Они оказались у заднего выхода из пещеры, похожего на вход, только больше. А дальше тянулась еще одна пещера, в которой на отдыхе расположилось семейство грампитов. Все двенадцать членов семейства, включая огромного самца, его подругу, шесть совсем крошечных особей и четырех подростков, висели вниз головой, вцепившись когтистыми лапами в расщелины стены. Отец семейства висел у входа в пещеру, мать с шестью малышами на одной стене, и четверо подростков – на противоположной.

– Пошли, – прошептал Грендон. – Я думаю, мы пройдем, не потревожив их. А если проснутся, я воспользуюсь торком. Дальше – свобода.

Очень тихо они вошли в пещеру. Когда они оказались в центре помещения, самец внезапно заворочался. Грендон взял оружие на изготовку, но грампит лишь слегка расправил крыло, затем вновь сложил его и продолжал спать.

Минуту спустя они уже были на самом верхнем уступе крутого склона кратера, до края которого оставалось еще футов пятнадцать.

Им удалось вскарабкаться наверх незамеченными, и Грендон с огромным облегчением заметил блестящий купол олбанийского корабля всего лишь ярдах в ста от них.

Верния с изумлением широко раскрыла глаза, когда он открыл дверцу кабины и усадил ее в кресло.

– Олбанийский корабль! – выдохнула она. – Где ты взял его? Я-то думала, что только обученные олбанийские офицеры могут управлять ими.

Пока она говорила, они уже поднялись высоко в воздух. Она повернулась к нему и пристально заглянула в глаза.

– Уж не обманул ли ты меня, Грендон с Терры? А может быть, ты олбаниец?

Он рассказал ей, как стал владельцем корабля, и девушка содрогнулась, представив себе ужасную смерть, постигшую двух олбанийских офицеров, прилетевших сюда.

– Что же касается обмана, моя принцесса, – заключил он, – то я скорее вырву себе правый глаз.

Она мягко положила ладонь на его руку.

– Я рада слышать это.

От этого прикосновения и слов по телу его пробежала дрожь, но он не повернул головы. Судно находилось высоко над раскаленным кратером.

– Что ты собираешься делать? – спросила она.

– Собираюсь проучить этих дьяволов, – ответил он. – Корабль убитых ими двух людей отомстит за них.

Они быстро опустились на уровень верхнего яруса. Грендон взялся за рукояти управления и навел матторки вниз. Облетая кратер по кругу, он обрушил на ошеломленных грампитов град пуль. Вскоре в воздухе потемнело от дюжин этих тварей, безуспешно пытающихся атаковать корабль. Они грудами обрушивались на купол, пытаясь добраться до пассажиров корабля.

– Дай мне твой торк, – сказала Верния.

Он расстегнул пояс и протянул ей оружие. Она слегка приоткрыла дверцу и очистила корабль от врагов. И затем, пока Грендон расстреливал уровень за уровнем, она сбивала тех грампитов, которые оказывались вне пределов досягаемости матторков. Большая часть сраженных падала в раскаленное озеро, и вскоре в воздухе густо запахло горящей плотью и шерстью.

Более часа кружили они над кратером. Живых грампитов не было видно. Выступы кратера усеялись трупами, а от озера лавы вверх поднимались клубы черного дыма от горящих тварей, сбитых торком. По оценке Грендона, по крайней мере две трети населения кратера оказались истребленными; остальные попрятались.

Мстящий корабль вновь высоко поднялся над горой.

– Теперь давай вернем тебя в Рибон, – сказал Грендон. – Показывай, в какой он стороне.

– Насколько я помню, это место находится за океаном Азпок, на юг от Рибона. Так что если ты будешь держать курс прямо на север, мы окажемся в краях мне знакомых, а там уже легче будет отыскать путь к столице.

Грендон осмотрел олбанийский компас, подвешенный в передней части кабины на тонкой проволоке.

– Надо полагать, что, как и на моей планете, компас должен показывать всегда на север.

– Да, – отозвалась Верния, – если только он не находится под влиянием какого-нибудь магнита.

Грендон лег на нужный курс и быстро повел корабль на высоте в пару тысяч футов.

На корабле в избытке были запасены продукты и вода, и впервые за двадцать четыре часа путники поели, при этом еще и перемещаясь с громадной скоростью.

