Это была бессрочная ссылка.

Политическая карьера Семичастного закончилась, когда ему было всего сорок три года. Другие в этом возрасте еще стоят у подножия Олимпа и зачарованно смотрят вверх.

Конечно, он не верил, что все кончено и назад возврата нет Думал, что все переменится и он сможет вернуться. Тем более что он был моложе сменявших друг друга генсеков и членов политбюро. Но путь в Москву ему был закрыт.

В правительстве Украины Владимир Ефимович занимался вопросами культуры, спорта. Он, наконец, получил высшее образование — в 1973 году окончил исторический факультет вечернего отделения Киевского государственного университета имени Т. Г. Шевченко.

В Киеве Семичастный проработал четырнадцать лет. Его не хотели возвращать в Москву. Так Брежневу было спокойнее.

Летом Шелесту из Крыма позвонил член политбюро Николай Викторович Подгорный, который отдыхал вместе с Брежневым. Вдруг спросил, когда и куда едет в отпуск Семичастный.

«Я понял, — пишет Шелест, — что Брежнев следит за Семичастным. Он опасается его общения с Шелепиным и другими молодыми кадрами. Я лично за Семичастным ничего особенного не замечал, он честный и прямой человек, к делу относится добросовестно, старается вникнуть в малознакомую ему работу.

Безусловно, он был угнетен, ожесточен, при упоминанш имени Брежнева, казалось, по его телу проходит ток высокого напряжения, и нетрудно представить, что бы Семичастный мог сделать с Брежневым, если бы ему представилась такая возможность…»

Знакомство с Семичастным становилось опасным.

Когда Михаила Сергеевича Горбачева в 1970 году решили избрать первым секретарем Ставропольского крайкома, первый заместитель председателя КГБ Семен Кузьмич Цвигун вызвал к себе начальника краевого управления госбезопасности Эдуарда Болеславовича Нордмана.

Цвигун принадлежал к узкому кругу особо доверенных людей и выполнял деликатные поручения генерального секретаря. Цвигун спросил Нордмана, насколько бывший комсомольский работник Горбачев связан с Шелепиным и Семичастным?

Нордман, бывший белорусский партизан, сумел убедить Цвигуна, что Михаил Сергеевич к «железному Шурику» никакого отношения не имеет и связей с бывшими комсомольскими лидерами и поддерживает.

Цвигун доложил Брежневу, что Горбачев чист.

Через несколько лет на одном из заседаний политбюро Брежнев вдруг недовольно сказал:

— Зачем на Украине у предсовмина три первых заместителя.

Петр Шелест напомнил ему:

— Должность третьего первого заместителя — для Семичастного — введена по твоей же просьбе.

Брежнев промолчал.

Семичастного — единственного из заместителей главы правительства — не сделали ни депутатом, ни членом республиканского ЦК, хотя это фактически полагалось ему по должности. Шелест сказал Брежневу, что Семичастного нужно избрать в ЦК, потому что он все-таки первый заместитель главы правительства.

Брежнев возразил:

— Да, он первый зам, но не все же заслуживающие того могут быть членами ЦК.

Семичастного даже пытались не пустить на пленум ЦК КПСС, когда он еще оставался членом ЦК. Но он все-таки приехал в Москву. Решил машину не вызывать, пошел пешком.

— Оглянулся, за мной парень идет. Я его знаю, он у меня на инструктаже в КГБ был. На углу я его поймал за руку и сказал: «Передай руководству, что я тебя засек, грубо работаешь». Пришел я на пленум, с одной стороны сел Цуканов, помощник Брежнева, с другой — Цвигун, новый первый заместитель председателя КГБ. Я подумал, что они должны были меня удержать, если бы я захотел на трибуну выйти. Боялись, что я могу выступить на пленуме и рассказать о таких делах Брежнева, которые его не украшали…

Все годы за Семичастным пристально следили.

— Но мы с Шелепиным на это не обращали внимания, общались, хотя Брежнев хотел нас разъединить, поэтому и на Украину услал.

Семичастный тяготился работой на Украине, просил подыскать ему занятие по душе. Отказ следовал за отказом, хотя внешне Брежнев относился к нему доброжелательно. Леонид Ильич вообще предпочитал не ссориться. Снимал с должности, убирал из политики, выставлял из Москвы, но не добивал.

