— Стэнтон удовлетворял вас? — грубовато спросил Роналд. — Я имею в виду не деньги.
— Вы не имеете права задавать мне…
— Его прикосновения вызывали у вас трепет?
Другая рука Роналда легла ей на шею, и Элизабет невольно поразилась, настолько та была горячей. У нее перехватило дыхание, и она вся напряглась, почувствовав желание, в котором не призналась бы даже самой себе.
— Прекратите, — умоляющим и неожиданно тонким голосом попросила она.
Весь пылая от охватившей его страсти, Роналд тихо и нежно повторял ее имя, прижимаясь разгоряченным лицом к ее шелковым, прохладным волосам.
— Роналд, — прошептала Элизабет в ответ.
— Да, дорогая, Роналд. Зови меня только так.
Он приник к ее губам, чувствуя, как она отвечает на поцелуй. Их губы, тела, души слились воедино, и в этом мире остались только они вдвоем. Никто из них не хотел даже думать о том, чем все может кончиться, потому что это было совершенно неважно. Главным было ощущать тот восторг и упоение, которые они дарили друг другу в этот миг.
8
Роналд положил руки на вздымающуюся грудь Элизабет и почувствовал, как напряглось ее тело. Затем его губы спустились к нежной ямочке на шее.
Сердце Элизабет забилось сильнее. Какие у него губы! А какие у него руки! Касаясь мягко и нежно, они, казалось, одновременно ласкали и изучали ее тело, молились и подразнивали его. Вот они снова легли на грудь, задержались на мгновение и двинулись вниз, к гладкому животу и крутым бедрам. Поглаживающие, возбуждающие движения приводили в восторг и обжигали ее, и внезапно в ответ на ласки Элизабет ощутила где-то глубоко внутри себя биение пылающего пульса…
— Скажи, что ты тоже хочешь этого, Скарлетт, — простонал, изнемогая от желания, Роналд.
— Боже! Какая прелесть!
Элизабет и Роналд отпрянули друг от друга, причем она чисто по-женски, инстинктивно спряталась за широкую спину мужчины.
В дверях стояла женщина лет на двадцать старше Элизабет, с густой гривой жестких, курчавых волос неестественного платинового цвета. Положенный густым слоем макияж напоминал штукатурку. Костюм с рисунком «под леопарда» сидел на ней как на барабане, поскольку был по крайней мере на номер меньше нужного размера. По лицу женщины было разлито блаженство, как у кошки, только что проглотившей мышь.
— Фейт?! — воскликнула Элизабет, выглядывая из-за спины Роналда. — Что тебе здесь надо?
Так это сестра Стэнтона Пауртона? — нахмурился Роналд.
Улыбаясь и покачивая бедрами, Фейт игривой походкой прошла в гостиную. Элизабет тоже сделала несколько шагов ей навстречу, и обе женщины встретились в центре комнаты. Губы Элизабет еще ощущали вкус поцелуев, на щеках горел румянец возбуждения, но усилием воли она сумела взять себя в руки и ничем не выдать смущения. Роналд не мог не отметить ее удивительного самообладания.
— Это мой дом, дорогуша, так что я могу появляться здесь, когда захочу, — торжествующе заявила Фейт.
— Он твой после двенадцати часов ночи, — уточнила Элизабет. — А пока, прежде чем входить, пожалуйста, звони в дверь.
— Я так и сделала, но мне никто не открыл, — хлопая наклеенными ресницами, вкрадчиво сказала Фейт. — Я понимаю, вы были слишком заняты с мистером… Как вас, простите?
— Уотсон. Роналд Уотсон.
— Очень приятно, мистер Уотсон. Извините, что помешала, но мне и в голову не могло прийти, что Элизабет принимает мужчину в такой трудный для нее день.
Положив руку на плечо Элизабет, Роналд почувствовал, что та вся дрожит.
— Что вы хотите? — спросил он.
— Только удостовериться, что эта особа не забыла условия завещания и готова покинуть дом в назначенное время.
Одарив еще раз Роналда лучезарной улыбкой, Фейт пошла по комнате, поправляя на ходу позолоченных купидонов и фарфоровых пастушек.
— Имей в виду, что все фамильные ценности, передававшиеся из поколения в поколение, теперь мои и ты не имеешь права забрать ни одну из них, понятно?
— Можешь не беспокоиться, Фейт. Мне не нужны эти безделушки, и вообще ничего не нужно. Я уйди с тем же чемоданом, с которым пришла.
— Прекрасно, и чтобы в нем было только то барахло, которое принадлежало тебе до замужества.
— Не беспокойся, твой адвокат уже составил опись.
Элизабет освободилась из-под руки Роналда. Ее дрожь прошла.
— Людям бывает так трудно преодолеть искушение. — Маленькие, как бусинки, глаза Фейт горели злобой. — Все знают, на что способна всякая шваль.
— Знаешь, что, Фейт, твое законное время упиваться победой и злорадствовать наступит только в полночь, а пока оставь меня в покое, — тихо, но твердо потребовала Элизабет.
— Имей в виду, что все те наряды, которыми мой брат набил твой шкаф в спальне, теперь тоже мои. Так что будь добра…
— Одежда принадлежит миссис Пауртон.
Обе женщины удивленно взглянули на Роналда.
— Извините, что вы сказали? — растерялась Фейт.
— Как адвокат миссис Пауртон, официально заявляю, что одежда является собственностью моей клиентки.
— Ты все еще на что-то надеешься, Элизабет, — злорадно рассмеялась Фейт. — Вы опоздали, мистер Уотсон. Суд уже принял решение по этому делу.
— Каким бы ни было решение, у миссис Пауртон есть определенные права. И я здесь для того, чтобы не дать их нарушить.
— Думаю, вы здесь не только для этого, — с вызывающим видом бросила Фейт. — Насколько я понимаю, моя золовка и вы… Не хочу называть вещи своими именами. Я слишком хорошо воспитана.
— Мне всегда казалось, что воспитанные леди не врываются в чужой дом без разрешения, — усмехнулся Роналд.
— Не говорите глупостей! Поместье принадлежит мне!
— Да, но только после двенадцати часов ночи.
— У меня свой ключ.
— Миссис Пауртон, вы давали ключ от вашего дома этой даме? — спросил Роналд.
Элизабет с изумлением смотрела на него. За все эти последние, такие тяжелые для нее месяцы впервые кто-то пришел ей на помощь. Даже Джон Мердок, адвокат, получавший деньги за то, чтобы защищать ее интересы, фактически так ничего для нее и не сделал.
— Нет, не давала.
— Если моя клиентка не давала вам ключи, а вы тем не менее вошли в дом, не испросив на то разрешения, — вкрадчиво объяснил Роналд, — значит, мы имеем дело с незаконным вторжением на территорию, являющуюся частной собственностью другого лица.
— Скажи твоему пройдохе адвокату, — Фейт бросила злобный взгляд на Элизабет, — что он либо болван, либо не знает, кто я такая.
— Он прекрасно знает, кто ты и, думаю, успел понять, что ты собой представляешь.
— Вы явно что-то затеваете, но все равно ничего у вас не выйдет, — прошипела Фейт, покраснев от ярости. — Предупреждаю еще раз, чтобы после двенадцати духу твоего здесь не было!
— Можешь не беспокоиться.
— Я слышала, что ты звонила судье…
— Не будем обсуждать детали, — попыталась прервать ее Элизабет.
— …Плакалась по поводу того, что тебе негде жить, что у тебя нет денег, и просила дать время, чтобы найти квартиру и работу…
— Я отказываюсь обсуждать с тобой мои проблемы, Фейт.
— Ты пришла в этот дом нищей, нищей и уйдешь отсюда. Можешь спать где угодно, хоть на улице. Меня это совершенно не касается.
— Она говорит правду? — изумился Роналд.
— Послушайте, не лезьте в мои дела! — в отчаянии воскликнула Элизабет.
— Вам действительно негде жить и у вас нет денег?
— У нее нет ничего! — с нескрываемым злорадством заявила Фейт. — Абсолютно ничего!
— О Боже! — застонал Роналд. — Элизабет! Скажите, что это неправда.
— Не могу. Она права, — обреченно кивнула Элизабет. — Вы удовлетворены?
Что же эта дурочка сделала с деньгами, которые Пауртон платил ей все эти годы, лихорадочно думал Роналд. С другой стороны, обязанность каждого юриста защищать имущественные права своего клиента только до тех пор, пока суд не примет окончательного решения. Все, что происходило потом, его действительно не касалось, и тут Элизабет была права.