Гарри обеспокоенно встает. У меня внутри все холодеет, и я тоже встаю.

Джеральдина направляется к кабинету судьи, Стэнли, как верный пудель, следует за ней по пятам. Она стучит в дверь. Ответа нет.

Джеральдина открывает дверь и входит, но Стэнли за ней не идет. Он застывает в дверном проеме и визжит.

Я оказываюсь в кабинете прежде, чем успеваю об этом подумать. Стул судьи валяется на полу. А на ковре лежит судья Лонг. Ничком. И в спине у него торчит нож.

Джеральдина бросает трубку на рычаг. «Скорая» будет с минуты на минуту.

Гарри с Кидом стоят у входа в кабинет судьи, преграждают дорогу репортерам. Но в зале уже горят софиты, мерцают вспышки. Фотографы, отталкивая друг друга, спешат снять лежащее на полу тело судьи Лонга. А из-за их спин выкрикивают вопросы журналисты.

— Судья мертв?

Он жив, но мы им этого не говорим.

— Он дышит?

Дышит. Я стою на коленях, держу его голову обеими руками. Пульс слабый, но прощупывается.

— Все будет хорошо, — шепчу я ему. — Сейчас приедет «скорая». Все будет хорошо.

Надеюсь, голос у меня достаточно уверенный.

Спустя несколько секунд появляются четверо медиков. Раскладывают каталку, ввозят тележки с аппаратурой.

Мы с Джеральдиной выходим в зал, где Гарри, Кид и Стэнли стоят, ошеломленные, возле кресла судьи. Прибыли полицейские и оттеснили любопытствующих к местам для публики.

Двое охранников ведут Бака Хаммонда к боковой двери. Наши взгляды встречаются. В его глазах я читаю вопрос: почему это случилось с судьей Лонгом? Почему именно сейчас?

Полиция успевает расчистить проход как раз вовремя. Судью Лонга вывозят на каталке, дверь захлопывается.

И в зале воцаряется тишина.

Первым приходит в себя Стэнли. Он делает несколько шагов вперед, тычет коротким пальцем в Ники.

— Ты… — шепчет Стэнли. — Это ты сделал!

Ники так и сидит в первом ряду. Он, вытаращив глаза, смотрит на Стэнли и только крепче сжимает конверт, словно боится, что Стэнли его отберет.

Рядом со Стэнли возникает полицейский. На нагрудной табличке у него написано: «Сержант Д. Б. Бриггс».

— Арестуйте его, сержант! — вопит Стэнли.

Следующим выходит из транса Кид. Он кидается к Стэнли и кричит:

— За что его арестовывать?

— За убийство судьи, который намеревался посадить его за решетку!

— Судья Лонг жив, — говорю я, но на меня никто не обращает внимания.

Кид хватает Стэнли за локоть и разворачивает к себе:

— Что вы такое несете?

— Он один был здесь. — Ответ Стэнли предназначается не Киду. Он говорит это Джеральдине и сержанту Бриггсу. — Рано утром я пришел, а он уже сидит в зале. Один. Он был один на один с судьей, который, между прочим, велел ему принести зубную щетку. А теперь судья мертв.

— Судья Лонг жив, — повторяю я. Но меня опять никто не слушает.

Стэнли оборачивается к Ники, снова тычет в него пальцем:

— У тебя их нет, так ведь? Нету у тебя двадцати двух тысяч долларов. Судья Лонг собирался посадить тебя за решетку, и тебе это было отлично известно.

Кид нависает над Стэнли.

— Это просто смешно, — говорит он, разглядывая зачес на лысине Стэнли. — Если бы он убил судью, то давным-давно сбежал бы отсюда. Не стал бы сидеть и ждать, пока мы обнаружим тело.

Стэнли не сморит на Кида. Он глядит на полицейских, уже стоящих кольцом вокруг Ники.

— Чего вы ждете? Я же вам объяснил, этот тип напал на судью. Арестуйте его.

Ники обалдело пялится на полицейских. Сержант Бриггс вопросительно смотрит на Джеральдину. Приказы Стэнли никому не указ.

— Вот народ, — говорит Стэнли и складывает руки на груди. Джеральдина бросает взгляд на Ники.

— Арестуйте его, — велит она.

— Вы что, шутите? — оборачивается к Джеральдине Кид. Это его первая битва с нашим бывшим боссом.

Джеральдина едва сдерживает улыбку.

