— А мне не интересно, — порадовал меня Генка, наклонившись к моему лицу. — Мне в данный момент, не до женских разборок. У меня других забот выше крыши, чтобы ещё вас по углам разводить. Так что, сделай одолжение, пыл свой умерь.

Я выразительно сдвинула брови.

— Завьялов, — начала я тоном, который ничего хорошего не предвещал.

Генка, по всей видимости, это понял, потому что его взгляд немного смягчился, он на мои губы посмотрел, а потом поцеловал меня. Секунду я соображала, стоит ли поддаваться на столь откровенную уловку, но сил отодвинуться в себе не нашла. На поцелуй ответила, чувствуя, как Генка большим пальцем моё горло поглаживает, очень нежно. Я сама к нему подалась, понимая, что за этот поцелуй я ему многое простить могу. Приподнялась на цыпочках, обняла его за шею, а Генка руку от моей шеи убрал, чтобы мне удобнее было.

Оторвавшись от его губ, я его в чуть колючий подбородок поцеловала.

— Чем ты занят в последние дни? — спросила я его. — Охоту на ведьм с папкой устроили, да?

— Я делаю свою работу, Вась.

Я глаза от его лица отвела, провела ладонью по его плечу, пальцами ухватила воротник рубашки.

— Ты ведь знаешь, что я… не переживу, если тебя посадят?

— С чего меня вдруг посадят? Что ты придумываешь?

— Это ты Свете будешь рассказывать, а мне врать не зачем. Я в этом доме живу, и как бы вам с папкой не хотелось… Мы с Никой тоже много слышим, видим и понимаем. И не надо мне рассказывать, что ты в клубе сидишь и бумажки перебираешь.

Генка глаза закатил.

— Вась, не придумывай. Сейчас не те времена. Никто меня не посадит.

— Времена всегда одинаковы. И это прекрасно подтверждает то, что я в "Логове" видела. Ничего не меняется.

Генка усмехнулся, глядя мне в глаза, но я его браваде не поверила. Прекрасно знала, что ни он, ни папка не будут просто сидеть и ждать новых неприятностей. Они ищут человека, который разносит по городу неприятные слухи. Человека не чужого, а того, кто знает гораздо больше, чем должен озвучивать в кругу чужих. А ведь ещё неизвестно, что им движет.

— Продай этот чёртов клуб!

— Тише ты. — Генка с опаской оглянулся через плечо, чуть сильнее на меня навалился и снова на меня посмотрел.

— Он до тюрьмы тебя доведёт, вот увидишь. Зачем ты мне нервы треплешь?

— Тише, говорю, — выдохнул он мне в губы и снова меня поцеловал, наверное, надеясь меня таким образом заткнуть. Очень старался, и я даже задохнулась. Глубоко вздохнула, когда он отстранился. И пожаловалась:

— Ген, папа хочет, чтобы я в Москву уехала.

— И правильно, поезжай.

Я возмутилась.

— Ты меня вообще слушаешь или нет?

— Мне, правда, некогда.

— Ты не останешься ночевать?

— Нет.

— Но нам надо поговорить!

— Давай завтра.

— Завтра, — передразнила я его. — Если папа утром меня в машину не сунет и не отправит восвояси!

— Надейся, что не отправит.

— Очень мило. Я — надейся! А тебе не надо ничего.

Он что-то себе под нос рыкнул, а после уже для меня:

— Вась, в конце-то концов!..

Завьялов не хотел со мной больше разговаривать. Отступил на пару шагов, и меня из-за фикуса вытянул, взяв за руку. Только попросил:

— К Светке не лезь.

— Я лезу? Это она мне гадости говорит. Не такой уж она цветочек, знаешь ли!

Генка палец к моим губам приложил, заставляя меня замолчать.

— Всё.

— Всё, — повторила я за ним еле слышно, глядя Генке в спину. Он по коридору шёл широким, уверенным шагом и даже не подумал оглянуться. А я себя до ужаса беспомощной чувствовала. Наверное это самое неприятное чувство, которое только существует — беспомощность. Когда ты понимаешь, что ничего не можешь изменить и остаётся только ждать. Ждать, ждать…

В вечер перед отъездом в Москву я отправилась в "Три пескаря". Конечно, не просто так, с Генкой встречи искала, которому в последнее время было не до меня. Хоть он и пообещал мне, что поговорит со мной на следующий день, но обещания своего не сдержал, я выждала ещё один день, и вот теперь сама с ним встретиться хочу. Уехать, не повидавшись с ним, выше моих сил. Да и ехать мне не хочется, и его оставлять страшно, но никому до этого дела нет. Папка твердит: "поезжай", Ника его поддерживает, да и Генка с ними солидарен. Все почему-то уверены, что в Москве мне, на данный момент, будет лучше.

