Мей вздрогнула, уязвленная таким подбором слов, но Саид, чей взгляд был прикован к пыльному горизонту, этого не заметил. Выходит, и ее поведению он приписывает эту якобы свойственную Западу вседозволенность?
Он попытался вкратце посвятить ее в особенности своего существования.
— У меня две жизни, Мей. Человек, который колесит по всему миру, носит костюмы и останавливается в роскошных отелях крупнейших городов, совсем иной, чем тот, который живет здесь, в Эль-Джаре.
— Человек контрастов, — медленно проговорила она. — Из страны контрастов.
Саид не смог удержаться от медленной улыбки удовольствия.
— Всего несколько часов в моей стране — и вы уже эксперт!
Его улыбка поразила Мей в самое сердце. Осознает ли он ее всепобеждающую силу? Знает ли, что, попроси он с такой улыбкой луну с неба, и ему, вполне возможно, преподнесут ее на золотой тарелке? Это просто нечестно, решила Мей, невидящим взглядом уставившись на безжалостную пустыню.
— Это часть моей профессии, — сказала она. — Я очень быстро учусь.
Саид гадал, что заставило ее вернуться к этому легкомысленному тону, при этом так скованно замерев на своем сиденье. Но в этот момент заметил сверкание отраженного света, возвещающее о том, что впереди показался завод.
— Смотрите, Мей! — воскликнул он.
Она попыталась изобразить интерес, выбросить из головы мысли о Саиде. Он не принадлежит ей. Он никогда не будет ей принадлежать. Что сказала бы Лиз, узнай она, что ее лучшая сотрудница сидит, бессмысленно уставившись вперед, словно одуревшая от любви школьница?
Но улыбка, которую она нацепила на лицо, стала искренней, когда Мей заметила множество серебристых башен и корпусов на пустовавшем до сих пор горизонте.
— Он такой современный! — удивилась она. — Похоже на декорации для научно-фантастического фильма!
— А вы представляли себе верблюдов, не так ли? — сухо спросил он. — Земляные горны и адский огонь?
— Что-то в этом роде, — призналась Мей.
— Этот сталелитейный завод — один из лучших в мире, — со спокойной гордостью сообщил Саид. — Потребовались миллиарды, чтобы построить его, и миллионы, чтобы оборудовать. Экономия неизбежно приводит к сбоям в системе, а мы должны иметь стопроцентную надежность, если хотим оставаться впереди соперников.
В его голосе звучала твердая убежденность, и Мей поняла, что он отнюдь не декоративная фигура. Он заинтересованный. Заботливый. Страстный. Во всяком случае, в том, что касается его страны и ее промышленности.
Охранники у бронированных ворот, явно предупрежденные об их прибытии, кивнули и жестом предложили проезжать. Саид затормозил перед простым, но прекрасно спроектированным административным корпусом.
Он повернулся и, посмотрев на Мей, подумал, какой на удивление собранной и спокойной она кажется, с волосами, заплетенными в эту изысканную косичку. Почти отрешенной, как прекрасная ледяная дева. Которую однажды он растопит своим пламенем, мысленно поклялся Саид и тут же выругался, ощутив прилив вожделения.
— Я распорядился подготовить для собеседований директорский кабинет.
Мей кивнула, поднимая с пола машины портфель.
— Хорошо. Мы увидимся с вами после этого.
Саид оторопел.
— Думаю, вы не поняли, Мей. Я конечно же буду присутствовать на этих собеседованиях…
— Не будете.
Он недовольно прищурился.
— Оставим в стороне тот факт, что я не привык, чтобы моими желаниями так демонстративно пренебрегали. Но этот завод принадлежит моей семье. Любое решение в конечном счете скажется на мне. Мне бы хотелось понаблюдать за тем, как будут вести себя эти люди.
— Прекрасно. — Мей растянула губы в фальшивой улыбке и снова поставила портфель на пол.
Вылезший из машины Саид открыл дверцу.
— Пойдемте, — поторопил он, видя, что она сидит неподвижно, словно вырезанная из мрамора статуя.
— Я никуда не пойду.
Ее непоколебимая решимость, которую он сразу узнал, едва не вывела Саида из себя.
— О нет, вы пойдете, — вкрадчиво возразил он. — Так уж случилось, что я вам плачу за…
— За то, чтобы я делала свою работу! — выпалила она. — А я не смогу выполнить ее надлежащим образом, если вы будете сидеть рядом, словно огромная заноза!
