Капитан 1 ранга Иванов Г. преподаватель минно-торпедного факультета под два метра ростом, прозванный «Полтора Иваном», дежурство справлял со строгостью бывалого служаки. Подколзин Валера - часовой на посту № 4 коротал положенные 4 часа смены, бодро вышагивая у хозсклада, заваленного старыми классными конторками. Подустав, он залез между конторок и, раздвинув их, обеспечил себе хороший обзор прилегающего двора.

Вцепившись в зажатый между ног карабин сел и, размечтавшись, маленько прикорнул.

Подкравшись, тихо, как тать ночной, Полтора Ивана начал поиск часового. Продвигаясь между конторок, он издавал шум, от которого Валера проснулся. Поняв, что дело пахнет «керосином» и можно «погореть» запросто курсант проскользнул в запасную дыру – проход и оказался в «тылу» у Иванова. Дослав патрон в патронник, он упёрся штыком карабина в спину офицера и просипел: - Стой! Кто идёт?! – и на всякий случай, добавил, - Руки вверх!

От неожиданности и, убедительно торчащего у спины штыка, Иванов присел, руки сами поползли вверх и, не совсем осознано, он спросил:

- А ты кто?

- Я? – переспросил Валера.

- Ну, да, - подтвердил тот первоначальный вопрос.

- Я часовой, смотрю кто-то, что-то высматривает на моём посту….

- А я дежурный по училищу, - Иванов кивком головы и глазами указал в сторону повязки на рукаве кителя всё ещё поднятой руки.

- Угу, - согласился Валера, - я вас знаю в лицо.

- Так я пошёл, - на всякий случай сообщил Иванов и, опустив руки, тихо, к обоюдному согласию, удалился.

Валеркин сон, «как рукой сняло». Он благополучно, в составе караула сменился и, к всеобщему удовлетворению, происшествие дальнейшего развития не получило.

Глава 5.

Зачёты и экзамены – дело серьёзное. Строевая подготовка в училище. Первая курсантская весна и первый отпуск.

Путь познания мира курсантами, подобно руслу реки, у её истоков, постепенно наполнялся ручейками знаний отдельных изучаемых предметов, и, образуя их течение, устремлялся далее в избранном направлении, преодолевая искусственные преграды в виде зачётов и экзаменов.

Товарищи Антона успешно окончили первое полугодие учёбы в училище, и тёплое дыхание весны вплотную приблизило их к годовым зачётам и экзаменам, завершающем обучение на первом курсе.

Курсанты, прослушав курс гидрометеорологии и астрономии, уже с интересом наблюдали за капризами и течением изменяющейся погоды, и, устремляя свои взоры к звёздам, мечтали.

Кораблевождение и навигация уносили их в заманчивые плавания по морям и океанам, основы картографии и географии открывали им необъятные просторы Земли и склоняли курсантские головы в почтительном поклоне уважения к подвижническим подвигам наших предков.

Значительный объём приобретённых знаний и полученный практический опыт обучения, стимулировали курсантскую находчивость в поиске надёжных гарантированных дорожек для получения зачётов и успешной сдачи экзаменов.

Ещё Козьма Прутков высказал общее умозаключение, что нельзя объять необъятное. Они упорно «вгрызались» в гранит науки, но для концентрации усилий требовались экзаменационные билеты. Тактику «волчьей стаи», применяемую немецкими подводниками на океанских просторах во второй мировой войне, курсанты позаимствовали на свой лад.

Они всем классом наваливались на преподавателя: вначале «бросали в бой» самых подготовленных и его, уже изнурённого, дружно «добивали» все остальные отвагой неубывающей активности. Под неослабевающим напором курсантской изворотливости, подсовывая журнал учёта успеваемости вспотевшему, потерявшему ориентировку преподавателю, удавалось получить зачёты для всего класса, в том числе и для отсутствующих курсантов по уважительным причинам.

Этот приём срабатывал не всегда. «Немочка» Фатеева, перешедшая от классных лекционных занятий к факультативной работе, ставила зачёты индивидуально. В специально выделенные часы, она заслушивала курсантов - их чтение и перевод текста – несколько тысяч знаков на немецком языке. Как назло в день этих часов Антон и Володя Овчинников отсутствовали по причине заступления в наряд дежурной службы. «Железный закон моря» лишал права увольнения в город любого курсанта, имеющего «хвост» по зачётам. Тут уж «быть или не быть» решал сам курсант, проявляя собственную инициативу по избавлению от «чёртовых» хвостов.