— У вашего клиента имелся мотив, мистер Кид. И имелась возможность. Причем уникальная возможность. — Джеральдина поворачивается к Ники, на которого успели надеть наручники. — Я говорю совершенно серьезно, мистер Кид. Совершенно серьезно.

Судья Беатрис Нолан получила назначение в главный суд пятнадцать лет назад. И прославилась прежде всего отвратительным характером. Очень суровая женщина. Кажется даже, что ее прямые, до плеч, почти седые волосы — из стальной проволоки. Глазки-бусинки, бледные губы, длинное лицо. Впрочем, для женщины ее возраста лицо удивительно гладкое. Она никогда не смеется — откуда тут взяться морщинам?

Беатрис вызвали сегодня утром, чтобы она довела до конца процесс «Штат против Хаммонда». А гражданское дело, которое она должна была разбирать сегодня, отложили. Ей наверняка не понравилось, что председательствующий судья позволил себе вмешаться в ее расписание. И вообще, Беатрис Нолан не любит уголовных дел. Слишком уж они мерзкие.

Председательствующий судья выдал Беатрис составленные нами записи по делу и список вещественных доказательств. А протоколисту велел подготовить расшифровку стенограммы свидетельских показаний.

После обеденного перерыва всех нас направили в зал к судье Нолан. Это бывшее складское помещение, там сыро и нет окон, и расположено оно в цокольном этаже. Единственный настоящий зал заседаний сейчас недоступен: это теперь место преступления.

Стэнли первым делом прикатил в новый зал тележку с телевизором. Стэнли ждет не дождется, когда же ему снова разрешат показать его любимую видеозапись.

Судья Нолан выскакивает из своего кабинета и обводит взглядом собравшихся. Она не очень-то рада новым обязанностям. Мы тоже не прыгаем от счастья.

У Гарри с Беатрис непростые отношения.

Когда юный Гарри Мэдиган, едва получив диплом юриста, поступил на работу в округ Барнстабл, Беатрис Нолан тут же обратила на него внимание. Это было двадцать лет назад. Беатрис уже десять лет имела частную практику. И решила взять Гарри под свое крыло. Объяснить, что к чему. Гарри говорит, что он уже тогда боялся ее до смерти. Это при том, что волосы у нее еще были русыми.

Оказалось, что приемы, которым Беатрис хотела обучить Гарри, не имеют ничего общего с юриспруденцией. На собраниях адвокатов она норовила зажать его где-нибудь в углу. Не давала ему прохода в местном баре под названием «Тюряга». Все время ошивалась рядом, мало того, норовила его потрогать, вспоминает Гарри.

Двадцатишестилетний Гарри Мэдиган понимал, к чему она клонит. И старательно от нее прятался.

Он перестал ходить на собрания адвокатов. В баре, как только Беатрис садилась рядом, тут же пересаживался подальше. Но Беатрис Нолан не сдавалась. Она передавала через его секретаршу приглашения на чашечку кофе. Клеила на ветровое стекло его машины записки, предлагала сходить после работы в кино.

Гарри признавал, что завершилась эта история не слишком красиво.

Как-то вечером он заглянул в «Тюрягу». Оглядел зал, Беатрис не увидел и сел у стойки.

Неподалеку сидела молодая женщина-адвокат, которую Гарри уже не раз видел в здании суда. Когда он вошел, она ему улыбнулась. Он уже собирался завязать с ней беседу, как сзади на него напала Беатрис.

Беатрис вцепилась в него и стала массировать бедному Гарри спину, а он не знал, как вырваться. Молодая женщина-адвокат тут же испарилась.

И тут он не сдержался. Гарри утверждает, что не помнит, в каких именно выражениях он попросил Беатрис Нолан не распускать руки. Более того, он послал ее к черту. Причем громко, на весь зал. Все притихли. Беатрис застыла на месте. Он лишил ее последней надежды.

С тех пор она не сказала ему ни одного человеческого слова.

Большинство сотрудников суда не знают про сцену в «Тюряге». О ней забыли даже ветераны. Но Беатрис все помнит.

Когда я только начинала работать у окружного прокурора, мои коллеги всегда называли Гарри «тем самым парнем, чьих клиентов всегда сажает судья Нолан». Я этому не верила. Пока сама не убедилась. Я работала с ней на шести делах. В половине случаев защитником был Гарри Мэдиган. И все три раза его подзащитные оказывались за решеткой.