— Заноза? — переспросил он. Значит, она уже в открытую оскорбляет его?
— Вы ведь не только босс, так сказать, вы их правитель, поймите! Как я смогу ожидать от них откровенности, если их будет заботить только одно — как бы не сказать то, что не придется вам по вкусу?
Он уставился на Мей, понимая, что она права. И единственное заключение, которое неизбежно из этого следовало, — это то, что не прав он.
— Вы собираетесь выходить? — с угрозой спросил Саид.
— Нет, если вы не согласны на мое условие, — приторным голосом ответила она.
Последовала короткая напряженная пауза. Саид гадал, что случится, если он, воспользовавшись преимуществами своего положения, подхватит ее на руки и, отнеся в комнату приемов, изнасилует здесь же и сейчас же. Он энергично потряс головой, ощутив немедленную реакцию, которую вызвали эти мысли.
Она хочет свести его с ума, эта Мей Хадсон?
— Хорошо, — натянуто согласился Саид. — Пусть будет так, как вы хотите.
— Спасибо, — сказала Мей.
Но когда она выскользнула из машины, он схватил ее за запястье и привлек к себе. Черные, горящие, как угли, глаза заслонили от нее все окружающее. Она поежилась, несмотря на несусветную жару.
— Может вдруг оказаться, что я намного более серьезный противник, чем вы себе представляете, Мей, — тихо предупредил он.
Что-то в выражении его лица подсказало ей, что речь идет не о заводе. И от возбуждения, смешанного со страхом, у Мей засосало под ложечкой.
— Но ведь борьба уже окончена, — возразила она.
— Теперь, когда добились своего, вы хотите сказать? — усмехнулся он. — Нет, она продолжается. Мы так или иначе ведем ее с первого момента знакомства. — И может быть, существует только единственный способ изжить этот проклятый конфликт раз и навсегда!
Она смотрела на него и, как это ни глупо, хотела одного — чтобы Саид поцеловал ее и продолжал делать это бесконечно.
— С-саид? — сказала Мей голосом, дрогнувшим при виде исказившей его лицо злости, совершенно непропорциональной ее преступлению, состоявшему лишь в том, что она осмелилась возразить ему. Тем более что это касалось ее профессионализма.
— Давайте войдем, — со зловещей мягкостью предложил он, приказывая своему сердцу не отвечать на призыв синих глаз, — и я вас представлю.
Он привел ее в кабинет директора, который выглядел как все другие пристанища высокопоставленных чиновников — с коллекцией картин на стенах одновременно экзотического и смутно эротического содержания. А стол темного дерева с позолотой казался музейным экспонатом.
— Осман Джейдун, нынешний директор, согласился поговорить с вами первым.
Мей была невыносима эта новая холодность, появившаяся во взгляде Саида, отчужденность, засквозившая в отношении к ней. Что ж, пусть так и будет! Он нанял ее для работы, и именно ее она и сделает, приложив все старания и умения.
Она сдержанно улыбнулась.
— Спасибо, Саид. Можете пригласить его прямо сейчас.
Это невероятно, негодовал он, разыскивая Османа. Она низвела его до положения слуги! Она возражает ему! Но скоро она перестанет возражать. Скоро она будет соглашаться со всем, что бы он ни сказал! Он удовлетворит ее так, как не в состоянии ни один мужчина, и навеки прикует к себе!
Осману Джейдуну было около шестидесяти лет, и, хотя возраст испещрил морщинками кожу вокруг черных глаз, он по-прежнему излучал недюжинную силу. Он работал на заводе со дня его открытия и с нижних ступеней постепенно поднялся до самых высот управления.
— Вы были очень добры, согласившись встретиться со мной, — вежливо сказала Мей.
Он обеспокоенно кивнул.
— Для меня неожиданность привлечение посредника, — на безукоризненном английском сказал Осман.
— Саид пригласил меня для того, чтобы создать, если можно так выразиться, психологическую модель отношений высшего менеджмента. — Мей улыбнулась, заметив, как он вздрогнул, когда она назвала наследника по имени. — И дать некоторые рекомендации, способные оптимизировать работу завода. Думаю, и у вас, и у него уже есть решение всех проблем, но посторонний глаз часто видит оставшиеся незамеченными достоинства. Или недостатки.