Миновали те грозные дни. Русский народ отстоял свою столицу и вписал одну из наиболее блестящих страниц в военную историю своей родины. Но титаническая схватка тогда далеко еще не кончилась. Предстояли еще долгие месяцы тяжких военных испытаний. И эти годы явились строгим экзаменом для нашего народа, которому суждено было не только формировать все новые и новые армии уже в полосе за Москвой, на берегах Оки, Дона и Волги, но надо было срочно эвакуировать на Урал и в Сибирь и заново развертывать заводы-гиганты, способные снабдить оружием и транспортом эти новые многомиллионные армии. Весь мир с затаенным дыханием следил не только за нашей титанической борьбой на полях сражений, но также и за героическими усилиями народов СССР и его правительства, направленными к скорейшему пуску и развертыванию тех артиллерийских и авиационных заводов, для которых металлургические базы были заранее построены и уже работали на полную мощность в местах, абсолютно недоступных ни для каких вражеских бомбардировщиков. И наши воины как в предместьях Владикавказа, так и на последней узкой полоске волжского берега, среди развалин героического Сталинграда, встали насмерть, но с твердой уверенностью. В их подвигах и мужественных решениях не отступать более ни на шаг их поддерживали два важнейших решающих факта: во-первых, артиллерия, танки и самолеты новейших советских конструкций двигались и поступали в войска невиданными доселе и все возраставшими потоками; во-вторых, командовали войсками и распоряжались всей этой первоклассной военной техникой тоже первоклассные командиры, маршалы и генералы, полководцы таких дарований и талантов, которых, как и в былые лихолетья, всегда и неизменно находил и выдвигал русский народ – настоящих, достойных потомков Дмитрия Донского, Александра Невского, князя Пожарского, Суворова и Кутузова.

Я не буду перечислять имена уже всемирно прославленных наших командующих армиями и фронтами – героев Москвы, Ленинграда, Одессы, Севастополя, Сталинграда, Воронежа, Харькова, Днепра, имена, воспетые гулом московских салютных залпов, освещенные блеском и переливом многочисленных огней победных фейерверков. Напомню вам только одно имя, фиксирующее на себе особое внимание и имеющее для нас специальный интерес, — это генерал-полковник Н.Н.Бурденко, главный хирург Красной Армии.

Закончить свою вступительную лекцию упоминанием об акад. Н.Н.Бурденко справедливо в двояком отношении. Он олицетворяет собой и полномочного руководителя всей военной хирургии нашей действующей армии, и он же в течение 20 лет возглавляет основную факультетскую хирургическую клинику Московского университета. В этой клинике лично я когда-то учился хирургии у профессора Ивана Константиновича Спижарного, и мне приятно вспомнить, как 20 лет тому назад в ней же начал свою академическую карьеру приват-доцентом по кафедре Николая Ниловича.

Как хирург и как общественный деятель Н.Н.Бурденко находится в зените своего творческого расцвета и на вершине общественного положения. Поэтому рано еще подытоживать плоды его кипучей деятельности. Но вам, которым суждено заканчивать свое образование в Москве, следует знать, хотя бы совсем вкратце, о том, кто возглавляет старейшую и одну из наиболее прославленных хирургических кафедр России и под чьим верховным руководством вам выпадает честь служить в действующей Красной Армии по окончании курса.

Я не буду задерживаться на безрадостном детстве и отрочестве Николая Ниловича в Пензенском духовном училище и семинарии, когда ему не только очень рано пришлось начать борьбу за собственное существование, но и учительским заработком помогать родителям. Точно так же лишь вскользь упомяну про годы студенчества Николая Ниловича в Томске и Юрьеве с участием в революционной работе, подпольных изданиях, исключением из университета, административной высылкой и т. п. Кажется, что сама судьба на протяжении всей последующей жизни ставила Николая Ниловича перед военно-хирургическими проблемами и готовила из него крупнейшего знатока и руководителя этого дела.

Студентом пятого курса он отправился с передовым отрядом на русско-японскую войну. Таким образом, непосредственно со школьной скамьи Николай Нилович вплотную столкнулся с обширной и разнообразной военной хирургией, притом не по книгам или из лекций, а наяву и сразу в крупном масштабе. Точно так же с первых шагов своей врачебной работы Николай Нилович увидел и непосредственно пережил и перечувствовал те чрезвычайные трудности, которые создает изменчивая боевая обстановка для приложения достижений клинической, академической хирургии на полях сражений.

Итак, приехав на войну из Юрьевского университета, овеянного славой нашего великого Пирогова, Н. Н. Бурденко тотчас же увидел, насколько прав был гениальный учитель, утверждая, что на войне успех лечения раненых зависит не только от хирургии, но и от твердой и умелой распорядительности.

Легко понять и те возвышенные переживания, кои выпали на долю Николая Ниловича, когда в 1910 г. он начал свою профессорскую деятельность в том же Юрьевском университете, где начинал свою академическую карьеру и сам Пирогов.

Когда в 1914 г. началась первая мировая война, то Бурденко отправился на фронт уже опытным выдающимся хирургом и сразу на работу громадного масштаба. Мы видим его и в роли руководителя хирургической деятельностью Красного Креста, и консультантом-хирургом одной из отдельных армий, но непрестанно ведущего кипучую административно-руководящую и громадную практическую хирургическую деятельность. В эти годы выявился и особый интерес Николая Ниловича к нейрохирургии, и, разумеется, как на самом фронте, так и среди эвакуированных раненых имелся почти неограниченный по численности по разнообразию материал для хирургии центральной и периферической нервной системы.

После свержения царского правительства последовала смена на руководящих постах и высшего санитарного командования, и Николай Нилович был призван занять должность главного военно-санитарного инспектора действующей армии.

После окончания войны Николай Нилович вернулся к университетской работе в Воронеж, куда был эвакуирован Юрьевский университет, а оттуда в 1923 г. он был избран на кафедру в Москву.

Здесь из года в год прогрессивно возрастал диапазон его творческой и научно-исследовательской работы. В орбиту его прямого руководства включались все новые и новые медицинские учреждения и целые научные институты. Любимая им нейрохирургия, представленная вначале лишь обособленным черепно-мозговым отделением в его факультетской клинике на Девичьем поле, сначала находит для себя вторую базу при Рентгеновском институте. Но вскоре дело это разрослось настолько и приносило столь громадную пользу как множеству больных, так и в смысле обучения новых кадров нейрохирургов, что был организован новый самостоятельный Центральный нейрохирургической институт, который ныне приобрел уже мировую славу. При организации Нейрохирургического института академик Бурденко блестяще использовал не только свои громадные личные специальные знания, но как зрелый ученый он сумел отыскать, привлечь и заинтересовать целую плеяду ценных специалистов – «смежников», обеспечив тем самым исчерпывающую полноту комплексного изучения труднейших научных и лечебных вопросов нейрохирургии. Сам Николай Нилович вопреки невероятной перегрузке, и в качестве председателя Ученого совета Наркомздрава СССР, и как бессменный главный консультант Военно-санитарного управления, и как крупнейший общественно-политический деятель не уступал своего главного призвания и своего любимейшего дела – хирургии. Между лекциями в университете или на курсах усовершенствования врачей, между программным докладом на Всероссийском съезде хирургов и заседаниями сессии Верховного совета СССР он обязательно оставлял время для операционной и для клинического обхода больных. Он никогда не отрывался от нашей главной работы – практической хирургии, которой он обучал других и на которой непрестанно рос и усовершенствовался сам.