Боже правый! Сквозь боль она вспомнила все: где она и что здесь делает…
Ее сердце подскочило от страха, когда она повернула голову, но в широкой разворошенной постели она была одна, и совершенно голая, под простыней, и тело ныло и болело в интимных местах.
Это и неудивительно! Она рывком натянула простыню до самого подбородка, и ее лицо горело, когда у нее в мозгу замелькали отрывочные картинки пылкой и страстной невоздержанности. То, что началось как примитивный акт овладения, очень быстро превратилось в продолжительную оргию неприкрытого обоюдного самоублажения. Казалось, что Райан обладает некой сверхчеловеческой выносливостью и неистощимой изобретательностью, которые потрясли Джейн до мозга костей, хотя она смело приняла вызов, решив доказать, что она может составить ему более чем достойную конкуренцию в этом искусстве. Она делала такие вещи для него, ему и с ним, какие ей и во сне бы не приснилось делать с кем бы то ни было!
Она вдруг заметила отдернутые шторы и столб яркого дневного света, падающий на смешанную кучу мужской и женской одежды на полу, и услышала, как прекратился звук льющейся воды за закрытой дверью в ванную. Ее охватила паника. Может, ей удастся незаметно выйти из комнаты, пока он в ванной? Она приподнялась на локтях, но даже это легкое движение вызвало такую боль в руке, что ее затошнило, и она со стоном снова упала на подушки.
Она бережно опустила кисть словно огнем охваченной руки на прохладную простыню возле подушки. Действие обезболивающих таблеток кончилось, и она поняла, как глупо было принимать двойную дозу. Она не только рисковала своим здоровьем, но и подавила те предупреждающие сигналы, которые сказали бы ей, что состояние руки ухудшается.
Да, она оказалась полной дурой! Джейн закрыла глаза другой рукой — резкий дневной свет был неприятен. В таком состоянии ей ни за что самой не одеться. Так что столкновения не избежать — если, конечно, она не собирается выскакивать из отеля, завернувшись в простыню. Она снова застонала, злясь на себя за слабость и жалкий вид.
— Если у тебя все одеревенело и ноет, попробуй принять горячий душ, — раздался насмешливый, растягивающий слова голос с порога ванной. — Мне это расчудесно помогло…
Джейн напряглась, моментально насторожилась и ощутила боль, которая не была чисто физической. Она не хотела смотреть на него, но не совладала с искушением подсмотреть из-под руки.
К счастью, Райан обмотал бедра белым гостиничным полотенцем, хотя оно было завязано достаточно низко и ей была видна густая черная поросль, курчавившаяся в низу его плоского живота. Капли воды блестели у него на загорелой коже. Непричесанные мокрые волосы на голове торчали во все стороны, на небритом подбородке лежала сизая тень отросшей щетины.
У него был вид крутого и подозрительного типа; он неторопливо направился к кровати, и Джейн, с трудом подавив еще один стон боли и отвращения к себе, крепче прижала руку к глазам.
Постель тяжело просела рядом с ней, и она своим накрытым простыней бедром ощутила тепло его крепкой ноги.
— Хватит прятаться, Джейн, — сухо сказал он. — Я не собираюсь исчезнуть просто потому, что ты не хочешь на меня смотреть.
Джейн закусила губу и, по-прежнему не открывая глаз, ощутила, как Райан взял одну прядь ее длинных волос и стал ею играть.
— Джейн? — Он подергал ее за волосы, и его нетерпение приобрело оттенок раздражения, когда она все так же продолжала закрываться рукой. — Я не верю в застенчивость женщины, продающей за деньги свои сексуальные услуги, так что подобная пикантная поза, возможно, рассчитана на то, чтобы побудить меня вот к этому…
Она почувствовала, что за верхний край простыни слегка потянули, резко опустила локоть вниз, чтобы прижать ее, и сразу встретилась с пронзительным взглядом его синих глаз, которого так старательно избегала.
— Доброе утро, — пробормотал он с подчеркнутой вежливостью; жесткая линия его рта удовлетворенно изогнулась. Ее волосы походили на гриву, вся косметика стерлась, и смазанные остатки теней и туши придавали ее глазам выражение сонной чувственности, которое возбуждало гораздо сильнее, чем искусственный лоск накануне.
