Стало темно, но ненадолго. Как только глаза привыкли, мерцающего красно-желтого света от пламени, игравшего в угольной горелке, оказалось вполне достаточно, чтобы увидеть как, заведя руки за спину, расстегивает женщина пуговицы на платье. Как опускается темная, теряющая форму ткань вниз к щиколоткам. Как переступает Рашель, выходя из "тряпичной кучи", освобождается от светлой, неразличимого в полумгле цвета сорочки, и нагая идет к нему.

"Вот так и выглядит счастье…"

Воды набралось уже вполне достаточно даже и на двоих, и Макс, не отводя жадного взгляда от идущей к нему жены, закрыл кран. Настала тишина. Он услышал гул пламени в горелке, плеск воды, когда Рашель перенесла длинную изумительной красоты ногу через край ванны, почувствовал ее ладони на своих плечах… Он думал, она сядет к нему на колени, так чтобы он мог обнять ее, лаская полные груди, но Рашель решила по-своему, как поступала и во многих иных ситуациях. Она села на него верхом, оказавшись лицом к лицу, и сказала голосом, упавшим на целую октаву и опустившимся еще глубже в грудь:

– Ну, и на какое безумство ты подписался на этот раз?

– Ты же знаешь, в какие игры играют люди, и каковы могут быть ставки?

– Не скажешь?

– Не надо тебе, – помотал он головой и положил свои сильные ладони на ее тонкие плечи. – Пока живы, мы вместе, а помирать я пока не собираюсь, и тебе не позволю…

Эйдеман, Роберт Петрович (1895 (18950427)-1937) – советский военный деятель, комкор (1935).

Тютюнник, Юрий (Юрко) Осипович (1891-1930) – генерал-хорунжий армии Украинской Народной Республики (УНР).

Зайдер, Мейер (? – 1930) – начальник охраны Перегоновского сахарного завода в 1922-1925 годах, получивший известность тем, что 6 августа 1925 года застрелил комкора Григория Котовского. По некоторым данным, Зайдер по кличке Майорчик был связан с одесскими бандитами и содержал публичный дом. По другой информации до Революции и сразу после нее он был налетчиком и близким другом Миши Япончика, адъютантом которого стал, когда Японец сформировал в 1919 году полк. За убийство Котовского Зайдер был осужден на десять лет, но вышел на свободу, не отсидев и трех. Освободившись в 1928 году, он работал сцепщиком на станции в Харькове, где и был убит в 1930, по-видимому, бойцами корпуса Котовского.

Заковский, Леонид Михайлович (Штубис, Генрих Эрнестович) (1894-1938) – деятель ВЧК-ОГПУ-НКВД, Комиссар Государственной Безопасности 1-го ранга. Член РСДРП с 1914 года. В описываемый период – уполномоченный Украинского ГПУ по Молдавии.

Самуэли, Тибор (1890-1919) – венгерский политический деятель, один из основателей Венгерской коммунистической партии (первоначально носившей название Партии коммунистов Венгрии).

Белобородов, Александр Георгиевич (1891-1938) – советский политический и партийный деятель. Член РСДРП с 1907 года. 1917 член Уральского областного комитета РСДРП(б) – РКП(б) (Екатеринбург). С января 1918 председатель Уральского областного Совета. В январе – марте 1919 председатель Вятского губернского революционного комитета, затем Исполнительного комитета Вятского губернского Совета. На VIII съезде РКП(б) избран членом ЦК (1919), после IX съезда – кандидат в члены ЦК (1920). Член Оргбюро ЦК (1919). На пленуме ЦК РКП(б) 25 марта 1919 года его кандидатура рассматривалась на пост Председателя ВЦИК, однако избран был М. И. Калинин. С июля 1919 заместитель начальника Политического управления РВСР. Член РВС 9-й армии Юго-Восточного – Кавказского фронтов. Входил в состав Кавказского бюро ЦК РКП(б), Кубанского революционного комитета, был заместителем председателя РВС Кавказской трудовой армии. С марта 1920 секретарь Юго-Восточного бюро ЦК РКП(б) (бюро руководило парторганизациями Северного Кавказа), председатель Экономического совещания Юго-Восточной области. С 29 ноября 1921 заместитель народного комиссара внутренних дел РСФСР. С 30 августа 1923 народный комиссар внутренних дел РСФСР. После смерти Ленина во внутрипартийной борьбе поддерживал Л. Троцкого. Участник левой оппозиции.

