- Они не очень долго шли, когда услышали вдалеке пение.

Они пробивались к нему, думая, что близки к дороге, но вместо этого они оказались на краю небольшой поляны.

И там стояла Фелуриан, тихо напевающая про себя:

- Кае-Ланьон Лухиаль

ди мари Фелануа

Креата Ту сиар

ту аларан ди

Дирелла.

Амауен.

Лоеси ан делан

ту ниа вор рухлан

Фелуран тае.

Хотя Дедан грубо исполнял мелодию, я вздрогнул, услышав это.

Мелодия была жуткая, убедительная, и совершенно незнакомая.

Я даже не узнал язык.

Ни единого слова.

Дедан кивнул, когда увидел мою реакцию.

Больше всего именно эта песня придает истории мальчика правдоподобное звучание.

Я не могу вложить даже немного смысла в эти слова, но они застряли у меня прямо в голове, хотя он пел ее только один раз.

- Таким образом, оба брата сошлись на краю поляны.

А благодаря луне они могли видеть, как будто был полдень, а не ночь.

Она ничего не носила и хотя ее волосы были почти до талии, было по-настоящему очевидно, что она была голая, как луна.

Мне всегда нравились истории о Фелуриан, но, когда я взглянул на Хеспи, мои ожидания погибли.

Она смотрела на Дедана и пока он говорил ее глаза сузились.

Дедан не мог видеть этого.

- Она была высокого роста, с длинными изящными ногами.

Ее талия была тонкой, а ее бедра изогнуты, как будто просили прикосновения руки.

Ее живот был идеален и гладок, как безупречный кусок бересты и ямочка от пупка, казалось, была создана для поцелуев.

Глаза Хеспи опасно сузились в этот момент.

Но куда более убедительным были ее губы, сжавшиеся в тонкую, прямую линию.

Небольшой совет для вас.

Если вы когда-нибудь увидите такое выражение на лице женщины, перестаньте говорить и одновременно сядьте себе на руки.

Это не cможет исправить дело, но, по крайней мере, это удержит вас от худшего.

К сожалению, Дедан продолжал, его толстые руки жестикулировали в свете костра.

- Ее груди были полные и круглые, как персики, ожидающие, чтобы их сорвали с дерева.

Даже ревнивая луна, которая крадет цвет из всех вещей, не могла скрыть розово...

Хеспи издала звук отвращения и поднялась на ноги.

- Тогда я ухожу, - сказала она.

В ее голосе сквозил такой холод, что даже Дедан не смог его не заметить.

- Что? - Он посмотрел на нее, все еще держа руки перед собой, задержав их в процессе изображения пары грудей.

Она бросилась прочь, бормоча себе под нос.

Дедан опустил руки, резко уронив их на колени.

Выражение его лица перешло от растерянного и смущенного до раздраженного в течении одного вздоха.

После второго он поднялся на ноги, грубо очищая частички листьев и веточек со своих штанов и бормоча себе под нос.

Собрав свои одеяла, он направился к другой стороне нашей маленькой поляны.

- Разве это закончилось, когда оба брата гонялись за ней и отец мальчика отстал? - спросил я.

Дедан оглянулся на меня.

- Тогда ты это уже слышал.

Ты мог остановить меня, если не...

- Я просто угадал, - сказал я быстро.

- Я ненавижу останавлять истории недослушанными.

- Отец попал ногой в кроличью нору, - коротко сказал Дедан.

- Вывихнул лодыжку.

Никто больше не видел дядю снова. - Он вышел из круга света от костра, с мрачным выражением лица.

Я бросил умоляющий взгляд на Мартена, который отрицательно покачал головой.

- Нет, - сказал он мягко.

- Я не знаю этой истории.

Ни слова.

Попытка помочь прямо сейчас была равнозначной тому, чтобы пытаться потушить пожар своими руками.

Мучительно и без особых результатов.

Темпи начал готовить свою постель.

Мартен сделал пальцем круговой жест и бросил на меня вопросительный взгляд, спрашивая, хочу ли я стоять первую стражу.

