Мне и в голову не могло прийти заговорить с ним. Он — выражением лица, усилием воли, излучением психики — создает вокруг себя невидимое, но физически ощутимое поле отталкивания, ледяное поле отчуждения…

Впрочем, кое-что можно увидеть и понять. Я подхожу совсем близко и смотрю ему в лицо. Это красное лицо человека, страдающего от температуры или повышенного давления. У него мешки под глазами. Но весь облик его — высокий рост, прямая спина, черная кожаная куртка, холодное властное выражение лица — как бы отталкивает и отвергает саму мысль о его возможной слабости…

Несмотря на плохое самочувствие, он не отменяет совещаний и встреч, гонит себя вперед с безжалостностью человека, умеющего не обращать внимания на собственное самочувствие и настроение…

Чубайс, похоже, никого не предупреждает о своих решениях и никого никогда не ждет. Он просто движется в страшном темпе, без остановок, не обращая внимания на ночь, погоду, самочувствие, физические возможности людей, — движется к каким-то своим, только ему понятным целям…»

Портрет, конечно, получился прямо-таки демонический и, видимо, не совсем справедливый. Главное все-таки состоит в том, что Чубайс — человек дела и блестящий менеджер. И очень смелый человек. Но главный недостаток Чубайса, как это всегда бывает в жизни, есть продолжение его достоинств. Он — технарь, у него механистический подход. Он выстраивает жесткие схемы, не учитывая таких привходящих факторов, как настроения и надежды людей…

У Лебедя не сложились отношения ни с главой правительства Черномырдиным, ни с руководителем президентской администрации Чубайсом. Черномырдина Лебедь не очень уважал, а вот Чубайс оказался для него крепким орешком.

Лебедя президент не принимал, ему предлагалось обращаться к президенту в письменном виде. Александр Иванович возмутился тем, что стал получать поручения президента с факсимильной подписью Ельцина. Лебедь решил, что Ельцину эти документы даже не показывали, потому что тот не способен их подписать. Однажды Лебедь без приглашения приехал на президентскую дачу в Горки, чтобы добиться встречи с президентом. Охрана его не пустила.

Конечно, Лебедь нарушил все мыслимые и немыслимые правила. Но то, что его не пустили, что никто к нему не вышел, тоже было делом из ряда вон выходящим. А войти ему не разрешили по той причине, что никому, кроме самых близких людей, видеть больного Ельцина не следовало.

4 октября Лебедя наконец принял Ельцин и уделил ему двадцать восемь минут. Это было до операции. Борис Николаевич выглядел ужасно. Лебедь, видимо, решил, что Ельцину недолго осталось руководить страной. С этой минуты он исходил из того, что надо готовиться взять управление государством на себя. Лебедь говорил журналистам:

— Надо просто менять систему. Надо менять людей. Надо менять исполнителей. Вот я к этому готовлюсь — менять систему и менять исполнителей.

— А когда же вы предполагаете стать президентом? — спросили тогда Лебедя.

— Это как карта ляжет, — ответил он.

Лебедь и не подозревал, что в окружении Ельцина уже давно решили его убрать. В один из последних октябрьских дней 1996 года, уже после увольнения Лебедя, я беседовал в Кремле с человеком, занимавшим тогда один из высших постов. К сожалению, я и по сей день связан обязательством не называть его имя. Но он раскрыл мне весь механизм интриги вокруг Лебедя:

— Лебедь сделал ставку на досрочный приход к власти. Он видел Ельцина в худшие дни перед инаугурацией, когда самочувствие президента было на крайне низкой точке. Потом долгое время президент его не принимал, а окружение Лебедя сообщало ему, что президент уже на смертном одре, — все бумаги на самом деле подписывает Чубайс. И Лебедь решил, что дорога вот-вот ему откроется…

В окружении Ельцина считали, что Лебедь сознательно шел на обострение, чтобы иметь повод в решительный момент выйти на площадь, присоединиться к бунтующему народу и повести его на Кремль. Сотрудники администрации уверяли, что им было известно о контактах Лебедя с силовыми структурами — с десантниками, со спецназом, с военной разведкой. Эти люди выражали ему поддержку и были готовы за ним пойти.

