— Прошу, не злись на Пилар за то, что она не сказала тебе о том, что мне тоже принадлежит часть наследства. — В голосе Граси звучали жалостливые нотки, а широко раскрытые глаза, казалось, взывали к нисхождению. — Уверяю тебя, у нее не было злого умысла. Если она и ввела тебя в заблуждение, то уж точно не из корысти. Ты не должен винить ее.

Маноло молчал. Досада скривила его лицо в гримасу боли и разочарования, так что Граси пришлось отвернуться, чтобы не видеть этого зрелища. Месть, месть за отца — вот что вертелось сейчас у Маноло в голове, бередя его раненную гордость с еще большей силой, чем когда бы то ни было. Он не мог поверить, что, пожертвовав своей молодостью и свободой, ему придется ограничиваться лишь половиной того, на что рассчитывал.

Граси остро чувствовала его горе, хотя Маноло был жесток к ней и не заслуживал ее жалости. Слеза предательски сбежала по ее щеке.

— Только не надо слез! — выкрикнул он.

— Но я так боюсь за Пилар!

— Тебе давно следует бояться.

— Но почему?

— Ты сама знаешь. В конце концов, нельзя быть настолько слепой!

Большим пальцем он поднял ее подбородок, но глаза Граси по-прежнему оставались опущенными и лишь маленькие прозрачные слезинки струились по ее лицу. Она тщетно надеялась услышать хоть что-нибудь, будь то слова утешения или выражающие презрение. Граси почувствовала лишь то, как ладонь Маноло мягко легла на ее затылок, а в следующий момент их губы уже сливались в жадном поцелуе.

Когда же она снова пришла в себя, то, открыв глаза, увидела удаляющуюся в направлении холла спину Маноло. Тщетно пыталась она окликнуть его, словно в пустоту выкрикивая его имя. От хлопка входной двери Граси вздрогнула.

Она и сама не знала, почему сейчас плакала, как не знала и того, почему этот поцелуй показался ей страстным и искренним, если Маноло не вложил в него ничего, кроме обычной для него надменности и самонадеянности. Это была просто очередная попытка доказать ей свое превосходство, навязать свою волю. Но у него ровным счетом ничего не выйдет. Ей слишком хорошо были известны все его уловки. Он просто снова унизил меня, думала Граси, меряя шагами просторную гостиную и перебирая в памяти только что происшедшее. За что? За что?!

Ее план помешать Маноло осуществить его намерения поначалу походил на увлекательную игру — трезво оценивать планы противника, обманывать, уводить в сторону, отыскивать слабые точки. Но сейчас все будто перевернулось с ног на голову, и Граси все меньше хотелось продолжать начатую ею же войну за справедливость. Старые обиды, давно забытая вражда готовы были разгореться с новой силой при каждом удобном поводе. Маноло изо всех сил будет стараться причинять ей все новую и новую боль, ибо никогда не простит Граси того, что она до сих пор может обходиться без него.

Понемногу картина начинала проясняться. Маноло считал себя обязанным жениться на Пилар, пусть даже для этого необходимо принести в жертву собственные чувства и независимость. Его, естественно, угнетала перспектива брака без любви, но он не мог, а может быть, даже боялся не выполнить долг перед отцом, не спасти его имя и честь.

Граси почувствовала, что до конца своей жизни обречена нести этот крест. Но в самом отдаленном уголке сознания уже светился огонек зарождающейся надежды. Маноло сам, казалось, давал ей ключ к решению сложной загадки. Невооруженным глазом было видно, что даже мысль о предстоящей свадьбе не внушает ему ничего, кроме отвращения. Что, если попытаться убедить его, подумала Граси, что брак без любви будет слишком большой ценой за его месть, тем более что, осуществив ее, он сможет считать себя победителем лишь на половину? Ведь он никогда не сможет добиться, чтобы управление клиникой полностью перешло в его руки. Свадьба не принесет ему желаемого удовлетворения, а будет лишь очередной неудачей.

Игра определенно стоила свеч, но все эти доводы, несмотря на их очевидную логичность, ничего не значили по сравнению с долгом чести, долгом, который Маноло был обязан исполнить перед своим отцом. Граси вздрогнула. Альберто Морадильо — вот кто основная фигура конфликта! Кому как не ей знать, что старик обожал своего сына. И если бы она смогла внушить ему, что Маноло придется положить свою жизнь во имя спасения его гордости, то, возможно, ей удалось бы предотвратить столь жестокую и бессмысленную месть.

