Ничего, кроме траха, который легко забыть.

Но, направившись в вестибюль, он понял, что первый раз Блэя будет помнить остаток всей своей жизни. Они отдалились друг от друга, и сейчас та тонкая нить, что их связывала, утратила свою прочность и порвалась.

Жаль, что свобода оказалась тюрьмой вместо открытого горизонта.

Когда его ботинки застучали по мозаичному полу у основания лестницы, песня Bic-lighter [122]Джона Мелленкампа [123]эхом раздавалась у него в голове… и хотя ему всегда нравилась эта песня, он раньше никогда не понимал истинное значение ее слов.

Словно желание, чтобы все оставалось по-прежнему.

«Жизнь продолжается… долгое время спустя жизнь полная захватывающих приключений продолжается…»

***

В ванной комнате Джона Хекс стояла под струями горячей воды, ее руки лежали на груди, ноги были расставлены по разные стороны от слива, и водяные струи ударяли ей в затылок, прежде чем, спустившись на плечи, скатиться по спине.

«Татуировка Джона…»

Проклятье…

Он сделал это в память о ней… поместил ее имя на свою кожу так, чтобы она всегда оставалась с ним. В конце концов, нет ничего более постоянного… черт, именно поэтому на брачной церемонии мужчинам вырезали имена на их спинах. Кольца могли потеряться. Документы просто порваться, сгореть или пропасть. Но этого никогда не случится с твоей кожей, которая всегда с тобой, куда бы ты ни пошел.

Боже, ее никогда по-настоящему не интересовали все эти женщины в платьях, с длинными и красивыми волосами, с макияжем на своих мордашках и милым нежным характером. Во всяком случае, такие атрибуты женственности казались ей проявлением слабости. Но сейчас, в этот тихий миг, она поняла, что завидует этим шёлковым платьям и парфюмам. Какую гордость, должно быть, они испытывали, зная, что их мужчины носили свои обязательства на спинах каждую ночь, пока были живы.

Джон будет чудесным хеллреном…

Господи… когда он найдет свою пару, что, черт возьми, он собирается делать с татуировкой? Вырезать имя своей женщины под ней?

По правде говоря, Хекс не хотела, чтобы ее имя оставалось на спине Джона до конца его жизни. Правда. Вернее, не совсем. Ведь это сделало бы ее эгоистичной сукой.

О, подождите, это должно было стать ее лейтмотивом[124].

Заставив себя вылезти из душа, она вытерлась полотенцем и вышла. Теплый и влажный воздух ванной сменился прохладой спальни.

Она остановилась в дверях, опершись о косяк. Кровать напротив нее, была небрежно застелена одеялом, а всё, что раньше валялось в беспорядке, теперь находилось на своих местах.

Ее шипы лежали в изножье кровати… и в отличие от покрывала, они были разложены аккуратно: звенья цепей распутаны, а два ремешка разглажены.

Она подошла и провела пальцем по металлическим колючкам. Джон хранил их для нее… и инстинкт подсказывал ей, что он оставил бы их себе, даже если бы она никогда не вернулась.

Она оставила после себя гребаное наследство.

И если бы Хекс решила провести ночь в доме, то смогла бы одеть их. Но вместо этого, она натянула кожаные штаны, надела обтягивающую футболку и прихватила оружие с курткой.

Из-за ее игры в алебастровую скульптуру под душем, она пропустила Первую Трапезу, поэтому направилась прямо на совещание в кабинет Рофа. Все Братство, в том числе Джон и его парни, собрались в оформленном во французском стиле бледно-голубом кабинете… и почти каждый, включая Джорджа — собаку-поводыря, беспорядочно сновал по кругу.

Отсутствовал только Роф. И это полностью тормозило дело.

Ее взгляд прошелся по кабинету и задержался на Джоне, но тот лишь кивнул ей и уставился прямо перед собой, глядя только на тех, кто мелькал в его поле зрения. Рядом с ним стоял высокий и сильный Тормент, она прошлась по эмоциональной сетке этой пары и ощутила, что они восстановили, чертовски много значащую для них обоих, связь.

Это заставило ее искренне порадоваться. Она ненавидела саму мысль о том, что Джон останется один, кода она уйдет, а Тормент был отцом, которого у парня никогда не было.