Не дождавшись ответа, он удивленно поднял брови и, опершись на руки, расставленные по обеим сторонам ее головы, шутливо мазнул губами по ее плотно сжатому рту. Он почти навалился на ее распухшую руку, полускрытую нависшим краем подушки, и все тело Джейн замерло в ожидании адской боли. Увидев ее бледность и сжатые губы, он нахмурился, и жилка забилась у него на виске.
— Сожаления, Джейн? — Его взгляд скользнул по ее укрытому телу и вернулся к застывшему лицу. — Боюсь, что сожалеть уже поздно. Я же говорил тебе, что обратного пути не будет. Что посеяла вчера, то и пожинаешь сегодня. — Он сделал еще одну заявку на нее нахальным поцелуем владельца. — И можешь убрать с лица мученическое выражение, потому что мы оба знаем, что это вопиющая ложь — у женщины не бывает множественных оргазмов с криками, если она не испытывает наслаждения. По крайней мере ты можешь перестать беспокоиться о том, не потребую ли я возврата денег. Ты оказалась совершенной профессионалкой, дорогая, и заработала все, до последнего цента! — Он откинулся назад, убрав руки с подушки небрежным движением и задев при этом ее левую кисть. Она застонала. — Черт возьми, Джейн, не думай, что меня можно смягчить этими… — Он осекся и нахмурился, заметив влажный блеск в уголках ее глаз. Его взгляд сместился, и он побледнел, наклонился и отвернул край подушки, открыв ее поврежденную руку. Он сглотнул. — Господи, Джейн, неужели это сделал я? — подавленно прошептал он. — Этот палец… похоже, он вывихнут…
Он нерешительно коснулся натянутой кожи, и Джейн опять прерывисто застонала. Он отдернул палец, а она прижала руку к груди и скорчилась над ней, словно раненое животное.
— Знаю, что я был груб с тобой прошлой ночью, но знаю и свою силу — не думаю, что на самом деле делал тебе больно, — потрясенно сказал он, и на лице у него промелькнуло сострадание. — Ради всего святого, почему ты мне ничего не сказала? Не могу поверить, что мог сделать такое, сам того не сознавая…
Искушение было очень, очень велико — помучить его ложью, но ей было слишком больно, чтобы тратить силы на истязание кого-то еще.
— Это не вы, — с усилием проговорила она.
— Не я? — Он взглянул еще раз. — Нет, конечно, не я: рука не выглядела бы так через несколько часов. Но если повреждение было сделано раньше, накануне вечером, я мог его не заметить при таком освещении в комнате, хотя за столом обязательно бы заметил…
Он остановился, его взгляд переметнулся на ее бескровное лицо.
— На тебе были перчатки… — медленно произнес он. — Я тогда подумал, что это странно, но и весь твой наряд был странный, совсем не в твоем стиле, и это сбило меня с толку. Ты скрыла травму от меня, боясь показать, какая ты больная и слабая?
Он слишком многое видел. Всегда.
— Я не слабая, — беспомощно пробормотала она.
— Нет, просто ты до такой степени своевольна и упряма, что не понимаешь иногда, чем это чревато. — Он поднял трубку стоявшего возле кровати телефона.
— Что вы делаете?
— Не знаю, когда это случилось и как, но твою руку явно следует показать врачу, — сурово сказал он, набирая номер телефона.
— Уже показывала! — воскликнула она. — Я же не дурочка…
Он словно бы не слышал ее слов.
— Карл? Это Райан. Мне нужна твоя помощь. — Он встал и начал подбирать свою одежду.
Джейн осторожно перекатилась на бок.
— Что вы делаете? Я же сказала — мне не нужен врач… — Тут она закрыла рот, потому что Райан небрежно сбросил полотенце, зажав трубку между плечом и щекой, и продолжал разговаривать, одновременно влезая в тонкие белые трусы. Ягодицы у него были такие же крепкие и мускулистые, как и все тело, и, когда он нагнулся, под ними ей открылась негустая поросль волос, исчезавшая в интригующей складке между ног. Натягивая брюки, он повернулся в ее сторону, и она успела мельком увидеть скрытую под шелковистой тканью выпуклость.