- Приношу свои извинения, Председатель, - быстро сказал я, уставившись себе под ноги.

- Это было сказано в гневе.

Слово - Путаница является чрезвычайно оскорбительным для людей моего народа.

Оно созвучно с одноименным периодом в истории - систематическим истреблением тысяч Руа.

Складочка любопытства прорезала лоб канцлера.

- Должен признать,

я не знал об особой этимологии этого слова, - он задумался.

- Полагаю, это может сойти в качестве темы для моего вопроса.

- Не так быстро, - вмешался Хемме.

- Я еще с ним не закончил.

- Вы закончили, - отрезал Председатель.

- Вы столь же невыносимы как и мальчик, Джейсом, но с меньшим основанием для оправдания.

Вы показали, что не можете вести себя профессионально, и таким образом, я должен остановить ваши препирательства, считайте вам повезло что я не буду выносить вам официального порицания.

Хемме побелел от гнева но придержал язык.

Канцлер повернулся ко мне, - Магистр Языков, - объявил он о себе официально.

- Ре`лар Квоут: какова этимология слова Путаница?

- Это слово пришло со времен этнических чисток спровоцированных Императором Олкионом, - сказал я.

- Он выпустил указ, согласно которому любая толпа путешествующих по дороге людей подвергалась штрафу, заключению или высылке без разбирательства.

Со временем слово сократили для удобства и оно превратилось из "путешествующая толпа" в "путаница".

Он удивленно приподнял бровь.

- Вот как?

Я кивнул.

- Также, я могу связать происхождение "путаницы" со словом "преподобный отец", котрые пытались в те времена призвать выступающих актеров встать на путь истинный.

Председатель сухо кивнул.

- Благодарю, Ре`лар Квоут.

Присядьте пока мы совещаемся.

Глава 10

Под замком и ключом.

Мне назначили плату за обучение в девять с половиной талантов.

Меньше чем десять талантов предсказанные Мане, но значительно больше, чем водилось у меня в кошельке.

До завтрашнего полудня я должен был рассчитываться с казначеем или мне придется пропустить весь семестр.

Необходимость оставить на время мои занятия не была сама по себе трагедией.

Но только у студентов был доступ к университетским ресурсам, таким как

оборудование в Артефактной.

Это означало, что, если я не мог заплатить за обучение, мне запретили бы работать в мастерской Килвина, единственном месте, где у меня был шанс заработать достаточно денег на оплату этого самого обучения.

Я остановился у Хранилища, Джаксим улыбнулся мне в открытое окно.

- Мы как раз продали твои лампы этим утром, - сказал он.

- Пришлось уценить их немного, так как они были последними.

Он пролистал бухгалтерскую книгу, пока он не нашел соответствующую страницу.

- Твои шестьдесят процентов - это четыре таланта и восемь джотов.

За вычетом оплаты сдельных работ и материалов что ты использовал... - Он пробежался пальцем до конца страницы.

- Ты получишь два таланта, три джота и восемь драбов.

Джаксим сделал пометку в бухгалтерсой книге и выписал мне квитанцию.

Я тщательно согнул бумагу и спрятал в кошелек.

Пусть у квитанции не было успокающего веса монет, но вместе с ней у меня было более шести талантов.

Так много денег, но все еще недостаточно.

Не нагруби я Хемме, плата за мое обучение могла бы быть значительно ниже.

Я мог бы учиться дальше, или заработать больше денег, не будь я вынужден

скрываться в моей комнате в течение почти целых двух дней, плача и безумствуя со вкусом сливы во рту.

Мне пришла в голову мысль.

- Полагаю, я должен начать что-то новое, - небрежно сказал я.

- Мне потребуется небольшой тигель.

Три унции олова.

Две унции бронзы.

Четыре унции серебра.

Катушка проволоки из очищенного золота.

Медь..

- Подожди секунду, - прервал меня Джаксим.

Он пробежался пальцем к моему имени в книге.

- У тебя нет разрешение на получение золота или серебра. - Он перевел взгляд на меня.

