- Я не был уверен, хотите ли вы ваши кольца обратно, -сказал Кадикус.

Я взглянул обратно на столик и увидел их на подносе.

Казалось странным, что я не заметил их раньше.

Я поднял их и сунул их во внутренний карман плаща.

- Премного благодарен, - сказал я.

- И возьмет ли вы лекарство для Маера сегодня? - Спросил он.

Я кивнул, надувшись горделиво.

Когда я кивнул, движение головой заставило мою голову кружиться.

И только потом я понял в чем проблема: я выпил полную чашку чая Маера.

В ней было немного опиума.

Или вернее, немного для того, кто испытывает боль и постепенно отвыкает от офалумовой зависимости.

Однако, для кого-то вроде меня опиума там было предостаточно.

Я чувствовал, как он постепенно начинает действовать, теплая вялость разливается по моим костям.

Все, казалось, движется немного медленнее, чем обычно.

- Сегодня Маер, казалось, рьяно желал своего лекарства, - сказал я, с особой осторожностью пытаясь говорить ясно.

- Боюсь, у меня нет времени на светские беседы. - Я был не в том состоянии, чтобы играть полоумного дворянина в течение длительного времени.

Кадикус серьёзно кивнул и вернулся за свой рабочий стол.

Я, как обычно, последовал за ним, изобразив мое лучшие выражение любопытства.

Я наблюдал одним глазком за тем, как Кадикус смешивает лекарство.

Но мой ум был одурманен опиумом, и то, что осталось, было сосредоточено на других вопросах.

Маер едва говорил со мной.

Стейпс не доверял мне с самого начала, а пташки летают здоровее прежнего.

Хуже всего то, что я был заперт в своих комнатах, в то время как Денна ждала вниз по улице Тиннери, без сомнения, удивляясь, почему я не пришел к ней.

Я поднял глаза, поняв, что Кадикус что-то спросил у меня.

- Извините?

- Не могли бы вы передать мне кислоту? - повторил Кадикус, когда он закончил отмеривать часть листьев в свою ступку с пестиком.

Я взял стеклянный графин и уже было начал передавать ему, как вспомнил, что я же просто невежественный молодой лорд.

Я не могу отличить соль от серы.

Я даже не знаю, что такое кислота.

Я не покраснел и не замялся.

Я не вспотел и не заикался.

Я родился Эдема Руэ, и даже находясь под воздействием наркотика, я актёр до мозга костей.

Я встретил его взгляд и спросил: - Вот это, не так ли?

Дальше только чистые бутылки.

Кадикус одарил меня долгим, подозрительным взглядом.

Я одарил его лучезарной улыбкой.

- У меня хороший глаз на детали,- сказал я самодовольно.

- Я уже дважды наблюдал, как вы делаете это.

Бьюсь об заклад, при желании я смог бы смешать лекарство Маера сам.

Я вложил в свой голос всю невежественную самоуверенность, которую только смог найти в себе.

Это настоящий отличительный признак дворянина.

Непоколебимое убеждение, что они могут сделать все, что угодно: дубить кожу, подковать лошадь, обжигать керамику, пахать поле...

если им это действительно понадобится.

Кадикус посмотрел на меня какое-то время, затем начал отмерять кислоту.

- Осмелюсь сказать, что вы бы смогли, юный сэр.

Через три минуты я шел по коридору с теплым флаконом лекарства в моей потной ладони.

Это почти не имеет значения, обманул я его или нет.

Имело значение, что по какой-то причине Кадикус стал подозревать меня.

Глаза Стейпса метали молнии в мою спину, когда он впустил меня в покои Маера, а Алверон же игнорировал меня пока я наливал новую порцию яда в птичью кормушку.

Милые создания галдели в своей клетке с разъяряющей энергией.

Я выбрал длинный путь обратно в свои комнаты, чтобы получше изучить планировку поместья Маера.

У меня уже был наполовину спланированный план побега, но подозрения Кадикуса толкнули меня добавить к нему завершающие штрихи.

