— Боже! Да оно просто великолепно!

— То-то же! — удовлетворенно хмыкнула старуха, откидываясь на подушки. — Это мое подвенечное платье, — голос ее потеплел, — а теперь и твое.

— Нет-нет! — испугалась Чарити. — Я не могу…

— Можешь! — строго оборвала ее мадам де Вантомм. — Я так хочу! — добавила она, давая понять, что вопрос закрыт. — Ну что ты застыла? Давай надевай скорее! Я хочу взглянуть, как оно на тебе смотрится. Если подойдет — пойдешь в нем к алтарю!

Чарити едва сдержала улыбку — в голосе грозной старухи звучало детское нетерпение. Чарити прекрасно понимала ее чувства. Платье в самом деле было необыкновенным. Поверх тонкого белого шелкового чехла шло настоящее ручное кружево. Такую изумительную работу Чарити доводилось видеть лишь в музеях. С первого взгляда было видно, что платье стоит целое состояние.

Когда Изабелль помогла девушке переодеться и застегнула последние крючки на спине, Чарити подошла к зеркалу — и ахнула: на нее смотрела совершено незнакомая барышня. Глубокий вырез подчеркивал белизну ее кожи, рукав — широкий у плеча и узкий от локтя до запястья — придавал дополнительное изящество силуэту. Казалось, платье обладало даром превращать новобрачную в сказочную принцессу из романтической баллады. Чарити не могла оторвать взгляд от своего отражения.

Она не видела, как смягчился пронзительный взгляд старухи, устремленный на нее. Казалось, мысли мадам де Вантомм унеслись далеко-далеко отсюда — туда, где осталась ее молодость. Наверное, сейчас она вспоминала себя — юную и прекрасную, взволнованно примеряющую роскошное свадебное платье.

— Тебе оно идет, — наконец нарушила молчание бабка Жерара. Голос ее звучал задумчиво и мягко. — Настоящая новобрачная. Так и пойдешь к алтарю! Нужно только немного ушить в талии. Надеюсь, времени хватит, ведь я назначила венчание на следующую неделю! Ну разве я не молодец?

Вместо ответа Чарити подбежала к старой даме и горячо расцеловала ее в обе щеки. Та довольно фыркнула и, слегка отстранив девушку, шепнула:

— Вот увидишь, у вас с Жераром все будет хорошо. Мое платье приносит счастье. Недаром я прожила с мужем душа в душу ровно пятьдесят лет! Помяни мое слово, детка, — это счастливое платье.

— Но мы должны что-то предпринять, Жерар! — взволнованно говорила Чарити вечером того же дня, нервно расхаживая по ковру кабинета. — Бабушка хочет, чтобы я надела ее подвенечное платье!

— Оно тебе не понравилось?

— Да как ты мог такое подумать?! — Чарити возмущенно всплеснула руками. — Оно просто роскошное! Сверху донизу старинные кружева, рукава на жемчужных пуговках, шелковый чехол… Я немного разбираюсь в одежде, Жерар, и прекрасно понимаю, что такое платье стоит кучу денег! Да его с руками оторвут на любом аукционе! Но дело не в этом! Как ты не понимаешь, твоя бабушка любит это платье! Верит, что оно приносит счастье! С ним у нее связаны самые драгоценные воспоминания. Мы не должны так жестоко обманывать ее! Это все равно, что оскорбить самые чистые чувства!

Какое-то время Жерар молчал, не сводя глаз с взволнованного лица Чарити. Наконец медленно, как бы с трудом подбирая слова, спросил:

— Что ты предлагаешь? Отвергнуть платье? Отказаться от свадьбы? Пойти и прямо выложить бабуле всю правду?

Чарити замахала руками.

— Да ты что?! Я ужасно переживаю, Жерар. Если бы ты только знал, как я ненавижу лжецов! И вот, пожалуйста, сама увязла по уши во лжи!

— Скажи мне, бабуля довольна?

— О да, — подтвердила Чарити, не понимая, к чему клонит Жерар.

— А платье в самом деле сидит на тебе почти так же, как на ней когда-то?

— Да оно будто сшито на меня! Я сначала просто глазам не поверила! — с жаром воскликнула Чарити, вспомнив, как просветлело лицо старушки, когда та убедилась, что подвенечный наряд пришелся невесте внука впору. — Она мне так и сказала.

Жерар улыбнулся.