- Это - ошибка?

Я колебался, не желая лгать.

- Не знал, что тебе требуется разрешение, - сказал я.

Джаксим понимающе усмехнулся.

- Ты не первый, кто пытается провернуть подобное, - сказал он.

- Неподъемная плата за обучение?

Я кивнул.

Он изобразил сочувствие.

- Извини.

Килвин знает, что Хранилище превратится в лавку ростовщика, если он не будет строг. - Он захлопнул бухгалтерскую книгу.

- Тебе следует обратиться в ломбард как и всем прочим.

Я повертел перед ним руками чтобы показать отсутствие драгоценностей.

Джаксим поморщился.

- Паршиво.

Я знаю приличного ростовщика на Сильверкот, который берет всего десять процентов в месяц.

Это конечно обдираловка, но лучше чем где-либо.

Я кивнул и вздохнул.

Силверкот- место где у гильдии ростовщиков были свои магазины.

Я бы их не заинтересовал.

- Это определенно лучше, чем мне предлагали прежде, - сказал я.

Я думал на этим, пока шел к Имре, ощущая привычную тяжесть лютни на своем плече.

Я был в тяжелом положении, но не худшем.

Ни один ростовщик гильдии не предоставит кредит сиротке Эдема Руа без залога, но я мог занять денег у Деви.

И все же, я не хотел прибегать к этому.

Мало того, что ее процент был грабительским, я волновался о том, что она могла

потребовать с меня в случае не выполнения обязательств.

Я сомневался что это будет несущественным.

Или простым.

Или вполне законным.

Таков был ход моих мыслей на пути через Стоунбридж.

Я забежал к аптекарю, затем направился к Серому Человеку.

Открыв дверь, я увидел, что Серый Человек был пансионом.

Общий зал, где люди могли собраться и выпить, отсутствовал.

Его заменяла маленькая, богато обставленная комната, с блестяще одетым щвейцаром, смерившим меня взглядом полным неодобрения, если не отвращения.

- Чем я могу быть полезен молодому господину? - спросил он когда я вошел в дверь.

- Я бы хотел увидеть одну молодую леди, - ответил я.

- По имени Динаэль. - Кивнул он.

- Я посмотрю у себя ли она.

- Не утруждайте себя, - сказал я, направившись к лестнице.

- Она ждет меня.

Швейцар преградил мне путь.

- Боюсь, что это не возможно, - сказал он.

- Но я с радостью проверю у себя ли леди.

Он вытянул руку.

Я уставился на нее.

- Ваша визитная карточка? - Попросил он.

- Как мне вас представить леди?

- Как вы можете передать ей мою карточку, если не уверены у себя ли она? - спросил я.

Швейцар наградил меня улыбкой снова.

Это была вежливая, добрая и в тоже время настолько неприятная улыбка, что я посчитал нужным сохранить ее в своей памяти.

Улыбка подобная этой, произведение искусства.

Как тот, кто рос на сцене, я мог оценить ее по достоинству.

Такая улыбка походит на нож в определенных общественных кругах, и у меня могла бы появиться потребность когда-нибудь ее применить.

-Ах, - сказал швейцар.

- Леди у себя, - сказал он с нажимом.

- Но это не значит, что она есть для вас.

- Можете передать ей, что Квоут зовет ее, - сказал я, скорее удивленный, чем оскорбленный.

- Я подожду.

Я ждал недолго.

Швейцар спустился по лестнице c раздраженным выражение лица, словно очень надеялся вышвырнуть меня.

- Сюда, - сказал он.

Я последовал за ним наверх.

Он открыл дверь и я проскочил мимо него стремительно, надеясь этим сбить с него излишнюю спесь.

Я оказался в гостинной с большими окнами, пронизанной лучами заходящего солнца, достаточно большой, чтобы казаться просторной, несмотря на расставленные по комнате кресла и кушетки.

У дальней стены напротив стояли цымбалы, один угол комнаты был полностью занят большой Модеганской арфой.