— Я познакомился с записью, — уверенно сказал Андропов, — не наш он человек.

Николай Сергеевич Португалов — один из лучших знатоков не­мецкого языка — воспринимался как утонченный интеллектуал. Мало кто знал, что он на самом деле был кадровым сотрудником первого главного управления (внешняя разведка) КГБ. Это выяснилось, когда сам Португалов, уже много позже, выпустил в Германии мемуарную книгу. Николай Сергеевич работал в Бонне под прикрытием корреспондента Агентства печати «Новости» и «Литературной газеты», когда Фалин был послом.

Валентин Михайлович ценил Португалова и, перейдя на работу в аппарат ЦК, взял его к себе. Поэтому Португалов перестал быть подчиненным Андропова. Если бы Португалов уходил в любое иное учреждение, его бы просто перевели в состав действующего резерва. Но по существовавшему тогда порядку в партийном аппарате сотрудни­ки КГБ работать не могли. Так что пришлось Португалову ради службы в ЦК покинуть комитет госбезопасности. Фалин отстоял Португалова, сказал Андропову, что ручается за своего сотрудника. Фалин чув­ствовал себя уверенно — ему симпатизировал Брежнев.

Смертельно опасно было высказываться о генеральном секрета­ре. Такие записи приносили Андропову, он сам их прослушивал и при­нимал решение. Знаю человека, который без объяснения причин при Брежневе был снят с высокой должности. Его вызвал заведующий отде­лом ЦК и сказал:

— Вам нужно перейти на менее видную работу.

— Почему? — задал тот резонный вопрос. — В чем я виноват? Какие ко мне претензии?

Ответа не последовало. Заведующего отделом ЦК ни во что не посвятили, и он отвечал довольно глупо:

— Вы должны сами вспомнить, в чем вы провинились перед партией.

Человек не просто снят с должности — ему вообще запретили заниматься любимым делом. Для него это был страшный удар. Он за­подозрил, что это дело рук КГБ. Написал Андропову, которого знал, с просьбой объяснить: в чем причина?

Его пригласил начальник главного управления контрразведки, заместитель председателя КГБ, пожал руку, был необыкновенно любе­зен и торжественно произнес:

— Юрий Владимирович просил меня передать вам, что у Коми­тета государственной безопасности не было, нет и, надеемся, не бу­дет к вам никаких претензий.

А после смерти Андропова помощник Черненко, занимавшийся этим делом, обнаружил, что виновником был КГБ, что приказ снять с должности отдал лично Юрий Владимирович. Чекисты записали его раз­говор, в котором этот человек с болью говорил, что ввод войск в Афганистан — преступление, что Брежнев в маразме и за страну стыд­но. Андропов лично прослушал запись разговора, после чего позвонил отраслевому секретарю ЦК и дал указание убрать смельчака с работы. А потом разыграл целый спектакль, демонстрируя свою непри­частность...

Андропов хотел знать все обо всех.

Первый заместитель министра иностранных дел Георгий Марко­вич Корниенко однажды приехал к председателю КГБ. Среди прочего он рассказал Андропову о том, что в Иране опубликованы документы из захваченного студентами американского посольства в Тегеране. Там были и присланные из центрального аппарата ЦРУ биографические справки о наиболее видных советских чиновниках.

Георгий Корниенко обнаружил справку и о себе. Со смехом за­метил, что ЦРУ неважно работает — не знает, что он в юности служил в органах госбезопасности и имеет звание капитана.

«И вдруг я кожей почувствовал, что сказанное мною очень расстроило Андропова, — писал Корниенко, — оказалось, что он тоже не знал этой «детали» моей биографии. Сущий пустяк, но я понял, что ему был неприятен сам факт, что он, самый информированный че­ловек в государстве, не знал чего-то о человеке, с которым имел дело в течение многих лет».

Председатель КГБ сердито выругался в адрес своих подчинен­ных:

— А мои говнюки не удосужились сказать мне об этом.

КАДРОВЫЕ ИГРЫ

Андропов сразу обнаружил непорядок во вверенном ему хозяй­стве: при Хрущеве чекистский аппарат слишком сократили! Шелепин и Семичастный расформировали местные органы госбезопасности там, где иностранных шпионов не было и быть не могло, где отсутствовали во­енные объекты, которые следовало охранять.