А были ли основания подозревать Лебедя в том, что он способен совершить подобное?

Мой кремлевский собеседник ответил так:

— Он человек, который пойдет на все. Вернувшись после подписания документов с чеченцами, он приехал ко мне сразу с самолета еще разгоряченный. Я стал расспрашивать его, что будет потом. Он, среди прочего, говорит: «Надо готовить киллеров». — «Для чего?» — «Да с этими людьми — Яндарбиевым, Масхадовым — дело же иметь нельзя. Придется решать вопрос». Я человек не наивный в политике, но внутренне содрогнулся…

Мой собеседник был исключительно высокого мнения о талантах Александра Ивановича:

— У Лебедя поразительное политическое чутье и интуиция. Поразительная интуиция. Я несколько раз подталкивал его к ошибке, но он всякий раз уходил. Он почти не сделал ошибок…

17 октября Ельцин уволил Лебедя. Выступая по телевидению, президент сказал:

— Он просил у меня некоторое время назад об отставке. Я ему сказал, что надо научиться работать в контакте со всеми государственными организациями и руководителями. Надо научиться — тогда будет легче решать вам проблемы. А так — ни одной проблемы, если вы будете в ссоре со всеми, не решить. Я отставку не принял, считая, что он все-таки сделает выводы. Выводы он не сделал… Мало того, он за это время допустил ряд ошибок, которые просто недопустимы для России.

Александр Иванович до конца не верил, что с ним так могут поступить. Лебедь казался одним из самых влиятельных людей в России, многие были уверены, что он наследует Ельцину, что если пройдут досрочные выборы, то именно он победит, а он в один день был выброшен из политики. Когда Лебедь это осознал, это было, наверное, тяжким для него ударом.

В 18.00 был обнародован указ о его освобождении от должности. В 18.01 у него отключили всю связь. Планировалось так, что в шесть вечера Лебедь выйдет из кабинета, а вернуться уже не сможет. Но Лебедя за полчаса предупредили об указе, и он еще полтора часа находился в кабинете и мог разобраться со своими архивами.

В администрации президента не хотели, чтобы повторилась история с Коржаковым, после ухода которого исчез архив службы безопасности президента. Но было два варианта: либо арестовать Лебедя, либо позволить ему уйти с документами. У Лебедя было трое официальных охранников и полсотни людей с оружием, которые нигде не числились. В окружении Ельцина выбрали второй вариант, чтобы избежать крови…

Операция удалась. здоровье не вернулось

Накануне операции Кардиологический центр заполнили сотрудники Федеральной службы охраны. В реанимационном зале убрали все лишние кровати, оставили одну. Операционную опечатали. Руководитель Кардиологического центра академик Чазов ночь накануне операции провел на работе, зная, что Ельцина привезут из Барвихи рано утром.

5 ноября 1996 года бригада хирургов во главе с профессором Ренатом Акчуриным сделала Ельцину удачную операцию аортокоронарного шунтирования. Она продолжалась шесть часов. Сердце остановили, его работу исполнял аппарат искусственного кровообращения. Когда Акчурин закончил накладывать шунты, все замерли — «заведется» ли сердце? Сможет ли оно работать? К счастью, работа сердца легко восстановилась. Еще несколько часов президент находился под действием наркоза.

— Порог боли для него не существовал, — рассказывал Ренат Акчурин. — Если надо было, он не обращал внимания на «мелочи» вроде тяжелых болей. Я никогда не слышал, чтобы он в присутствии семьи (да и в отсутствие) жаловался на боль.

Если бы не сделали операцию, еще один, шестой по счету, инфаркт мог убить Ельцина. Но врачи предупредили семью: он должен решительно изменить образ жизни, начисто отказаться от алкоголя и злоупотребления седативными препаратами, иначе начнется быстрое дряхление. А общее ослабление организма приведет к постоянным инфекционным процессам. К сожалению, прогноз оправдался — одно воспаление легких следовало за другим.