносящиеся от двери, отвлекли мое внимание. Взглянув на источник шума, я села, подперла щеку рукой и задумалась… о жизни такой непростой. Особенно для ушастых любителей "растительности".

— Бум! — со всего размаха врезавшись головой в дверь, Ринго отошел, потряс пострадавшей частью тела и снова ринулся на таран. — Бум, бум!

Такими темпами эта умная зверушка заработает себе сотрясение мозга и станет… не умной зверушкой. Хотя сейчас я в умственных способностях малыша сильно сомневалась.

— Бум-бум-бум! — постучался лбом слегка (явно не до конца, раз продолжает) проснувшийся "обморок" и радостно заскреб когтями по двери.

Мелькнули тонкие нити потревоженной печати. Твою ж мать! Арацельс сказал ведь, что ее можно отключить лишь с той стороны, с которой активировали. Но он не упоминал, что это сделать могу не только я.

Мимоходом взглянув на белую точку символа Карнаэла, я принялась торопливо выбираться из-за стола. Спешка скорости не прибавила, чего нельзя было сказать о Ринго. Видимо, с пробуждением сознание все ж таки посетило его дурную башку, потому что он оставил попытки проломить ею дорогу к "светлому будущему", а вместо этого принялся шустро карабкаться по косяку к замочной скважине.

Когда я добежала, мелкий взломщик успел не только открыть дверь, но и выскользнуть в коридор. Не когти, а набор отмычек! А еще этот вредитель разорвал своей выходкой магическую печать. И как, интересно, такая хрупкая штуковина должна была защищать меня ночью?

Белое пятно на запястье уменьшилось до пары миллиметров. Скоро уже… угу. Скоро я прочувствую всю прелесть своего положения в гордом одиночестве с открытой дверью (ключ мне Хранитель, естественно, не оставил) и без печати. Восхитительно! Я влипла? Да-ааа!!! Или… нет? Голова соображала на пределе своих возможностей. Что там говорил Арацельс про печать? Именно. Вдох-выдох, я спокойна, собрана и… снова спокойна. Плевать на дверь. Надо просто сосредоточиться и повторно активировать печать. Без присмотра блондина… ну и что? Я же умею это делать, значит, все получится.

Подойдя к выходу, решительно распахнула полуприкрытую дверь и принялась чертить дрожащими пальцами левой руки (той, где был знак) семиугольную фигуру между косяками. Если Ринго охота шляться по коридорам в это время условных суток — пусть. А меня достаточно настращали, чтобы я сидела и не высовывалась до утра. Хорошо наслаждаться экскурсией, когда рядом есть те, кто о тебе заботятся. А на самостоятельные вылазки в мрачные коридоры Карнаэла я не подписывалась.

Линия, перпендикуляр… главное не перепутать. Окружность и еще одна, словно рисуешь в воздухе бублик. А потом…

— Виииииииииии-виииииии-иииииии…

Рука дрогнула, сбившись. Зарождавшийся узор полупрозрачной паутинки рассыпался, не успев окрепнуть. Дьявол! Да что его там… режут, что ли? Выругавшись, начала чертить невидимые линии заново. А на душе стало совсем паршиво. Так паршиво, что, сделав пару движений, я плюнула и снова выругалась, поминая нехорошими словами ушастую тварь, его хозяина и одного грустно-печального "теленка", которому завтра переломаю все рога. И пусть у него их нет, все равно переломаю, хоть что-нибудь… если доживу. Зря я не уточнила, почему Эсса седая и со шрамами? Есть почва для размышлений, ага. Как раз самое время задуматься.

— И-и-и… — словно захлебывающийся рыданиями детеныш, всхлипнул Ринго где-то в глубине коридора. — Иииииииииииии… — Донесся его жалобный голос, заставив мое сердце болезненно сжаться.

— Нет. Не пойду туда, не пойду! Ни за что и никогда не пойду туда ночью, — высунувшись за дверь, бормотала я.

— Виииии, — неслось из-за поворота в ближайший тоннель.

Застрял он там, что ли? Или "траву" не дают? Ууууууу, гадство! Что же делать-то?

— Ринго! — крикнула я негромко, в ответ снова жалобно запищали, не делая попыток явиться на зов. — Иди сюда, малыш. Я тебе шоколадку дам, за ушком почешу, песенку спою колыбельную и вином с кружки напою. А? Рииииинго.

— Вииииииииии, — грустно откликнулся из-за поворота мой непутевый собеседник.

— Ну и как хочешь! — разозлилась я, вновь обратившись к печати. Ночь еще не наступила, но минут через двадцать-тридцать будет тут как тут. А в этом чудном местечке и днем все не слава богу.

Я чертила, сбежавший ушастик молчал. Подозрительно долго молчал. Нервы мои натягивались с той же скоростью, что и нити магической "паутины". Последняя не должна была лопаться по идее, а что делать с первыми? И когда я только успела так привязаться к большеглазому паразиту, из-за которого теперь под угрозой моя безопасность? Да и его тоже.

— Ринго?! — не выдержав, крикнула в пустоту коридора.

Тишина.

— Рииинго?!

Ноль эмоций.

Я. Туда. Не. Пойду.

Или пойду?

Ну, да. И будет все, как в западных ужастиках. У вас темно, безлюдно, страшно и раздается холодящий душу вой… Значит, мы идем к вам!

Ага, щазззззз. Не пойду! Я же не дура.

Рука моя принялась по памяти дорисовывать печать и успела воспроизвести целых три фигуры, когда раздался тот самый холодящий душу вой… тьфу ты, писк! Такой жалобный и протяжный, что у меня не только руки, но и душа похолодела. И какая скотина издевается над бедным животным?