Если птички не начнут умирать завтра, пожалуй в моих интересах лучше будет исчезнуть из Северена так быстро и тихо, как это только возможно.

Поздно ночью, когда я был достаточно уверен в том, что Маер не вызовет меня, я выскользнул из окна моей комнаты и провёл тщательное исследование садов.

Там не было стражи так поздно ночью, но мне пришлось увернуться от полдюжины парочек, прогуливающихся при лунном свете.

Еще были две парочки прижимающихся друг к другу в романтической беседе - одна в беседке, другая на балконе.

На последнюю парочку я чуть не наступил, когда перебирался через изгородь.

Они не гуляли и не разговаривали в общепринятом смысле, но их деятельность была романтичной.

Они не заметили меня.

В конце концов я нашёл путь на крышу.

Отсюда я мог видеть всю территорию поместья.

О западном крае не могло быть и речи, конечно, поскольку он прижимался к краю Шира, но я знал, что должны быть и другие возможности для побега.

Изучая южную часть владения, я увидел свет, ярко горевший в одной из башен.

Более того, это был характерный красный свет симпатической лампы.

Кадикус еще не спал.

Я пробрался к месту и рискнул заглянуть внутрь, вниз в башню.

Кадикус не просто заработался допоздна.

Он разговаривал с кем-то.

Я вытянул шею, но так и не смог увидеть с кем.

Более того, окно было наглухо закрыто ставнями и я не мог ничего расслышать.

Я уже собирался перейти к другому окну, когда Кадикус встал и пошёл к дверям.

Другой человек появился в зоне обзора, и даже с такого крутого угла я смог узнать осанистую, скромную фигуру Стейпса.

Стейпс был явно чем-то возбужден.

Он сделал решительный жест одной рукой, его лицо было смертельно серьезным.

Кадикус кивнул несколько раз в согласии, затем открыл дверь и выпустил слугу.

Я обратил внимание на то, что Стейпс не взял ничего с собой когда выходил.

Он заходил не за лекарством.

Он не заходил, чтобы взять книгу.

Стейпс заходил в середине ночи для частного разговора с человеком, который пытался убить Маера.

Глава 64

Побег.

Хотя ни одна семья не может похвастаться по-настоящему мирным прошлым, Лаклесс были особенно богаты на несчастья.

Вот некоторые из них: убийства, набеги, восстания крестьян и кражи.

Больше говорилось про несчастье, которое приходит изнутри: как может процветать семья, когда старший наследник вгоняет всю семью в долги?

Неудивительно, что их недоброжелатели часто называют их «Неудачниками» . Это также свидетельствует о силе их крови, поскольку они пережили столь многое за длительный период.

Действительно, если бы не пожар Калуптены, мы могли бы обладать отчетами, прослеживающими семью Лаклесс достаточно глубоко, чтобы они могли конкурировать с королевской линией Модега по своей древности...

Я швырнул книгу на стол таким образом, что это заставило бы мастера Лоррена впасть в ярость.

Если Маер думал, что такого рода информации будет достаточно, чтобы привлечь женщину, он еще более нуждается в моей помощи, чем он думал.

Поскольку при существующем положении вещей я сомневался, что Маер захочет о чём-то меня просить, тем более всего того, что было бы связано с его ухаживаниями.

Вчера он вовсе не вызывал меня в свои покои.

Я был явно не в фаворе у него и я чувствовал, что Стейпс приложил к этому руку.

Учитывая то, что я видел две ночи назад в башне Кадикуса, совершенно очевидно, что Стейпс участвовал в заговоре с целью отравить Маера.

Хотя это и означало потратить весь день пойманным в ловушку в моих комнатах, я остался на месте.

Я знал, что лучше не подвергать опасности и без того низкое мнение Альверона обо мне, нанося ему визит без приглашения.

За час до обеда виктонт Жермен зашел в мои покои с несколькими страницами рукописных сплетен.

Он также принёс колоду карт, по видимому задумав занять страницу в книге Бредона.

Он предложил научить меня играть в Молочницу, и, как только я научился игре, согласился играть за грош на одну серебряную монетку на каждую партию.