Глава 8

Дела давно минувших дней…

Приснилась горящая степь, и черные тени несущихся сквозь белое пламя коней…

Проснулся рывком, как из омута вынырнул. Сердце бешено колотилось, металось там, за решеткой ребер, словно пойманный зверь в клетке, а в голове крутились обрывки фраз, бессмысленные и ни к чему конкретно не относящиеся, но будто бы только что где-то там – за темной стеной сна – орал во все горло:

"В штыки!… В шашки!…"

Кто? Где? Когда?

Кравцов глянул искоса на Рашель. Жена спала, тихонько посапывая во сне тонким чуть вздернутым носом. Волосы рассыпались по подушке широкой волной. В полумраке спальни – начинался рассвет – они казались темными, возможно, даже черными, но на самом деле были рыжевато-каштановыми, того цвета, что пробуждал у Кравцова воспоминания об осени. Лиственный лес под солнцем, "Летний сад" в Петербурге, когда все краски осени смешиваются вместе, рождая настроение…

Он осторожно вылез из-под одеяла и, как был голый, пошел на кухню. Кухню им Котовский тоже обставил, что называется, на зависть, но она выглядела пустой и необжитой, что, в принципе, немудрено. Чугунная угольная плита оказалась холодной. Вряд ли Рашель растапливала ее хотя бы раз. Но зато на кухонном столе – у стены – стояла керосинка. Макс взял с полки коробок спичек, подкрутил колесико регулятора и зажег плоский фитиль. Вспыхнул фиолетово-желтый огонек. Кравцов наклонился, прикурил и только после этого поставил на конфорку полупустой чайник.

"Итак…"

Итак, не успел Кравцов вернуться в Москву, а охотники уже трубят в рожки, и охота эта опаснее войны, беспощаднее тифа.

"На горних высотах дуют смертельные ветры…"

Макс прогулялся по кухне, чувствуя под босыми ногами бодрящую прохладу крашеных досок, пыхнул папироской, вспомнил с сожалением о своей трубке – он к ней успел привыкнуть – и понял, наконец, что спать больше не будет. Тогда он вздохнул коротко, глянул в окно, за которым едва занимался рассвет и пошел искать чистые подштанники, тапки – ну, не ходить же все время босиком – и трубку с кисетом. Когда спустя десять минут, он вернулся на кухню, чайник с энтузиазмом попыхивал паром из круто вздернутого носика и посвистывал хрипло и с натугой, пытаясь справиться с нарастающим внутренним напряжением.

"В самый раз!"

Кравцов заварил чай прямо в граненом стакане. Сахар искать не стал, но зато плеснул себе в другой стакан немного оставшегося "с праздника" "шустовского" и, не торопясь, набил трубку.

"Итак, Григорий знает про Рашель…" – ну, не бином Ньютона! Одесса – город маленький, секреты в нем плохо хранятся.

"Во всяком случае, некоторые…"

Кравцову понадобилось больше года, чтобы уже в Москве – от Блюмкина – узнать, что Рашель – младшая сестра Лизы Винницкой.

Встретились в приемной Троцкого. Кажется, Яков искренне обрадовался, но сказать определенно трудно. Себе на уме человек, непростой, незаурядный.

– Я тебя вчера видел в Политехническом, – сказал, поздоровавшись. – Я ошибаюсь или с тобой была Рахель Кайдановская?

– Рашель, – автоматически поправил Макс.

– Можно подумать! – хохотнул Блюмкин.

– Ты с ней давно? – спросил, явно заинтересовавшись, через мгновение.

– А тебе какое дело? – Максу вопрос не понравился.

– Я сестру ее, покойную, знал, – вздохнул Яков. Кажется, вполне искренне.

– Сестру? – они жили вместе уже достаточно долго, но о сестре Рашель Кравцов слышал впервые. Она вообще не распространялась о своей семье, что, учитывая обстоятельства Гражданской войны на Украине, вполне могло быть обосновано. Макс и не спрашивал.