— Хочешь поехать со мной? — предложила я Нике.

— В ресторан?

— Да.

— Нет. У Кирилла встреча за городом, он сказал, что сразу домой поедет. Так что, я подожду. А ты съезди, развейся. Только никуда не встревай, Вась, я тебя прошу.

— Мне теперь это будут до конца жизни припоминать, что ли? Не буду я никуда встревать. Если в "Три пескаря" знаменитая проверка не явится.

— Типун тебе на язык.

Я рассмеялась.

Генку я на самом деле нашла в ресторане. Он прохаживался по залу, спокойный и важный, так сразу и не скажешь, что у него какие-то проблемы. Глазами по залу стрелял, а когда меня увидел, чуть заметно усмехнулся. Вместе со мной к бару прошёл.

— Тебе опять скучно? — поинтересовался он, а я Егору коктейль заказала, а потом развернулась к Завьялову и тихо проговорила:

— Я завтра уеду.

— Знаю.

— Знаешь, и гуляешь тут, как ни в чём не бывало. Замечательно.

— Вась, ты с огнём играешь.

Я ухватилась за пуговицу на его пиджаке и потянула.

— Отец где-то за городом.

— И это я знаю.

— А чего с ним не поехал?

— Я ему там не нужен. Он у Санько, они строительство мотелей обсуждают.

— Понятно, пьют. Надо Нику предупредить, что папка вернётся никакой. Если вообще вернётся.

Я говорила, а Генка всё это время мне в глаза смотрел, усмехаясь.

— Подождёшь? — тихо спросил он меня.

Я кивнула.

— Конечно. Для чего я, по-твоему, приехала?

— Для чего ты приехала? — повторил он за мной. Тогда я не ответила, отвернулась от него, бокал с коктейлем к себе придвинула, чувствуя на себе Генкин взгляд, а саму уже в жар кинуло. А позже, когда мы к Генке на квартиру приехали, он повторил: — Для чего ты приехала?

Мы целовались в прихожей, только дверь захлопнули, и Завьялов сразу набросился на меня, мы даже свет не включили. Он меня к себе притянул, я немного выгнулась в его руках, на высоких каблуках оступилась и рассмеялась, за Генку ухватившись.

— Почему-то мне кажется, что я завтра уеду, и ты вздохнёшь свободнее.

— Конечно, вздохну.

Я на Генкином плече повисла, когда он меня приподнял, ногами поболтала, туфли скидывая, а потом чуть приподняла их, пока он меня до спальни нёс.

— Нет бы сказал: не уезжай, я без тебя затоскую и умру, а ты?

Он хмыкнул мне на ухо, но тон бы вполне серьёзным.

— Побудь в Москве, так будет лучше.

— Почему? Что, вообще, происходит?

— Да в том-то и дело, что ничего не происходит. — Завьялов меня на кровать уложил, а сам выпрямился и пиджак снял. Хотел его на кресло кинуть, но я сказала:

— Ген, — и он со вздохом полез в шкаф за плечиками. — Объясни, — попросила я.

Генка плечами пожал.

— Кто-то слухи распускает, уже и менты в курсе. Стучит, как дятел. Про важных гостей, когда они в клубе появляются, про игру, если она намечается. Это не есть хорошо. Это отпугивает клиентов, котёнок. Они перестают нам верить.

Я руки за голову закинула, потягиваясь.

— От клуба? Ну и чёрт бы с ним.

— Да? Ты знаешь, какую он прибыль приносит?

— И знать не хочу. Я тебе предлагаю семейным бизнесом заняться, а ты мне опять про свой стриптиз и карты.

— Каким семейным? — Генка одним коленом на кровать встал и ко мне наклонился. — Что ты выдумываешь?

— Ничего я не выдумываю. Я предлагаю тебе уехать в Москву. Вполне серьёзно. Хватит уже в казаки-разбойники играться, тебе лет-то сколько?

— Много, котёнок.

— Вот и я о том же. — Я ладонью по его груди провела, начала пуговицы на рубашке расстёгивать. — Здесь покоя не будет, понимаешь? — негромко и вкрадчиво проговорила я. — Твои и мои родственники нас с ума сведут. Я, конечно, папку очень люблю, но иногда он перебарщивает. Со мной в особенности. Вот скажи, почему он никак не поймёт, что я взрослая?