По оценке Союза интернациональных организаций, в 1977 г. между 1850 такими группами насчитывалось 52 075 перекрещивающихся внутренних связей, и число этих взаимосвязей неуклонно возрастает. Члены интернациональных организаций постоянно контактируют друг с другом на тысячах собраний, конференций и симпозиумов.

Еще не достигшая окончательного развития, эта быстро расширяющаяся транснациональная сеть (или Т — сеть) добавляет еще одно измерение в формирующуюся мировую систему Третьей волны[506]. Однако складывающаяся картина еще не полна.

Роль государства — нации еще более умаляется тем обстоятельством, что нации как таковые вынуждены создавать наднациональные организации. Государства — нации пытаются сохранить за собой возможно больший суверенитет и свободу действий. Но постепенно им приходится признавать все новые ограничения независимости.

Например, европейским странам пришлось, возможно, против их желания, создать Общий рынок[507], Европейский парламент, европейскую валютную систему и специализированные организации типа Европейской организации ядерных исследований. Ричард Берк, уполномоченный по налогам Общего рынка, осуществляет давление на страны, входящие в организацию, с целью изменения их национальной налоговой политики. Сельскохозяйственная или промышленная политика, выработанная Лондоном или Парижем, принимается Брюсселем[508]. Члены Европейского парламента добились увеличения бюджета АЭС на 840 млн долл. практически против воли своих национальных правительств[509].

Общий рынок, скорее всего, представляет собой первый пример перехода власти на транснациональный уровень. Но это не единственный пример. По существу, мы являемся свидетелями вспышки численности таких межправительственных организаций (МПО), объединяющих до трех и более наций по самым разнообразным направлениям — от Мировой метеорологической организации до Международного агентства по атомной энергии, от Международной организации кофе до Латиноамериканской ассоциации свободных профсоюзов, не говоря уж об ОПЕК. Сегодня такие организации становятся необходимыми для координации работы транспорта, систем коммуникации и патентования, а также множества других направлений деятельности. С 1960 г. по 1977 г. количество этих МПО увеличилось со 139 до 262.

Через МПО государства — нации пытаются решать проблемы, по уровню превосходящие национальные, в то же время сохраняя максимальный контроль на национальном уровне. Однако постепенно неуклонно усиливается влияние межправительственных организаций, принимающих решения или накладывающих ограничения на решения государственного масштаба.

Все эти явления — рост транснациональных корпораций, вспышка численности межнациональных ассоциаций и создание МПО — действуют в одном направлении. Государство — нация все больше и больше теряет независимость и суверенитет.

Итак, мы создаем новую многоуровневую мировую игру, участники которой — не только нации, но и корпорации, профсоюзы, политические, этнические и культурные группировки, транснациональные ассоциации и наднациональные организации. По мере того как формируется новая мировая система, государство — нация, существованию которого уже угрожает давление снизу, все больше и больше теряет власть.

Планетарное сознание

Уменьшение роли государства — нации отражает появление мировой экономики нового типа, складывавшейся одновременно с подъемом Третьей волны. Государство — нация было необходимым политическим условием для экономики национального масштаба. Сегодня эти условия не просто нарушены — успешное развитие государства — нации сделало его устаревшим. Это связано, во — первых, с ростом региональной экономики, достигающей уровня, некогда характерного для национальной экономики. Во — вторых, мировая экономика, порожденная развитием экономики государств — наций, увеличилась в объеме и теперь приобретает новые, неизвестные ранее формы.

Так, в новой мировой экономике доминирующую роль играют огромные транснациональные корпорации. Ее обслуживают необыкновенно быстродействующие, разветвленные банковские и финансовые системы. Она оперирует суммами и кредитами, которыми не может оперировать ни одна нация. Она развивается в направлении транснациональной валютной системы — не единых «мировых денег», но набора валют или «мета — валют», основанных на «рыночной корзине» национальных валют или предметов потребления. Она разрывается общемировым конфликтом между обладателями ресурсов и их потребителями и задолженностями доселе непредставимых масштабов. Это смешанная экономика, в которой частный капитал и промышленность социалистических государств образуют совместные предприятия и работают бок о бок. А идеологией этой системы является не невмешательство и не марксизм, а глобализм — представление о том, что национализм устарел.

Как Вторая волна породила слой людей, чьи интересы превосходили локальный уровень и становились основой национальной идеологии, так Третья волна порождает группы людей, интересы которых шире, чем национальные. Эти люди становятся носителями формирующейся глобалистской идеологии, которую иногда именуют «планетарным сознанием».

Таким сознанием обладают деятели многонациональных корпораций, борцы за охрану окружающей среды, финансисты, революционеры, интеллектуалы, поэты и художники, не говоря уже о членах Трехсторонней комиссии[510]. Даже от одного знаменитого советского генерала, имевшего четыре звезды Героя, я услышал, что «государство — нация мертво». Глобализм представляется чем — то большим, нежели идеология, служащая интересам ограниченной группы людей. Национализм говорил от лица нации, глобализм выступает от лица всего мира. И его появление представляется эволюционной необходимостью — ступенью к «космическому сознанию», охватывающему не только Землю, но и Вселенную.

Таким образом, на каждом уровне — от экономики и политики до организации и идеологии — мы видим сокрушительное нападение на оплот цивилизации Второй волны — государство — нацию.

В тот самый исторический момент, когда многие бедные страны отчаянно сражаются за утверждение себя как нации, потому что в прошлом нация как сущность была необходимым условием успешной индустриализации, богатые страны, уже шагнувшие за пределы индустриализации, сводят роль нации на нет. В будущие десятилетия следует ожидать появления новых общемировых организаций, способных представлять как донациональные, так и постнациональные интересы.

Мифы и изобретения

Сегодня никто — от экспертов из Белого дома или Кремля до пресловутого человека с улицы — не может предсказать, как именно будет развиваться мировая система, какие новые организации и институты локального или глобального уровня возникнут в будущем, но развенчать некоторые популярные мифы все — таки возможно.

Первый из этих мифов пропагандируется такими фильмами, как «Роллербол» (Rollerball) и «Сеть» (Network), в которых негодяй со стальными глазами объявляет, что мир поделен или будет поделен между группой транснациональных корпораций. В наиболее обычной форме этот миф рисует единую общемировую Энергетическую корпорацию, Пищевую корпорацию, корпорацию Домостроения, Отдыха и т. д. Существуют варианты, в которых эти корпорации являются отделениями какой — либо грандиозной мегакорпорации.

Этот упрощенный образ основан на прямой экстраполяции тенденций Второй волны — специализации, максимизации и централизации — на мир будущего.

Это представление не только не учитывает фантастического разнообразия реальных условий жизни, столкновения культур, религий и традиций, скорости изменений и исторически обусловленной дифференциации общества, оно не только основано на наивном предположении, что такие потребности, как потребность в пище, энергии, жилье, можно строго разграничить, оно игнорирует фундаментальные изменения, которые ныне революционизируют структуру и цели корпорации как таковой. Короче говоря, это представление основано на устаревшем образе корпорации, сложившемся в эпоху Второй волны.