Прошло три дня. Рей ежедневно совершал прогулки с Робертом и иногда с Гюнтером, а по вечерам, сидя за книгами в библиотеке Мела, узнавал о птицах больше, чем ему удавалось увидеть днем. На четвертый день разразился шторм, и он часами наблюдал, как волны бьются о камни. Весь следующий день шел дождь, и Рей обучал Роберта всем известным ему карточным фокусам.

Он заметил, что Салли стало труднее ходить; по мнению Рея, она должна была родить раньше названного ею срока.

Рею нравилось его пребывание на острове. Казалось, что здесь, в этом диком месте, время замедляет свой бег. Он старался не показываться на глаза Кэтти, надеясь, что постепенно она при­выкнет к мысли, что он здесь, рядом с ней.

После завтрака в гостинице появился Гюнтер. Он был явно недоволен, что Рей так и не побывал у гнезда совы, и предложил отвести его туда. После прогулки они зашли в коттедж Гюнтера выпить бокал вина.

Дом Гюнтера был забит книгами о птицах, фотографиями, чучелами разной степени ветхос­ти и уникальной коллекцией птичьих гнезд. Он налил Рею вина и сказал:

— Итак, теперь вы видели большую рогатую сову — главного хищника этого острова. За ней следует черная чайка. Между прочим, вы собира­етесь сходиться с Кэтти или нет?

Рей от такого неожиданного перехода опешил.

— Мужчина вы или нет? — с жаром продол­жал Гюнтер. — Она ведь ваша жена. Ждете, пока этот художник уведет ее у вас? Я видел ее у него, пока вы ходили на прогулку с Робертом. Юстин неплохой малый, хоть и не умеет рисовать, но он не пара Кэтти.

Рей был ошеломлен. Итак, пока он ждет, что Кэтти привыкнет к нему, она в это время привы­кает к Юстину. Его весьма хрупкая теория, ос­нованная на том, что Кэтти необходимо время, разбилась, словно бокал, упавший на каменную плиту. Острое чувство ревности пронзило его.

— Я незнаком с Юстином,— хриплым голо­сом выдавил он из себя.

— У меня где-то есть его фото .— Гюнтер порылся в кипе бумаг на превосходном дубовом письменном столе и протянул Рею фотогра­фию. — Она сделана на пикнике, устроенном Ме­лом и Салли в начале лета.

На фоне голубого океана и кустов диких роз Кэтти стояла рядом с мужчиной в коротких пляжных шортах и весело над чем-то смеялась. Мужчина с красивым лицом, сложенный, как древнегреческий бог, улыбался Кэтти.

Рей почему-то представлял Юстина лысею­щим мужчиной средних лет.

— Это и есть Юстин? — спросил он.

— Да, это он. Мне Юстин всегда казался холодным, вроде его живописи. За много лет он ни разу не появился на мысе с женщиной. Но если кто-то и сможет разжечь его, так это Кэтти. Вы должны сражаться за нее, приятель. Слышите, сражаться! Думаете, легко мне было собрать деньги, чтобы купить этот мыс, ведь они с неба не падают. Нет, сэр. Я приехал сюда и сражался. Проявите же и вы упорство.

Гюнтер достал из кармана носовой платок и со звуком, напоминающим трубный зов слона, высморкался.

— Скоро приезжает племянница миссис Бенсон. Я попрошу ее помочь на кухне, чтобы под­менить Кэтти. У нее будет больше свободного времени,— сказал он, довольный собой.

Гюнтер с удовольствием проявлял свое забот­ливое участие.

Умиротворение последних дней вмиг испари­лось. Дикая ревность терзала Рея. Одним глотком он осушил бокал, попрощался и зашагал в гости­ницу. Как глупо он себя вел! Он сам же вынудил Кэтти сказать, что она хочет развода, а после этого дал ей возможность несколько дней наслаж­даться обретенной свободой вместе с черноволо­сым художником, похожим на Адониса. Велико­лепно, усмехнулся он про себя. Что дальше?

Рей метался и ворочался в постели всю ночь. К рассвету у него созрел план.

Предварительно договорившись с Робертом, после завтрака Рей заглянул на кухню. Кэтти, разгоряченная, с раскрасневшимся лицом ставила в раковину посуду. Она сердито посмотрела на него.

— Что тебе угодно?

Рей ответил ей насмешливым взглядом.

— Не покажешь ли, где бы я мог приготовить бутерброды? Мы с Робертом собираемся к ска­лам в северной части мыса.