Я кивнул и он подхватив свое одеяло, сказал: - Заманчиво, когда есть какие-то вещи, которыми ты можешь оценить свои риски.

Как сильно ты этого хочешь, насколько ты готов быть сожженным?

Я развел огонь и вскоре глубокая темнота ночи поселилась на поляне.

Я лежал на спине, глядя на звезды и думал о Денне.

Глава 82

Варвары.

На следующий день, Темпи и я перенесли лагерь, в то время как Дедан и Хеспе возвращались назад в Кроссон, для пополнения припасов.

Мартен искал укромную поляну, близкую к воде.

Потом мы упаковали и перенесли все, выкопали «укромное место», выкопали яму для костра, в общем, все обустроили.

Темпи был готов поговорить пока мы работали, но я нервничал.

Сначала я оскорбил его, спрашивая о Летани, поэтому я осознал,что надо избегать этой темы.

Но если простые вопросы о пении обижали его, как я мог догадаться о том, что могло его расстроить.

К тому же его бесцветное выражение лица и его отказ поддерживать зрительный контакт были главными проблемами.

Как я мог начать осмысленную беседу с человеком, когда у меня не было даже идеи как нащупать тему разговора?

Это было подобно попытке пройти по чужому дому с завязанными глазами.

Поэтому, я выбрал безопаснейший путь и просто спрашивал для того чтобы услышать больше слов, пока мы работали.

Главным образом я говорил о вещах, так как мы были слишком заняты, чтобы использовать наши руки для пантомимы.

Лучше всего было, когда Темпи начинал говорить на атуранском, а я пополнять свой словарный запас адемского.

Я подмечал все больше ошибок, которых я делал на его языке, более достаточных, что бы он увечил количество слов, в своих попытках описать себя.

Это означало, несомненно, что я делал много ошибок.

По сути, временами я был таким тупицей, что Темпи был вынужден описывать себя несколько раз и каждый раз разными способами.

Все на Атуранском естественно.

Мы закончили ставить лагерь около полудня.

Мартен отправился на охоту и Темпи потянулся и начал двигаться в своем медленном танце.

Он сделал это дважды подряд, и я начал подозревать что он заскучал.

Когда он закончил, он блестел от пота и сказал мне, что собирается пойти купаться.

Так как лагерь остался на мое попечение, я расплавил свечи, купленные у лудильщика, и сделал две маленьких восковых фигурки.

Я ожидал этого днями, но даже в Университете создание моммета слыло дурной затеей.

Здесь в Винтасе…

достаточно сказать, я подумал, что лучше быть осторожным.

Это была не элегантная работа.

Свечное сало не совсем близко к симпатическому воску, но даже грубый моммет был разрушительной вещью.

После того как я сунул их в свой вещевой мешок, я почувствовал себя гораздо лучше подготовленым.

Я отчищал остатки жира со своих пальцев, когда Темпи вернулся после купания голым, как младенец.

Годы тренировок позволили мне сохранить невозмутимое выражение лица, но не в таких случаях.

Развесив сушиться мокрую одежду на ветках, Темпи подошел ко мне не выказывая ни малейшего смущения или застенчивости.

Он протянул правую руку, держа щепотку чего-то.

–Что это? - Он слегка разжал пальцы, чтобы мне было видно.

Я внимательно посмотрел, радуясь возможности на чем-то сосредоточить свое внимание.

- Это клещ.

Этот глубоко, Я не мог помочь, но снова заметил его шрамы, бледные линии пересекали его руки и грудь.

Я мог читать шрамы, благодаря времени проведенному в Медике, и его шрамы не казались широкими, стянутыми розовыми линиями, что могло свидетельствовать о глубоких ранах, разрезавших кожу, подкожный жир и мышцы под ним.

Эти были мелкими.

Множество их.

Я не мог помочь, но начал гадать, как долго он занимается наемничеством, что его шрамы такие старые.

Он не выглядел старше двадцати лет.

Под действием моего внимательного взгляда, Темпи начал пристально смотреть на букашку, сжатую между пальцами.

-Он укусил.

–Меня

-Впился и остался.- Его выражение было ничего не выражающим, как всегда, но его тон слегка окрасился омерзением.