Быстрым шагом они прошли через лес, за которым начиналась саванна, и примерно в четверти мили от опушки леса увидели свой Эльдорадо[81].

Вид этого поселения разочаровал их. Вместо богатого испанского города, рисовавшегося их воображению, они увидели несколько деревянных одноэтажных строении, крытых пальмовыми листьями или тростником, сгрудившихся вокруг часовни и охраняемых фортом. Поселок, в сущности, представлял собой лишь пересыльный пункт, куда свозилось золото, добываемое в окрестных горах, и население его состояло почти исключительно из гарнизона и рабов, занятых добычей золота на приисках. Глинобитный форт, повернутый лицом к реке, боком к саванне, растянулся почти на длину поселка. Кроме того, для защиты от враждебно настроенных индейцев Санта Мария был окружен крепким частоколом футов в двадцать высотой, с бойницами для мушкетов.

Дробь барабанов затихла, но когда корсары, прежде чем двинуться к городу, выслали из леса на разведку несколько лазутчиков, те отчетливо услышали шум и движение за частоколом. На бруствере форта стояла небольшая кучка людей в кирасах и шлемах. За частоколом, колыхаясь, поднимался к небу дымок — значит, испанские мушкетеры не дремали, и их запальные фитили уже начали тлеть.

Капитан Блад приказал выдвинуть вперед пушки, решив пробить брешь в северо-восточном углу частокола, где штурмующие были бы менее всего уязвимы для обстрела из пушек форта. В соответствии с этим приказом Огл двинул вперед свою батарею под прикрытием выступающего клином леса. Но легкий восточный бриз донес дым их запалов до форта, выдал их присутствие и вызвал на них огонь испанских мушкетеров. Пули уже свистели и щелкали среди ветвей, когда Огл дал первый залп из своих пушек. Пробить брешь в частоколе, никак не способном противостоять орудийному огню, да еще с такого близкого расстояния, было делом совсем несложным. Испанский гарнизон, руководимый не слишком умелым командиром, был направлен на защиту этой бреши и тотчас отброшен назад беспощадным огнем пушек, после чего Блад приказал Волверстону атаковать:

— Зажигательные банки в авангард! Приближайтесь перебежками, рассыпным строем. Да хранит тебя бог, Нэд! Вперед!

Низко пригнувшись к земле, корсары бросились на штурм и пробежали больше половины расстояния, прежде чем испанцы накрыли их мушкетным огнем. Корсары залегли, распластавшись ничком в невысокой траве, дожидаясь, когда стрельба ослабеет; затем вскочили и, пока испанцы перезаряжали свои мушкеты, снова ринулись вперед. Огл же тем временем, повернув жерла своих пушек, бомбардировал город пятифунтовыми ядрами, расчищая путь атакующим.

Семеро волверстоновских солдат остались лежать на земле, еще десятерых настигли пули во время второй перебежки, но Волверстон с остальными уже ворвался в пролом. Полетели зажигательные банки, сея ужас и смерть, и прежде чем испанцы успели опомниться, страшные пираты, с дикими криками выскочив из клубов дыма и пыли, схватились с испанцами врукопашную.

Командир испанцев, храбрый, хотя и недальновидный офицер, по имени дон Доминго Фуэнтес, сумел воодушевить своих солдат, и схватка длилась еще минут пятнадцать: корсаров то отбрасывали за частокол, то они снова прорывались в брешь.

Однако не существовало таких солдат на свете, которые в рукопашном бою могли бы долго противостоять крепким, выносливым и безрассудно смелым корсарам. Мало-помалу изрыгающие проклятия испанцы были неумолимо отброшены назад корсарами Волверстона, плечом к плечу с которыми рубились уже все остальные корсары под командой самого капитана Блада.

Все дальше и дальше отступали испанцы под этим бешеным натиском, оказывая отчаянное, но бесплодное сопротивление, и наконец их ряды дрогнули. Испанцы разбежались кто куда, а затем, соединившись снова, отступили, сражаясь, к форту и укрылись в нем, оставив город во власти неприятеля.