— Знаешь, бабуля сегодня торжественно заявила мне, что я могу выкупить у нее платье. Не пойми неправильно, — спохватился он, заметив, как округлились глаза Чарити, — это платье — одна из фамильных драгоценностей нашей семьи, ему действительно цены нет. Бабулю совершенно не интересуют деньги, просто ей хочется наказать меня за «недостойное поведение». А кроме того моя старушка обожает торговаться! Она хочет напоследок взять от жизни все, что можно. Представляю, с каким удовольствием она назовет мне астрономическую сумму за эти кружева! Чтобы доставить ей настоящую радость, мне придется до хрипоты спорить за каждую сотню франков! Она у меня такая смешная — как ребенок!

Чарити невольно подавила вздох. Взволнованное лицо Жерара яснее всяких слов говорило о том, что он готов буквально на все, лишь бы хоть на несколько дней отсрочить неизбежную для бабушки развязку. Сейчас это покупка подвенечного платья. Потом — свадьба любимого внука и возможность взять на руки «правнучку».

— Чарити, — оторвал ее от невеселых размышлений неуверенный голос Жерара, — хочу попросить тебя об одном одолжении. Я понимаю, что рискую еще сильнее расстроить тебя, но у меня просто нет другого выхода. — Он нервно провел рукой по волосам. — Короче говоря, на завтрашний вечер бабуля запланировала торжественный ужин в нашу честь. На нем будет официально объявлено о помолвке и о свадьбе. У нас так принято. Соберется вся родня, будут поздравлять и чествовать жениха и невесту. Все должны познакомиться с тобой, Чарити.

— Ни за что! — отрезала она. — Я и так сделала все, что ты просил! С твоей стороны было бы слишком жестоко заставлять меня разыгрывать спектакль перед всей твоей семьей! Жерар, мне в самом деле очень тяжело обманывать! Я ужасно себя чувствую, меня мучает совесть, и вообще… Все станут шептаться за моей спиной, скажут, что я — порочная женщина, которая ловко заставила тебя жениться ради ребенка! Я вчера от стыда готова была сквозь землю провалиться, когда твоя бабуля говорила мне такие ужасные вещи.

— Если кто-нибудь посмеет продемонстрировать неуважение к тебе, — Жерар грозно сверкнул глазами, — он навсегда потеряет право преступать порог моего дома. Но раз ты категорически против, — он пожал плечами, давая понять, что не смеет настаивать, — хорошо. Пойду скажу бабуле, что ужин не состоится. Жаль, конечно, она ведь так готовилась к этому торжеству.

Это был запрещенный прием. Представив, как огорчится старушка, Чарити мгновенно пошла на попятный.

— Черт с тобой, давай, устраивай свою дурацкую вечеринку, если не боишься шокировать именитых родственничков! Мне-то что!

По дороге в свою комнату Чарити угрюмо размышляла о том, какую опасность таят в себе самые благородные человеческие чувства. Ради любви к бабушке Жерар готов жениться на совершенно незнакомой женщине и усыновить чужого ребенка. Ради любви к Полин она лжет, изображая молодую мать и будущую мадам де Вантомм.

Бабушка… Полин… Интересно, кто-нибудь собирается подумать о ней, Чарити?

12

Стоя перед зеркалом, полностью готовая к выходу, Чарити ошеломленно разглядывала свое отражение. Впервые в жизни у нее закралось подозрение, что Жерар, возможно, был не очень далек от истины, когда назван ее красавицей.

Всему виной было платье — первое вечернее платье в ее жизни. Тончайший нежно-голубой шелк как перчатка облегал стройную фигуру девушки, оставляя открытой спину, а полупрозрачный сборчатый газ крест накрест обтягивал полную грудь, скорее обнажая, чем прикрывая ее. Все сооружение держалось на двух тонких бретелях и выглядело одновременно утонченно и соблазнительно.

Разглядывая себя, Чарити буквально разрывалась между гордостью и страхом. Что и говорить, выглядела она превосходно. Поскольку рука давно перестала болеть, Чарити смогла даже самостоятельно наложить легкий макияж. Немного румян на скулах, блеск для губ и умело подкрашенные ресницы подчеркнули миловидность ее лица. Только в огромных голубых глазах притаились страх и неуверенность: неужели она и впрямь осмелится появиться перед незнакомыми людьми в столь откровенном наряде? Дело в том, что Чарити чувствовала себя почти голой. Тончайший голубой шелк демонстрировал все достоинства ее фигуры, а глубокое декольте и оголенная спина лишь усиливали ощущение наготы.