Грязно выругавшись, Вишес вынул одну из своих самокруток.

— Да пошло все к черту, надо идти, даже если он здесь не появится. Это пустая трата времени.

Фьюри пожал плечами.

— Он дал прямое указание явиться всем на это собрание.

Хекс была склонна принять сторону Ви, и, учитывая то, как Джон переминался с ноги на ногу в своих байкерских ботинках, она была не единственной.

— Вы, ребята, можете оставаться, — сказала она. — А я ухожу прямо сейчас.

Когда Джон и Тор посмотрели на нее, в голове Хекс возникла странная пульсация, словно они были не просто двумя воссоединившимися мужчинами, чтобы найти Лэша, но и она была аналогично вписана в их круг.

У всех у них были свои счеты. Будь то с Обществом Лессенинг или, в частности, с Лэшем, они трое затаили гнев, который порождал желание убивать.

Тормент снял царившее вокруг напряжение, приняв единственно правильное решение.

— Ладно, я понесу ответственность за отдачу приказа. Очевидно, маленький сеанс «упражнений» Рофа на Другой Стороне до сих пор продолжается, и он бы не хотел, чтобы мы просрали эту ночь из-за него.

Тор разделил всех на команды. Джон, Хекс, Зи, он сам и парни собирались проверить адрес уличного гонщика, по которому тот был зарегистрирован, а остальную часть Братства распределили между фермерским домом и Экстрим парком. В кротчайшее время, группа спустилась по лестнице, прошла вестибюль и вышла через входную дверь. Один за другим они растворились в прохладном ночном воздухе…

Хекс приняла форму перед жилым домом в центре города в районе старого мясоперерабатывающего завода… хотя дом, вряд ли подходящее слово для описания этого места. Шестиэтажное кирпичное сооружение с выбитыми окнами и просевшей крышей. Конструкция явно нуждалась в эквиваленте мануального терапевта… или хотя бы в гипсовой повязке. И Хекс была чертовски уверена, что линия отметин на фасаде здания осталась от пулеметной очереди или, возможно, от автомата, стрелок которого преследовал какую-то цель.

Это заставляло задаться вопросом, как люди вообще согласились жить в этом районе, притом, что владелец автомобиля был зарегистрирован по этому адресу. Хотя, скорей всего, никто и не проверял, живет ли он здесь.

— Очаровательное местечко, — высказался Куин. — Особенно, если вы любите разводить крыс и тараканов.

«Давайте зайдем сзади», — показал жестами Джон.

С обеих сторон этого Богом забытого места простирались переулки, они выбрали тот, что находился слева, без какой-либо на то причины. Двинувшись вперед, они прошли мимо старых городских развалин — ничего нового или особенного, только пивные банки, конфетные обертки и газетные страницы. Хорошая новость заключалась в том, что в этом крыле здания не было окон, к тому же здесь нечего было осматривать, кроме других скотобоен и упаковочных помещений; в дополнение ко всему, устойчивость сооружения зависела от кирпичной несущей стены, которая являлась единственной причиной того, что крыша все еще не рухнула на пол.

Хекс бежала рядом с мужчинами, мягко пружиня подошвами ботинок. Группа двигалась в слаженном ритме, быстро и относительно бесшумно продвигаясь по переулку. Наконец они подошли к задней части здания. В грязно-красной кирпичной стене была единственная железная дверь, открывавшаяся на небольшую парковку, отделенную от проезжей части невысоким бетонным ограждением.

Никаких лессеров. Никаких прохожих. Ничего, кроме бродячих кошек, грязного асфальта и далекого воя сирен.

Чувство бессилия навалилось на Хекс. Черт побери, она могла оказаться здесь или на другом конце города у того дурацкого парка или даже за городом. Но не было гарантий, что она встретит врага. А у них так мало мест, куда можно отправиться.

— Твою ж мать, — выплюнул Куин. — Ну и где же эта чертова вечеринка?

Да, она была не единственной, кто рвался в бой…

Из ниоткуда Хекс почувствовала покалывание, прошедшее сквозь нее, словно резонансное эхо, источник, который сначала не смогла распознать. Она посмотрела на остальных членов команды. Блэй и Куин старательно избегали друг друга. Тор и Джон расхаживали вокруг. Зейдист вытащил телефон, чтобы сообщить Братьям, что они на месте.