Андропов руководствовался иной логикой. Он не только хотел показать чекистам, что сделает все для усиления роли и процветания комитета. Он считал необходимым усиление контроля над всей стра­ной, восстановление структуры, существовавшей при Сталине.

Юрий Владимирович обратился с запиской к Брежневу:

«После создания КГБ при СМ СССР в марте 1954 года контрраз­ведывательные подразделения, особенно на местах, были численно за­метно сокращены. Если на момент создания Комитета госбезопасности в контрразведке работало 25 375 сотрудников, то в настоящее время 14 263. В то время как до 1954 года оперативные подразделения по линии контрразведки были во всех административных районах страны, то по состоянию на 25 июня с. г. на 3300 районов имеется 734 аппа­рата КГБ.

Во многих областях и республиках имеется по 1—3 городских (районных) аппарата, а в Бурятской, Марийской АССР, Белгородской, Курской, Орловской, Рязанской областях (РСФСР), Кара-Калпакской АССР, Кашка-Дарь-инской, Самаркандской, Хорезмской областях (Уз­бекской ССР), Кокчетавской, Северо-Казахстанской и Уральской обла­стях (Казахская ССР) ни в одном районе нет аппаратов КГБ.

Таким образом, контрразведывательная служба в большинстве районов страны не имеет своего низового звена».

Одно только перечисление областей свидетельствовало о том, как правы были предшественники Андропова, которые не хотели впу­стую тратить деньги и плодить рай- и горотделы, которым заведомо нечем будет заняться... Но на Старой площади и на Лубянке наступа­ли новые времена. Брежнев поддержал Андропова.

17 июля 1967 года политбюро согласилось с предложением но­вого председателя КГБ:

«Разрешить КГБ при СМ СССР в дополнение к имеющимся образо­вать в течение 1967 года 2000 аппаратов КГБ в городах и районах.

Считать целесообразным переименовать аппараты Уполномочен­ных КГБ в городах и районах в городские-районные отделы-отделен и я КГБ...»

В тот же день вышло столь же секретное постановление прави­тельства, подписанное Косыгиным:

«1. Увеличить штатную численность органов КГБ на 2250 еди­ниц, в том числе 5750 офицеров, 500 сержантов и вольнонаемных. Из них по центральному аппарату офицеров 100.

2. Ввести дополнительно в штаты КГБ 250 легковых автомоби­лей, в том числе 10 по центральному аппарату».

Главное, что сделал Андропов в КГБ, — вернул ведомству все­объемлющий характер. Компенсировал ущерб, нанесенный сокращениями, проведенными при Хрущеве, восстановил численность и затем еще больше увеличил аппарат комитета. Комитет вновь обрел ту тайную власть, которая была подорвана пренебрежительным отношением Хруще­ва к чекистам и их ведомству.

Из книги бывшего первого заместителя председателя КГБ Фи­липпа Бобкова можно узнать, чем же занимались местные органы КГБ. К примеру: женщина села на скамейку, не подозревая, что рядом при­сел иностранный турист. Ее тут же занесли в картотеку: связь с иностранцем. А это означало ограничения в приеме на работу, запрет на выезд за границу.

Служивший в инспекции КГБ Иосиф Леган пишет о том, как бри­гада инспекторского управления приехала в Горьковскую область, чтобы проверить работу чекистов городка Дзержинский. Выяснилось, чем занимались местные чекисты, выполняя указание областного управления.

«Горотдел, — вспоминает Леган, — информировал горком пар­тии, горисполком о сборе и вывозе на колхозные и совхозные поля куриного помета, ремонте тракторов и другой техники». Бригада при­шла к выводу, что горотдел занимается «вопросами, которые не отно­сились к компетенции органов государственной безопасности».

Начальник горьковского областного управления генерал-лейте­нант Юрий Георгиевич Данилов с мнением столичных проверяющих не согласился. Он упрекал их в том, что они «не понимают политику партии в отношении развития сельского хозяйства»: