Святополк у окна оживился — он был чревоугодник известный; но ничего не сказал, ибо даже с его беззастенчивостью не решился говорить вперед князя.

А молодой князь выразил удивление:

— Тура? Какого тура?..

— Убили на охоте, — пояснил Рябой. — Надумали сделать подарок.

Мстислав поразмыслил немного:

— После давешней охоты у нас мяса в избытке. Совсем нет места в леднике. Как бы черви не завелись!.. Гони их в шею — этих умников! Один раз тура привезут, а потом весь год что-нибудь клянчить будут. Гони их прочь!..

Рябой кивнул и вышел.

Однако не успел Мстислав припомнить, на чем они остановились, как Рябой вернулся, и опять послышалось неприятное княжескому слуху бряцанье.

Мстислав раздраженно сверкнул глазами:

— Что еще!..

Рябой кивнул назад, на дверь:

— Стражники говорят, что это очень красивый, черный тур. Говорят, необыкновенный тур…

— Что же в нем такого необыкновенного?

— Говорят, очень большой тур. Они еще не видали такого…

— Ну и пусть! — начинал злиться князь. — Я же сказал, большая гора мяса нам ни к чему. Пусть на площади рассекут и, кто там голодный, раздадут…

Но Рябой не уходил, переминался с ноги на ногу.

Святополк вставил:

— Почему бы не взглянуть на диковинного тура? Всякому охотнику любопытно посмотреть на очень большого добытого зверя…

Но Мстислав уже был не в настроении:

— Любопытно смотреть, как зверь умирает. На тушу смотреть скучно.

Рябой поднял на него глаза:

— И еще кое-что, господин…

— Гони прочь, я сказал!..

Рябой был настойчив:

— Эти люди, охотники то есть… говорят, что зовут тура — Глеб.

— Как это? — опешил князь. — У тура есть имя?

Рябой развел руками:

— Так сказали эти люди. А мое дело лишь передать… чтобы вы потом, господин, не гневились.

Мстислав на мгновение задумался, сказал:

— Да, действительно, мне хотелось бы узнать, почему тура зовут человеческим именем. Да еще Глебом! — князь бросил взгляд на Святополка. — Пожалуй, на этого тура стоит взглянуть. Где он?

Рябой отступил шаг назад и еще раз поклонился:

— Если прикажете, его привезут.

Повелев, чтобы тура поскорей привезли, Мстислав направился на крыльцо. И Святополк поспешил за молодым князем, и многие домашние, и с ними многочисленная стража.

Ожидали на крыльце, переговаривались, с нетерпением поглядывали на ворота.

Вот ворота распахнулись, и вошли на широкий двор несколько стражников. За ними две лошади тянули повозку, на которой покоилось нечто громадное и черное.

Косматые цепные псы, учуяв дикого зверя, тут же вскочили и залаяли хрипло, зарычали, брызгая слюной. Удерживаемые железными цепями, они рвались к повозке, становились на задние лапы, вращали налитыми кровью глазами.

За повозкой следовали двое крестьян, оба были весьма примечательного вида: один — приземистый крепыш с узловатыми мускулистыми руками и с нечесанной копной волос соломенного цвета, другой — высокий, плечистый, костистый и с волчьей шкурой на плечах…

Позади охотников шла еще дюжина любопытных воинов, которые тоже не хотели упустить случая подивоваться на огромного редкого зверя. И еще шли какие-то люди, но князь не пустил их на двор — повелел запереть ворота.

Повозку остановили под самым крыльцом.

Мертвый зверь был в самом деле очень больших размеров. Ни Мстислав, ни Святополк, поучаствовавшие на своем веку во многих охотах, такого большого тура еще не видывали. Они, как завороженные, смотрели на него.

И всех остальных — и воинов, и челядинов — впечатлил добытый удачливыми охотниками зверь.

С некоторым даже испугом оглядывали княжьи дворовые люди могучие грозные рога, толстый загривок, покрытый жесткими черными волосами, мутные мертвые глаза, вывалившийся бледно-розовый язык…

Кто-то из воинов слегка ткнул туру в грудь копьем:

— Каков бык, а! Отродясь такого не видел! Всем быкам бык!

Другие посмеялись:

— Такого на тропе встретишь и все — считай, что не жил!..