Под защитой форта дон Доминго Фуэнтес созвал совет своего гарнизона, от трехсот защитников которого осталось в живых двести перепуганных солдат, выкинул флаг перемирия и послал к капитану Бладу парламентера, соглашаясь сдаться на милость победителя, но на почетных условиях, то есть с сохранением оружия.

Однако благоразумие подсказало капитану Бладу, что подобные условия для него неприемлемы. Он знал, что его солдаты будут все, без изъятия, пьяны еще до захода солнца, и иметь при этом под боком две сотни вооруженных испанцев было бы слишком рискованно. Вместе с тем, будучи противником всякого бессмысленного кровопролития, он стремился как можно скорее положить конец этой драке и ответил дону Доминго, что гарнизон должен сложить оружие: тогда он гарантирует ему, так же как и всему населению Санта-Марии, полную свободу и безопасность.

Испанцы сложили оружие на большой площади в центре форта, и корсары с развернутыми знаменами вошли в форт, трубя в рог. Испанский командир выступил вперед, чтобы отдать победителям свою шпагу. За его спиной стояли двести безоружных солдат, а позади них — немногочисленное население города, искавшее в форте прибежища от неприятеля. Жителей было человек шестьдесят, и среди них около дюжины женщин, несколько негров и три монаха в черно-белом одеянии ордена святого Доминика. Почти все цветное население города, состоявшее из рабов, находилось, как выяснилось, на приисках в горах.

Дон Доминго, высокий мужчина лет тридцати, красивый, представительный, с черной остроконечной бородкой, еще более удлинявшей его продолговатое лицо, облаченный в кирасу и шлем из вороненой стали, разговаривал с капитаном Бладом свысока.

— Я поверил вам на слово, — сказал он, — потому что хотя вы разбойник, пират и еретик и во всех отношениях человек, лишенный чести, но тем не менее о вас идет такая молва, будто слово свое вы умеете держать.

Капитан Блад поклонился. Вид его, прямо надо сказать, оставлял желать лучшего. В схватке он был ранен в голову, одежда на спине висела клочьями. И все же, невзирая на кровь, пот и пороховой дым, ни осанка, ни манеры его не утратили своего благородства.

— Ваша любезность обезоруживает меня, — сказал он.

— Моя любезность не распространяется на грабителей и пиратов, — отвечал непреклонный кастилец, и Ибервиль, самый яростный ненавистник испанцев, тяжело дыша, выступил вперед, но капитан Блад его остановил.

— Я жду, — невозмутимо продолжал дон Доминго, — чтобы вы объяснили мне причину вашего разбойничьего появления здесь. Как вы, английский подданный, осмелились напасть на испанское население, в то время как ваша страна не ведет с Испанией войны?

Капитан Блад усмехнулся:

— Клянусь честью, это все соблазн золота, соблазн, столь же могущественный для пиратов, как и для более высокопоставленных негодяев, одинаково действующий во всех уголках земного шара, — тот самый соблазн, который заставил вас, испанцев, построить этот город в такой удобной близости от золотых приисков. Короче говоря, капитан, мы явились сюда, чтобы освободить вас от последнего снятого вами на приисках урожая, и чем быстрее вы его нам передадите, тем быстрее мы, в свою очередь, освободим вас от нашего присутствия.

Испанец рассмеялся и оглянулся на своих солдат, словно приглашая их разделить его веселье.

— Ей-богу, вы, кажется, принимаете меня за дурака, — сказал он.

— Надеюсь, ради вашего же собственного благополучия, вы мне докажете, что это не так.

— Неужели вы думаете, что я, будучи предупрежден о вашем появлении, продолжал держать золото здесь, в Санта-Марии? — с издевкой спросил капитан. — Вы опоздали, капитан Блад. Золото сейчас уже находится на пути в Панаму. Еще ночью мы погрузили его в пироги и отправили отсюда под охраной сотни солдат. Вот почему мой гарнизон оказался в таком плачевном состоянии и вот почему я без колебаний решил сдаться вам.

И он снова рассмеялся, заметив разочарование, отразившееся на лице капитана Блада.