В начале июня Мао наконец приехал в Ухань. И вскоре, сопровождаемый четырьмя десятками телохранителей, был уже на берегу знаменитой реки. Переплыть ее он, правда, не смог: это было бессмысленное занятие. Мощность потока была так велика, что Мао просто понесло по течению. Поэтому, как и в водах Чжуцзяна, он просто отдался потоку, который пронес его более тридцати километров. И все же он был несказанно счастлив, тем более что готовые на все журналисты тут же разнесли «благую» весть о покорении великой реки «нашим любимым кормчим»! За несколько дней, что он провел в Ухани, Мао плавал в Янцзы три раза¹⁵¹. «Нет такого, что нельзя сделать, — говорил он после этого с пафосом, — если со всей серьезностью относиться к делу»¹⁵². Было понятно, что эти слова относились к «умеренным» из Политбюро.

Воодушевленный, он вновь обратился к музе:

В Пекине, однако, его ждало новое разочарование. «Умеренные» из Политбюро, в том числе Лю Шаоци и Дэн Сяопин, занимавшиеся подготовкой VIII съезда партии, были готовы поставить на этом форуме вопрос о культе личности. Атмосфера в Пекине накалялась, и Мао на какое-то время удалился от дел в тихий курортный городок Бэйдайхэ на берегу Желтого моря. Своим оппонентам он дал карт-бланш, решив испытать их по полной программе. «Хотите показать, на что вы способны? Ну что ж, давайте! Мы поглядим» — так, похоже, рассуждал он, вновь применяя свою излюбленную тактику: «враг наступает — мы отступаем; враг остановился — мы тревожим; враг утомился — мы бьем; враг отступает — мы преследуем». Не зря же одним из его псевдонимов был Дэшэн, что означает «отступить во имя победы»! В конце лета он объявил своим «сотоварищам», что собирается оставить пост Председателя КНР по «состоянию здоровья», сохранив за собой только должность Председателя ЦК КПК¹⁵⁴.

Лю Шаоци и некоторые другие члены Политбюро, не желая игнорировать Мао, тоже отправились в Бэйдайхэ. Председатель по-прежнему оставался для них вождем. Все, чего они от него хотели, так это чуть больше коллективного руководства. Но с этим-то как раз Мао не мог согласиться. Он был убежден: в условиях хрущевской оттепели, грозившей Китаю да и всему делу социализма самыми непредсказуемыми последствиями, КПК обязана была, как никогда, сплотиться вокруг него.

В этой обстановке борьбы двух мнений и был созван VIII съезд. Его официальные заседания проходили с 15 по 27 сентября 1956 года в Пекине. 1026 делегатов с решающим голосом и 107 с совещательным представляли почти 10 миллионов 730 тысяч членов партии. Формальным заседаниям предшествовали закрытые обсуждения (так называемое подготовительное совещание) с 29 августа по 12 сентября. Именно в ходе этих обсуждений были определены все основные решения форума. За закрытыми дверями делегаты обсудили и приняли проекты всех резолюций и тексты всех основных докладов и выступлений. Они также скоординировали кадровые вопросы.

Все это время Мао был весьма осторожен. По-прежнему испытывая своих оппонентов, он не вел заседаний и не произнес ни одного доклада. Наиболее активные роли исполняли Лю Шаоци, Чжоу Эньлай и Дэн Сяопин. Сам же Мао демонстрировал «скромность». Собравшихся он приветствовал только двумя короткими выступлениями, один раз на заседании подготовительного совещания 30 августа и второй раз при открытии съезда 15 сентября¹⁵⁵. В то же время все, что можно было предпринять для популяризации своих идей, он делал. В частности, в обеих коротких речах вернулся к идеям «Десяти важнейших взаимоотношений», а корректируя проект политического отчета ЦК, с которым должен был выступить Лю Шаоци, добавил следующий абзац: «Понятно, что китайская революция и [социалистическое] строительство в Китае — дело рук прежде всего самого китайского народа. Потребность в иностранной помощи второстепенна. Совершенно неправильно, потеряв веру, полагать, что ты сам ничего не можешь сделать, неправильно считать, что судьба Китая не находится в руках самих китайцев, полностью полагаясь на иностранную помощь»¹⁵⁶. Сознательно демонстрируя неприятие советского патернализма, Мао даже отказался присутствовать на заседании съезда 17 сентября, на котором выступал представитель Хрущева Микоян¹⁵⁷.

Однако основная тональность съезда была другой. Делегаты под руководством Лю Шаоци, Чжоу Эньлая и Дэн Сяопина отдали должное советской модели, поддержав только те социальные эксперименты Мао, которые были направлены на ускоренное осуществление сталинизации. Съезд официально провозгласил, что «пролетарско-социалистическая революция» в Китае в основном увенчалась победой. Все выступавшие с энтузиазмом восхваляли итоги социалистической перестройки деревни и города.

Но главное заключалось в том, что съезд принял решения, которые должны были быть особенно болезненны для Мао. В новой атмосфере, созданной речью Хрущева, делегаты согласились на удаление из устава партии положения о том, что «путеводной звездой» китайской компартии являются «идеи Мао Цзэдуна». Оно было заменено следующей формулировкой: «Коммунистическая партия Китая в своей деятельности руководствуется марксизмом-ленинизмом»¹⁵⁸. В докладе «Об изменениях в уставе партии» Дэн Сяопин сделал особое ударение на необходимости бороться «против выпячивания личности, против ее прославления»: «Наша партия… отвергает чуждое ей обожествление личности». Он, правда, отметил, что Мао Цзэдун играет большую роль в борьбе с культом личности в КПК, однако в эти слова можно было поверить с большим трудом¹⁵⁹. Съезд восстановил пост Генерального секретаря ЦК, что также было весьма знаменательно. И хотя воссоздать его предложил сам Мао Цзэдун¹⁶⁰, получил эту должность человек Лю Шаоци, а именно сам Дэн Сяопин. Тем самым непосредственный контроль за партийными кадрами оказался в руках группировки «умеренных». Оппоненты волюнтаристских экспериментов Мао подготовили и резолюцию съезда по отчетному докладу Лю Шаоци, вписав в этот документ тезис о том, что отныне после построения социалистического общества «главными противоречиями внутри нашей страны стали противоречие между требованием народа построить передовую индустриальную страну и нашим отсталым состоянием аграрной страны, а также противоречие между быстро растущими экономическими и культурными потребностями народа и неспособностью современной экономики и культуры нашей страны удовлетворить эти потребности народа»¹⁶¹. После съезда, в ноябре 1956 года, на совещании работников министерства торговли заместитель премьера Чэнь Юнь и некоторые другие экономисты говорили о необходимости разумного сочетания экономического строительства и улучшения жизни народа¹⁶².