— Что вы никто иной, как Ордуданн, одно из тех газообразных созданий, что восемь лет назад вторглись в пространство Солнечной системы. Мы разогнали облака лазерными пушками, и туманники погибли, не успев сообщить о провале акции. В Конской голове их до сих пор считают живыми и ждут возвращения.

— А вернется только Ордуданн, — подхватил я, — и скажет, что один выжил под лазерными стрелами проклятых гуманоидов… Как по-вашему, долго мне удастся играть эту роль?

— Вы должны выяснить только одно, Шекет, — энергично произнес майор Лившиц. — Нас интересует, будет ли новое правительство Конской головы выполнять ранее заключенное соглашение. Да или нет. Если нет, мы немедленно нарушим договор и нанесем превентивный удар.

— А если да?

— Тогда мы нанесем превентивный удар, чтобы у нового правительства туманников не возникло желание нарушить этот договор в будущем.

— Готов к выполнению задания! — воскликнул я.

Чем хороша настоящая агентурная служба? Тем, что от полученной ею объективной информации ровно ничего не зависит. Все решают политики. Туманники не держат слова? Что ж, нанесем удар. Туманники верны соглашению? Что ж, ударим их, чтобы помнили. И не спрашивайте меня, зачем, в таком случае, посылать в Конскую голову ценнейшего агента и рисковать его шкурой. Для Агентурного управления такого вопроса не существует.

Но для меня-то именно этот вопрос был главным в моей недолгой, но прекрасной жизни!

Можете себе представить, какие чувства обуревали меня, когда я на своем «Бутоне» приблизился несколько дней спустя к границе туманности Конская голова и сел перед обзорным экраном, вперив взгляд во тьму газовых облаков, сквозь которую не проникал свет далеких звезд.

Чтобы представить себя туманником по имени Ордуданн, я вывел собственное сознание в ментальное пространство. Иными словами, закрыл глаза, расслабился и вообразил, что меня ни для кого нет в этом мире. Ни для моей жены Далии, которую я когда-то очень любил. Ни для майора Лившица, любовь к которому не входила в мои планы. Ни для бедной многотонной Бриганцы, моей последней обманутой любви. Я, только я, и никого, кроме меня… А я — это облако, газовый вихрь, и зовут меня Ордуданн, я только что вернулся из путешествия к Солнечной системе, я устал, мои молекулы возбуждены и готовы излучить в инфракрасном диапазоне всю накопленную во время полета энергию и злость… Я очень люблю свою жену, оставленную не по моей воле, а в силу необходимости…

Это был рискованный ход с моей стороны. А если бы у Ордуданна не было жены? Или его подругу давно разорвали струйные космические течения? Но, с другой стороны, разве я мог не рискнуть? Либо мне поверят, либо…

Мне поверили.

«Ордуданн! — ощутил я мысль всем своим существом. — Ты вернулся! Это я, твоя Рудрув, я столько времени ждала тебя! Какое счастье! »

Только туманных объятий и любовного экстаза с невидимым облаком газа мне недоставало для полного счастья! Но все-таки моя задумка себя оправдала, и потому следовало продолжать атаку.

«Как вы тут без меня? — помыслил я. — Говорят, у вас сменилось правительство?»

«Ордуданн! — был ответ. — Тебя волнуют эти мелочи, когда скоро мы будем вместе?»

«Абсолютно не волнуют, — я хотел было пожать плечами, но вовремя понял, что это бессмысленно. — Однако я столько молекул из собственной оболочки потерял в этой акции против гуманоидов, что хочу знать: неужели мы и дальше будем выполнять совершенно не нужный нам договор?»

«Будем, — вмешался чей-то грубый голос, будто поток тяжелых газов пересек кристальную струю моей дорогой Рудрув. — Смена власти не означает изменения приоритетов! »

— Ну и ладно, — сказал я вслух и выбрался из ментального пространства, а если говорить прямо, то открыл глаза и потянулся всем телом.