Стерев со лба пот тыльной стороной руки, Кэтти сказала:

— Там очень красиво.

— А ты не хочешь пойти с нами? — спросил он так, будто эта мысль только что пришла ему в голову.— Роберт будет нашим провожатым.

— Нам с тобой не нужен провожатый! — бро­сила она.— И потом я не могу. Я...

— Гюнтер сказал мне, что племянница мис­сис Бенсон поможет на кухне. Солнце сияет, и небольшая прогулка по лесу поднимет тебе настроение.

— Это предписание доктора Адамса от сварливости?

— Дорогая, у меня масса других способов сделать тебя менее сварливой женщиной. Где у тебя хлеб?

— Ты сводишь меня с ума. Ты это понима­ешь?

— Еще как, — сказал Рей.

— К тому же к половине пятого я должна вернуться.

— Роберт измотает меня уже к трем — этот парень вынослив, как горная коза. Хлеб, Кэтти.

Кэтти в замешательстве теребила посудное полотенце.

— Когда ты смотришь на Роберта, тебе не приходит в голову, что Джейк мог бы вырасти таким же? — очень тихо спросила она.

Впервые за долгие месяцы она по собственной воле произнесла имя Джейка.

— Да, — твердо ответил Рей. — И не раз. — Он приблизился к Кэтти и взял у нее из рук полотенце. — Ты сейчас порвешь его на куски, дорогая, — добавил он, испытывая острое чувст­во жалости к ней.

Глазами полными слез она смотрела вниз на их соединенные руки.

— О чем бы я ни думала, я больше ничего не понимаю, — проронила она. Затем отдернула от него руку и вытерла глаза. — Бутерброды с ветчиной тебя устроят?

— Рано или поздно нам все равно придется поговорить о Джейке, — сказал Рей.— Черт по­бери, мы не можем притворяться, что его не существовало.

— Рей, если ты собираешься спорить со мной всю дорогу до скал и обратно, я не пойду с вами.

— Ты предпочитаешь трусливо прятаться на кухне?

— Итак, сделаем бутерброды с мясом трус­ливого цыпленка. — Она вскинула голову.

— Ты больше напоминаешь бойцового пету­ха, чем цыпленка. Я предпочел бы ветчину.

— С майонезом, горчицей и соленьями?

— Ага, ты не забыла рецепт бутербродов с ветчиной семейства Адамс?

Он приблизился к ней, провел ладонью по обнаженной руке и прерывающимся голосом спросил:

— А помнишь ли ты, каким способом мне нравилось заниматься с тобой любовью? Ты бы­ла неотразима в коротенькой кружевной рубаш­ке, которую мы купили в Париже...

— Прекрати, сюда могут войти,— сдавлен­ным голосом сказала Кэтти. Она покраснела и отвела от него глаза.

Фотография Юстина не выходила у Рея из головы, и чувство ревности терзало его всю ночь. Без дальнейших церемоний он привлек к себе Кэтти и поцеловал ее. Кэтти на мгновение опеши­ла, но уже в следующий момент начала яростно вырываться, ударив его ногой по лодыжке.

Но Рей проявил настойчивость. Он еще крепче прижал ее к себе, обвил рукой талию и поцеловал со страстью, которая когда-то была обоюдной.

Кэтти вдруг прекратила сопротивляться. Ее капитуляция оказалась столь неожиданной, что Рей на секунду растерялся. Дрожь пробежала по его телу, когда он почувствовал ответную страсть Кэтти. Сердце Рея бешено забилось. Руки Кэтти обвили его шею, ее язык скользил по его губам, и каждое ее прикосновение вызывало в нем сладо­стный восторг.

Застонав, он нащупал под фартуком ее грудь, чья пышность лишила его остатков связных мыс­лей. Она всем телом прижалась к нему, к его паху. Испытывая страстное желание овладеть ею, Рей стал бормотать ее имя.

— Ну и ну! — вдруг послышался голос миссис Бенсон.

Кэтти вскрикнула и оттолкнула Рея.

— Что я делаю? Наверное, я сошла с ума!

— Ты была весьма близка к тому, чтобы за­няться любовью в кухонной раковине — вот что ты делала, — шепнул ей Рей.

Неудержимое веселье вдруг овладело им, он начал хохотать, и чем больше мрачнела Кэтти, а возмущение миссис Бенсон росло, тем громче он хохотал.

В дверях появился Роберт.