Покосились на князя.

В стороне, чуя звериный дух, остервенело хрипели и гремели цепями псы.

Рябой осторожно, словно опасаясь, что диковинный тур вдруг оживет, потрогал его спину рукой:

— Как каменный!

Один охотник, тот, что был с нечесанной гривой, сказал:

— А он и есть каменный! Черного цвета… Их, этих туров, так зовут.

Воины удивленно качали головами, щупали зверя, восклицали:

— Лоб-то, лоб!.. Топором не проломишь…

— А копыта, смотри! Что твоя голова…

— Надо ж было взять такого!..

Святополк, склонившись сзади к уху Мстислава, с улыбочкой нашептывал:

— Язык можно сейчас отварить. Полакомимся!.. А на завтра велим приготовить студень… И еще бы, государь, было бы недурно отведать печени. Печень очень я люблю жареную с греческим луком…

Мстислав ответил Святополку схожей улыбкой:

— Тебя погубит, киевлянин, неумеренность в еде.

Но тот на ответ был скор:

— О, всякую неумеренность я люблю! И неумеренность в еде, и неумеренность в вине, а особо — неумеренность в постели. Пока молодость не отцвела, ею надо пользоваться, не соблюдая никакой умеренности. А вот когда я буду стар, тогда и подумаю, сколько мне есть, сколько мне пить и сколько девушек тащить под одеяло…

Князь усмехнулся:

— Так все живут в Киеве?

— О, да!

Князь вздохнул:

— Совсем маленьким я бывал там… — потом он строго взглянул на лохматого охотника и уже громким голосом спросил: — Говоришь, этих туров зовут каменными?

— Точно так, господин! — охотник блеснул заметными ярко-голубыми глазами.

Мстиславу тут показалось, что оба охотника глядят на него как-то странно — вроде без должного почитания.

И он, хмуро сдвинув брови, сказал тому косматому:

— Ты мелешь вздор! Не бывает каменных туров!.. Ни при моем дворе, ни при дворе отца моего никто не слышал о таких. Значит, их и быть не может.

Охотник прищелкнул языком:

— Это очень редкий зверь. Он, сами смотрите, больших размеров и шкура на нем, как ночь, черна.

Князь здесь припомнил:

— Мне сказали, что у тура этого есть имя. Почему?

Охотник отвечал обстоятельно:

— Этот зверь настолько редок, что каждому в народе дают имя. Вот этого тура зовут Глебом…

— Опять ты мелешь вздор! — раздраженно воскликнул Мстислав. — Если в народе никто и слыхом не слыхивал ни о каких каменных турах, то как же им могут давать имена?.. Что-то ты темнишь, любезный!

Тут сказал слово другой охотник; когда он говорил, то совсем по-волчьи жмурил свои зеленые глаза:

— Вряд ли можно поверить, что о каменных турах никто слыхом не слыхивал и что никто их видом не видывал.

— Это почему? — Мстислав начинал злиться; как всякий правитель, он не терпел, когда ему перечили.

— Потому что тур этот был ранен. Мы встретили его недалеко от озер. Он ранен был стрелой под правую лопатку…

— Вот как! — удивился князь. — Ну и что?

— Если в теле зверя застряла стрела, — заметил охотник, — значит, где-то есть лук, эту стрелу выпустивший, значит, есть и рука, эту стрелу за оперение державшая… А значит, есть и глаз, этого тура видевший…

Святополк шепнул князю:

— Язык у него подвешен не хуже, чем у нашего грека.

А охотник с волчьей шкурой на плечах продолжал:

— Коли видел этого тура один человек, почему б его не видеть и другим?.. Вот и мы с братом увидели и добили.

Слушая этого охотника, Рябой отчего-то побледнел. Когда охотник все сказал, Рябой спросил его:

— Значит, вы только добили этого тура? А кто ж подстрелил его?..

Охотники пожали плечами:

— Мы тоже хотели бы это знать… — они заговорщицки переглянулись. — Мы вот что нашли на берегу одного из озер…

И они достали из-под туши обломок стрелы. Все увидели, что оперение прикреплено к древку нитью, крапленой охрой.

Рябой побледнел еще больше. Он сказал взволнованным голосом:

— Это моя стрела.