— Брежнев раз или два приезжал на Украину, — вспоминал Владимир Ефимович. — Один приезд хорошо помню. Перед этим он был в Баку, ему перстень вручили. Он сидел на приеме с этим перстнем и весь сиял. Вдруг в аэропорту он меня нашел. Обнял меня и при всем народе ходил со мной. Он же артист был. Анекдоты мы друг другу рассказывали. По Киеву прошел слух, что меня в Москву забирают. Но это был слух.

Когда у Семичастного случился обширный инфаркт, он провалялся в киевской больнице четыре месяца. С больничной койки Брежневу три письма написал. Первый секретарь ЦК Компартии Украины Владимир Васильевич Щербицкий потом позвонил, сказал, что Брежнев прочитал письма. Семичастного пригласил секретарь ЦК Константин Устинович Черненко и стал подбирать ему работу. Но в политику Семичастный не вернулся.

В мае 1981 года его утвердили заместителем председателя правления Всесоюзного общества «Знание». В апреле 1988-го он вышел на пенсию.

В августе 1991 года по телевидению показывали французский фильм, в котором Семичастный подробно рассказывал, как сняли Хрущева. Когда возник ГКЧП, знакомые шутили: это ты им объяснил, как действовать. Но тогдашний председатель КГБ Владимир Крючков в подметки не годился Семичастному. Он бы не позволил себе так позорно провалиться…

От других председателей КГБ Владимир Ефимович отличался тем, что не отказывался от интервью и не боялся никаких вопросов. Воли и решительности ему было не занимать.

Семичастный умер 12 января 2001 года от обширного инфаркта. Он не дожил трех дней до своего семидесятисемилетия.

Часть пятая

ЭПОХА БРЕЖНЕВА

Глава 14

ЮРИЙ ВЛАДИМИРОВИЧ АНДРОПОВ

— Держи ты этих кагэбистов в руках и не давай им вмешиваться в свои дела. — Такой совет раздраженный Юрий Владимирович Андропов дал своему подчиненному в редкую минуту откровенности.

Именно бравые чекисты довели своего будущего председателя до сердечного приступа. Эту историю рассказал его тезка и бывший сотрудник по ЦК КПСС Юрий Владимирович Вернов: «Я уже в приемной Андропова почувствовал что-то неладное — в воздухе пахло лекарствами, из кабинета вышли врачи. У Юрия Владимировича был серьезный сердечный приступ, и ему сделали несколько уколов. Я зашел в кабинет Андропова, он лежал на диване и очень плохо выглядел».

Вот тогда-то с трудом отдышавшийся Андропов и дал дельный совет относительно чекистов. В более спокойной ситуации он, вероятно, был бы осторожнее.

Жизнь кремлевских небожителей явно представляется нам в ложном свете. До назначения председателем КГБ Юрий Владимирович Андропов был секретарем ЦК КПСС и отвечал за отношения с братскими социалистическими партиями. В Москве находился высокий гость из Праги. Провожать его в аэропорту по партийной иерархии выпала честь члену политбюро и секретарю ЦК Андрею Павловичу Кириленко, которого никто не решился бы назвать обаятельным и милым человеком.

Кто-то что-то не понял — скорее всего, офицер охраны из Девятого управления КГБ спутал время вылета спецсамолета. Кириленко решил, что он не поспевает в аэропорт, и «в грубой форме», как вспоминает Юрий Вернов, устроил Андропову разнос за срыв политически важного мероприятия. Сидя в своем кабинете на Старой площади, несчастный Андропов никак не мог сам выяснить, когда же точно вылетает самолет с правительственного аэродрома, а злой Кириленко то и дело ему перезванивал, повышая градус своих эмоций.

Это для миллионов советских людей Андропов станет потом высшей властью в стране, ему будут завидовать, перед ним будут трепетать. А для Кириленко он тогда был просто подчиненным. Вот этот разговор с вышестоящим секретарем ЦК и стоил Андропову сердечного приступа.

Можно представить себе, каким хамом и самодуром был низенький с наполеоновским комплексом Андрей Павлович Кириленко, которому благоволил Брежнев и который упорно добивался места второго человека в стране, пока тяжелые мозговые нарушения не привели к полному распаду личности.