Господи, почему она надела платье с высоким воротничком? В такую душную ночь даже двойного слоя тонкого батиста слишком много!
Неожиданно загремел гром, и Рори вздрогнула.
— Дорогая, ты хорошо себя чувствуешь? — спросил Чарлз.
— Прекрасно. Удивительно! — Она улыбнулась ему, стараясь не видеть Эву, склонившуюся к Кейну и положившую руку на рукав его полотняного пиджака цвета бронзы.
— Не может быть! — воскликнула Эва. — Кейн, это в самом деле ты? Или нет? Почему мне никто не сказал?
— Не сказал что? О чем ты говоришь? — Чарлз с раздраженным видом повернулся к сестре.
— Брат, ты знаешь, что наш Кейн — знаменитый писатель Кейн Смит?
Рори перевела взгляд с Эвы на Кейна, потом на Чарлза и снова на Кейна. Он выглядел недовольным.
— Если, Эва, у тебя больше нет вопросов, почему бы нам не потанцевать? — проворчал он.
Рори проследила взглядом, как они обходили круглые столы, пробираясь туда, где уже танцевали несколько десятков других пар.
— Я что-то пропустила? — спросила она.
— Ничего важного, моя дорогая. Ты достаточно хорошо себя чувствуешь, чтобы потанцевать?
Теперь наступила очередь Рори быть раздраженной.
— Повторяю, Чарлз, со мной все в порядке!
Через два танца они поменялись партнерами. Рори не сомневалась: инициативу проявила не Эва.
Кейн вел ее в танце, тесно прижав к себе. Оба молчали. Рори была поглощена тем, что старалась приспособить к его шагам свои. Но после нескольких минут легкого давления его руки на спину ее бросило в жар, и Рори чуть ли не припала к его груди, лишь бы избежать этого прикосновения.
— Думаете, собирается дождь? — спросила она, и в голосе ее послышалось откровенное отчаяние.
— Возможно.
Кто-то толкнул ее, и она уже в буквальном смысле прильнула к Кейну и тут же отпрянула, будто обожглась. Губы Кейна скривились в знакомую насмешливую улыбку, и она почувствовала, как вспыхнуло у нее лицо.
— По-моему, оркестру должно быть душно, — пробормотала она.
— Перестанем?
— Если вы не хотите больше танцевать…
— Не хочу, — мрачно бросил он. — С вами.
Рори не была готова к резкому приступу боли, вызванному его словами. Когда к ней вернулся голос, она проговорила:
— Вот это ясно и откровенно.
Они стояли недалеко от одного из французских окон. Рука Кейна еще оставалась у нее на талии, ее пальцы упирались в ладонь другой его руки. Но вместо того, чтобы отпустить ее, он, как только неожиданная игра огней окрасила все в зеленый цвет, наполнив зал призрачной флюоресцирующей темнотой, еще сильней прижал ее к себе.
Недалеко прогремел гром. Рори испуганно вскинула на него глаза.
— Кейн, я…
— Не говорите.
— Не говорить чего? — прошептала она в полном смятении.
— Что бы вы ни хотели сказать, не говорите. Леди, сейчас я, как на автопилоте, держусь на приличных манерах, но если вы пошевелитесь… если вы хотя бы заговорите…
Рори закрыла глаза. Легкие отказывались дышать. Тело ее каждой порой впитывало этого мужчину, который одной рукой вцепился ей в талию, а другой ломал пальцы.
Он собирается поцеловать меня, потрясенно подумала она, прямо здесь, на глазах у всех. Она закрыла глаза и подалась к нему. Весь остальной мир тихо исчез.
Но тут вдруг звуковая система закряхтела, и лидер музыкальной группы сделал объявление:
— Вот что, друзья. Меня попросили напомнить тем из вас, кто оставил вещи на улице или не задвинул крыши в соляриях, что страшный ливень, который сейчас поливает графство Стоукс, движется сюда. А для остальных, удачливых, сейчас старая полька Лоуренса Уэлка, чтобы заглушить гром. И р-раз, и два-а!..
Очнувшись, Рори открыла глаза. У нее было такое чувство, будто она только что бегом поднялась на вершину Пилот-горы. Рука Кейна отпустила ее, и она заспешила назад к столику.
Чарлз встал ей навстречу.
— Уже поздно, — сказал он. — И мне не хочется вести машину под дождем.
— Я готова. — Рори взяла свою маленькую сумочку, стараясь не замечать мужчину, рука которого только что лежала у нее на талии.
Поскольку Чарлз вел машину, Кейну и Эве ничего не оставалось, как последовать за ними. Хотя Эва и не скрывала своего неудовольствия.
— Господи, брат, ты ничуть не изменился, ведь правда? Несколько капель дождя, и ты уже думаешь, что рушатся небеса.
— Аврора неважно себя чувствует, — объяснил Чарлз, и Рори от его слов стало еще хуже.
В машине все молчали. На полпути к дому разразился ливень, и шум дождя все равно помешал бы разговору. Заключенная со всей компанией в тесноту седана, Рори кожей ощущала, как кипят вокруг нее невысказанные эмоции. От напряжения она почувствовала себя больной. И покорно поддалась этому состоянию.
Но худшее ждало ее впереди.
— Ох, нет, — прошептала она, когда они завернули за угол: там стоял знакомый фургон, в свете уличного фонаря поблескивая мокрой крышей. Нет, только не это. Не могли они приехать так рано. До свадьбы еще неделя с лишком. И, кроме того, они бы вначале позвонили. Наверно, это другой фургон. Просто стоит здесь, пережидая дождь.
Но даже в тусклом свете фонаря Рори безошибочно различила радугу, украшавшую борта большого желтого фургона, припаркованного перед домом Чарлза. А под радугой зеленый неоновый фирменный знак.
Да, это ее семья. Именно сейчас, когда у нее появились сильные сомнения насчет затеи с замужеством, ее семья приехала на свадьбу!
Глава шестая
Часом позже Рори провела родителей через живую изгородь в бунгало. Пользуясь тщательно нарисованной ею картой, они добрались сюда почти в то же время, когда вся компания отправилась в клуб. Билл стучал в двери коттеджа, звал ее, но никто не откликался. Тогда Мир пошла в соседний дом навести справки.
Можно себе представить, думала Рори, еле сдерживая приступ истерического смеха, что тут началось. Маделин Бэнкс легче было найти общий язык со строевым сержантом форта Брэгг, чем с любым из Хаббардов. Билла и Санни отделяли от мира Маделин Бэнкс световые годы, хотя в последнее время они более-менее смирились с общепринятыми правилами, которые когда-то презирали.
Начать хотя бы с того, мысленно усмехнулась Рори, как они воспринимают жизнь. Для Санни, непреклонно верившей в карму, каждый — от королевы Англии до земляного червя — просто играет одну из отпущенных ему ролей на отдельном отрезке существования. Разве это не чудо? Вот что такое жизнь. Настоящее чудо!
Билл в последнее время, с тех пор как стал членом торговой палаты, не особенно распространялся о своих верованиях. И, насколько Рори знала, никогда бы не занялся всерьез бизнесом, если бы не считал, что на правовой основе ему будет легче заниматься изучением и распространением трав.
Вообще-то Билл понимал, что именно заработанные тяжелым трудом родительские деньги позволили ему в середине шестидесятых годов уйти в хиппи. Его обеты бедности, конечно, не распространялись на шестисотдолларовую гитару или на импортные сандалии из буйволиной кожи. Рори подозревала, что в тайных закоулках его бунтарской души всегда таились отвратительные семена буржуазности. Но надо отдать ему должное — из лагеря детей-цветов он переметнулся в лагерь капиталистов с удивительной грацией, в общем-то, почти не поступившись свободой духа. Для седеющего, лысеющего мужчины средних лет он очень эффектно выглядел в белом парусиновом костюме, рубашке из ткани ручной работы и с ниткой бус, сделанных африканскими ремесленниками.
Интересно, что он подумает о Чарлзе? Потом ей стало интересно, что он подумает о Кейне. А потом она спросила себя, почему ей это интересно.
Санни мало изменилась за прошедшие годы. Рори никогда не могла представить, как она росла в строгом доме бабушки на Главной улице, когда носила накрахмаленные маленькие платьица, патентованные туфли «Мэри Джейнс» и носки в рубчик. Санни была оригиналкой. Она придумывала и создавала собственную одежду, пищу, музыку — собственную жизнь. Порой Рори казалось, что Санни ребенок, а она ее мать. Но в данный момент ей хотелось бы, чтобы Санни с чуть большей традиционностью отнеслась к своей роли. К примеру, советы Санни в сексе могут быть слегка не от мира сего, так что Рори не готова будет их принять.