Кафедра иностранных языков размещалась в угловом крыле учебного корпуса училища на третьем этаже. Обширный коридор, устланный широкой мягкой ковровой дорожкой посредине, одним концом упирался на трап – лестницу с боковым туалетом, другой – выводил в центр здания. Стены коридора украшали хорошие копии полотен известных художников – маринистов.

В ожидании Фатеевой, согласившейся принять у них зачёты в неурочное время, Антон и Володя «патрулировали» дверь иняза, уже в который раз делая «концы» по ковровой дорожке коридора. Безрезультатная ходьба подвела их к картине «Девятый вал» и они, от безделья уставились на неё, поражаясь много раз виденному, но не надоевшему мастерству художника. Мягкий ковёр скрадывал шаги проходящих мимо курсантов и Володя не заметил отлучившегося Антона по надобности в туалет. Не заметил он шагов и подошедшей Фатеевой, которая остановилась рядом, завороженная любопытством созерцания картины курсантом. Полагая, что рядом стоит Антон, Володя потянулся, дружески положил руку на плечо женщины и предложил: - Пошли, пописаем, что ли….

Близоруко щурясь, поражённая бесцеремонным предложением, Фатеева замерла, потеряв дар речи.

Не менее озадаченный тишиной и молчанием товарища, Володя, повернув голову, ещё успел спросить: - Ну то как, пошли… - и обмер по причине увиденной картины уже наяву!

Антон, выйдя на площадку трапа ещё успел заметить, как за Фатеевой захлопнулась дверь кафедры и, мелькнувшие каблуки «гадов», убегающего в другом конце коридора, Володи.

Повременив, он всё же зашёл на кафедру, покрасневшая Фатеева расхохоталась, взяла журнал, против фамилий Антона и Володи вывела «зачтено» и расписалась.

Освободившаяся от снега стараниями весны центральная площадь училища, стала местом «экзекуции» курсантского люда, осуществляемой под именем строевой подготовки.

Если говорить о весе и значении изучаемых наук, то нужно сказать, что в недалёком прошлом, строевая подготовка в Военно-Морском флоте находила место в числе второстепенных дисциплин.

Наш уважаемый, выдающийся полководец маршал Советского Союза, в то время Министр Обороны Жуков Г.К., Флот не то, чтобы не любил – он просто не хотел, именно, не хотел уяснить возрастающее значение и место Флота в Вооружённых Силах страны. По разумению Маршала, для «отрезвления» и приведения «в чувство», зарвавшегося и «разболтанного» рода Вооружённых Сил нужно и должно «напустить» на ВМФ дисциплинирующую панацею в виде муштры – основного содержания строевой подготовки. Посему строевую подготовку он провозгласил превалирующей дисциплиной обучения будущих офицеров Армии и Флота.

В это время для курсанта весь божий свет сосредотачивался в рамках дисциплины просвета, образованного высотой поднятого «гада», в строевом шаге его владельца. Преподаватели кафедры строевой подготовки деловито бегали под ногами курсантов с линейкой в руках, измеряли высоту этого просвета, добиваясь высочайше утверждённого стандарта: не больше и не меньше!

Военморы понимали, что у Кремлёвского курсанта чётко печатающий шаг и высота поднятого носка сапог являются основой его достояния, но для вождения кораблей по морям и океанам нужны не ноги, а голова – голова умная и соображающая. Если все знания в эту голову будут вкладываться исходя из стандарта «просвета», то вместо толкового, грамотного, инициативно мыслящего морского офицера на выходе получим оловянного солдатика.

Размышления по этому поводу были совсем заглушены с назначением на должность заместителя начальника училища по строевой части Героя Советского Союза полковника Катанова. Заслуженный герой войны умел мастерски вести в бой свой батальон и побеждать врага. Но вот обучать курсантов был абсолютно не приспособлен. «- Не царское это дело!» - можно было сказать, оценивая его роль в ситуации.