Вернувшись на Землю, я доложил майору, что туманники будут выполнять договор, хотя это и противно их газообразной сути. Как вы понимаете, полученная от меня информация никак не повлияла на выбор правительством Моше Кацовера политического решения. Превентивная акция возмездия состоялась в заранее назначенный срок, и я даже не знаю, чем закончилось дело, поскольку выполнял в это время новое агентурное задание. 

ПРОСТОЕ ЗАДАНИЕ

Когда я вспоминаю свое славное прошлое, у меня никогда не возникает желания изобразить его более яркими красками или, говоря попросту — приукрасить. Мои успехи самодостаточны и нуждаются только в точном и беспристрастном описании, что я и пытаюсь делать с помощью своего не очень, признаю честно, великого писательского таланта.

Я это к тому говорю, что после публикации в ментальной книжной сети «Гроссбухер» первых моих воспоминаний о работе в Агентурном отделе Службы внешней разведки несколько (да что там несколько — сотен восемь, не меньше! ) читателей обратились ко мне с требованием: «Перестаньте, Шекет, восхвалять собственную персону, будто, кроме вас, не было в истории великих разведчиков! А Зорге? А Штирлиц? А Мата Хари? Не говоря уж о Фибере-Мибере — герое хартунамских дипломатических боев! »

Согласен, Зорге — это голова. Фибер-Мибер, это, как известно, аж две головы, что дает герою Хартунама определенное преимущество. Что касается Маты Хари, то голова не была основным источником ее вдохновения. А Штирлиц… Гм-м… Неужели читатели моих мемуаров искренне считают, что этот замечательный разведчик существовал на самом деле?

Нет, господа, я вовсе не занимаюсь самовосхвалением. Моя неискоренимая черта — объективность, я впитал ее с молоком матери, и это должно быть ясно каждому, поскольку в качестве материнского молока мне давали в младенчестве настойку из нектара марсианского лавра, а это растение, как всем известно, используется также для изготовления так называемой сыворотки правды, и не нужно, надеюсь, объяснять читателю, что это означает.

Да, я был великим разведчиком. Но поскольку читателя, как я понял, утомляют рассказы о победах (сказывается, должно быть, комплекс неполноценности, которого я, к счастью, начисто лишен), то я готов поведать и о своих поражениях. Они, естественно, были — я не намерен скрывать правду! К счастью, пересчитать мои агентурные провалы можно по пальцам одной руки — я имею в виду, конечно, руку человека, а не глорика, где определить число пальцев не представляется возможным, поскольку это переменная величина, зависящая от степени занятости индивидуума: за завтраком глорик орудует восемью пальцами, при создании живописных полотен отращивает тридцать четыре, а для тонкой работы по резектуре штуцев использует не менее ста семидесяти, и это, я слышал, еще не предел.

Первое свое фиаско в качестве разведчика я потерпел на планете Сабейс-7, о чем откровенно собираюсь поведать нетерпеливому читателю.

— Шекет, — сказал майор Лившиц, — предстоящее задание вряд ли доставит вам трудности. После работы в Конской голове поездка на Сабейс-7 станет для вас, полагаю, продолжением отпуска.

Я промолчал, поскольку продолжать отпуск все-таки предпочел бы на Марсианской ривьере, а не на абсолютно мне не известном Сабейсе под номером семь.

— Гуманоиды, проживающие на этой планете, чрезвычайно похожи на людей, — продолжал майор Лившиц. — Настолько похожи, что мне известны случаи, когда мужчина с Сабейса испытывал сексуальное влечение к земной женщине. Противоположные случаи, однако, места не имели, что говорит о странной избирательности наших мужчин, не про вас будь сказано, Шекет.

— Моей задачей будет вступить с сабейской женщиной в сексуальный контакт? — спросил я, заранее радуясь предстоявшему приключению.

— Только в случае оперативной необходимости, — предупредил майор. — Цель вашего задания: выяснить, нет ли у духошкоров с планеты Сабейс-7 планов захвата черной дыры Лебедь-А? Это чрезвычайно важно! Открою секрет: именно из эргосферы этого небесного тела Земля получает девяносто семь процентов энергии, используемой для зарядки транспортных звездолетов. Если духошкоры посягнут на этот источник, вся система наших межзвездных перевозок рухнет в один момент.