Граси загорелась этой новой надеждой. Успокоившись после многочисленных потрясений долгого дня, она побрела в спальню для гостей и начала медленно готовиться ко сну. Мне обязательно удастся достичь своей цели, и Альберто поможет мне в этом, рассуждала она. Надо тщательно обдумать, как, избегая ненужных нервных потрясений, разлучить Пилар с Маноло. Свадьба отменяется, а вместе с ней — и горечь разочарований, и новые разбитые судьбы.

Аккуратно взбивая подушки, Граси с удивлением обнаружила под ними ночные принадлежности Пилар. Странно, может, я по ошибке перепутала комнаты? — подумала она. В шкафу Граси с удивлением обнаружила платья и аккуратно разложенное по полкам белье. Неужели Пилар и вправду перебралась жить в комнату для гостей?

Вздохнув, Граси собрала свои вещи и направилась в соседнюю комнату. Раздевшись, она скользнула под шелковое покрывало и попыталась уснуть. Теперь, когда она четко знала, на что направить свои усилия, чтобы добиться желаемого результата, ей нужно было расслабиться и набраться сил.

Однако вместо желанного покоя и сна, слезы опять заволокли ее глаза и не давали заснуть до рассвета.

Занималась заря, когда Маноло наконец вернулся в Каса дела Роса. Езда по горному серпантину на некоторое время отвлекла его от услышанного от Граси известия. И сейчас, когда на горизонте уже ласково розовело небо, на смену бессильной злобе понемногу приходила усталость. Первый порыв безудержной ярости сменялся холодным спокойствием.

После истории с финансированием клиники, семейство Кордэро почти потеряло свое влияние в деловом мире. Жизнь Маноло оказалась перевернутой вверх тормашками, и причиной тому были черные глаза Граси и воровские расчеты Энрике Науреса, прикрывавшегося их манящим блеском. После постигшего отца несчастья Маноло, сызмальства купавшийся в роскоши и всеобщем уважении был вынужден оставить едва начавшуюся карьеру адвоката и день и ночь бороться за семейную честь. И вот теперь, когда он вплотную приблизился к главному этапу дела, которому без сожалений отдал молодость…

Взбешенный неожиданной новостью, он мог направиться лишь в одно место — в родовое поместье семьи Морадильо. туда, где в уютных комнатах его всегда с радостью готов был видеть навсегда лишившийся сна отец.

Присев в кресло у изголовья кровати, Маноло завел разговор о событиях минувшего вечера, опуская ссору с Пилар из-за ее чрезмерных алкогольных пристрастий, а потом вскользь, как бы между прочим, заметил: — Знаешь, что я сегодня узнал? Маноло сам поразился тому, насколько обыденно звучит его голос. Появление Граси именно сейчас, когда он собрался жениться на Пилар, походило на чью-то злую шутку. Знай он, как именно распорядится судьба, не стал бы искать обходных путей, а женился на Граси, тем самым избегая многих ненужных маневров и заполучая клинику в свои руки. Но судьба, очевидно, уготовила ему иное.

— Ты помнишь Граси, папа? Так вот, она сегодня приехала в Барселону и собирается там остаться.

Альберто лишь моргнул, и одинокая слеза скатилась вниз по морщинистой старческой щеке.

— Я знаю, — поспешил успокоить его Маноло, — все опять начнется сначала. Но не волнуйся, на этот раз ей не удастся нам помешать. Клиника будет нашей, обещаю тебе.

Маноло умолчал о том, что Граси теперь совладелица клиники, не желая понапрасну волновать отца, которому и без того пришлось немало пережить. Он сумеет все уладить. Не исключено, что Граси согласится продать ему свою долю. Ведь жадность у Науресов в крови.

Маноло посмотрел на отца. Тот выглядел взволнованным.

— Тебе нужен покой. — Маноло ласково улыбнулся. — Я, наверное, оставлю тебя. Отдыхай. Мне тоже нужно несколько часов поспать, прежде чем возвращаться в Каса де ла Роса. Я решил поторопиться со свадьбой. Через каких-нибудь два месяца уже буду женатым человеком. Все устроится. Я обещаю.