– Попробуй поспать, – сказал Грендон. – Через несколько часов ты будешь дома, в безопасности, а я вернусь к своим верным горцам. А там мы продолжим нашу войну.

– А если я откажусь от похода против Укспо?

– Тогда ты просто спасешь тысячи жизней от ненужной гибели, а я окажусь у тебя в огромном долгу.

– Да я сама у тебя в таком долгу, за который целой империей не расплатиться. Ну а поскольку ты отказываешься занять второй по значимости пост на Заровии, то я решила дать свободу Укспо. Мы станем соседями и, надеюсь, друзьями.

– От имени народа Укспо я благодарю тебя за столь щедрый дар и…

Его речь была прервана чередой резких толчков и последующим ударом, от которого корабль резко остановился. Оба пассажира стремительно полетели вперед. Грендон ударился головой о приклад матторка и потерял сознание. Вернии повезло больше, она летела ногами вперед, но все же повредила лодыжку.

Увидев смертельно бледное лицо Грендона и кровь из безобразной раны на лбу, она склонилась над ним и положила его голову себе на колени. К ее облегчению, она услышала, как бьется его сердце, когда приложила ухо к груди. Открыв один из ящиков с запасами, она достала фляжку с водой и омыла ему лицо. Вскоре он открыл глаза.

– Что случилось? – спросил он. – Кто нас сбил?

– Не знаю, – ответила она. – Лежи спокойно, я обработаю рану. А затем посмотрим, что случилось.

Глава 9

Грендон настаивал на том, что у него на лбу лишь царапина, а вовсе не рваная рана, но Верния заставила его успокоиться и искусно забинтовала ему голову.

Когда она закончила свою работу, он встал на подкашивающиеся ноги и открыл дверь кабины. Резкий ядовитый запах, схожий с тем, который издает серная кислота, кипящая на меди, обжег их ноздри.

Он включил передний фонарь, и в его свете показался нос судна, расплющенный о ствол огромного дерева. Киль застрял в раскидистой ветви, удерживая судно от падения. От искореженного корпуса поднимался дымок, издавая тот самый серный запах.

– Похоже, долетались, – сказал Грендон, хмуро осматривая повреждения. – По крайней мере, на этом воздушном корабле.

– Такие серьезные поломки?

– Источник мощности уничтожен. Один олбаниец рассказал мне, что в каждый такой механизм помещается флакон с кислотой, мгновенно уничтожающей детали в случае попытки проникновения внутрь их. Очевидно, удар о дерево разбил такой флакон, судя по знакомому запаху, возникающему после воздействия кислоты на металл.

Грендон заставил прожектор вращаться во все стороны в попытке установить местонахождение. Однако с боков, снизу и сверху луч упирался в ветки и листья. Темно-зеленые листья длиною от пятнадцати до двадцати футов имели лопатовидную форму. Их корешки достигали в толщину от восьми до двенадцати дюймов. Каждая ветвь не уступала размерами доброму папоротниковому дереву, а уж сам ствол, в который врезался воздушный корабль, достигал в толщину не менее пятидесяти футов.

– До утра мы вряд ли что-нибудь выясним, – сказал! Грендон. – А дерево просто гигантское. В какой части Рибона они произрастают и как вы их называете?

– В Рибоне нет таких деревьев, – ответила Верния. – Да и в других частях Заровии такие деревья, насколько мне известно, не растут. Ты уверен, что мы действительно направлялись на север?

Грендон глянул на компас.

– Странно, – сказал он. – За минуту до столкновения он показывал правильное направление, а теперь указывает на киль судна. Должно быть, грампиты что-то нам повредили. Боюсь, до рассвета мы не сможем определиться с нашим местонахождением и курсом.

– По крайней мере, мы можем быть уверены в двух фактах. Во-первых, мы не в Рибоне, а во-вторых, мы – в неисследованной части Заровии.

На рассвете Грендон начал спускаться вниз по стволу дерева, отчаянно цепляясь за его грубую кору. Спуск оказался долгим и опасным, растянувшись по крайней мере футов на тысячу, и, по оценке Грендона, прошло не менее получаса, прежде чем он оказался на земле.