— Итак? Какие еще возражения?

Группа моряков подалась назад. Мужчина аккуратно засунул свою саблю за пояс. Звук снизу стал напоминать рычание, словно в пробоину пытался забраться какой-то монстр с оскаленными клыками и пылающими глазами.

— Нет? Тогда я предлагаю, чтобы все мы помогли капитану.

Потрясенный Квилтер уже выпрямился, переводя недоумевающий взгляд с утопающего трупа на высившегося над ним человека. Впервые он на миг забыл о подступающей воде, о том, что меньше чем через четверть часа их корабль разнесет в щепки и все они утонут.

— Помогли?… — выпалил он с напряженной яростью. — Какого дьявола вы вообще…

Но он не успел договорить, палуба в третий раз резко накренилась. Вяло взмахнув рукой, Роули перекатился к стене и шлепнулся на спину, словно его тоже оживила зловещая магия человека, который по-прежнему стоял рядом с ним, широко расставив ноги. Смущенные матросы спотыкаясь отступили еще на шаг. И тут первые струи воды зажурчали в трюме.

Квилтер уже в основном догадывался, из-за чего началась заваруха в трюме, но точно узнал обо всем лишь позже. Оказалось, что матросы, увидев странные книги и экспонаты — дьявольские реликвии, как назвал их мысленно Квилтер, — обвинили сэра Амброза Плессингтона (как позже представился воинственный колдун) не только в шторме, но также и во внезапных приступах лихорадки. Как же еще можно было объяснить эти трагические выверты фортуны, если не карой Всемогущего за перевозку дьявольских книг и чудовищ? И как же еще они могли отвратить несчастье и спасти корабль, если не вышвырнув эти греховные и отвратительные ящики за борт?

Сэр Амброз с данной постановкой вопроса согласиться не мог. Он обвинил команду в попытке разграбить его ящики, хотя капитан Квилтер не мог понять, с чего бы это кто-нибудь — даже тот, кто хранит в своем сундучке сорочку новорожденного младенца, — решил вдруг поживиться этими наводящими ужас сокровищами. Но в итоге он поддержал требования своего пассажира, приказав оставить эти девяносто девять ящиков в трюме. Они все-таки обеспечат устойчивость корабля, если передвинуть их — но быстро, быстро — к левому борту.

Поэтому следующие полчаса, пока гибельная вода постепенно заполняла дно трюма и по углам уже достигла глубины в целый фут, группа матросов трудилась, перетаскивая ящики на более высокое место. Их вновь запечатали, уложив по местам жуткое содержимое — ужасающее дельце, вызывавшее тошнотворный страх даже у самых смелых матросов, — перетащили к левому борту, поставили на соломенные тюфяки и крепко связали вместе, укрепив обломками корабельных досок и прочими уплотнителями, собранными на палубе. Другая группа матросов вырезала отверстия в палубах, а третья стояла наготове с брезентовыми ведрами, чтобы отчерпывать воду. Но, забравшись со второй половиной команды на полубак, Квилтер вскоре понял, что все эти отчаянные усилия напрасны, поскольку крен «Беллерофонта» оставался все таким же сильным. Это был уже лишь вопрос времени: еще максимум несколько минут — и корабль вместе со всем грузом и командой пойдет ко дну.

Дождь наконец прекратился, однако норд-ост дул с прежней силой. Белой пеной обрушивались на корабль горбатые волны, сметая все на своем пути. Пинчбек с горсткой матросов, собравшись на палубе полубака, пытались заделать пробоину в правом борту. Двое матросов погружали обернутую парусиной корзину в воду рядом с пробоиной и с помощью длинного шеста старались подвести эту корзину достаточно близко к бреши, чтобы сплетенные канаты вытряхнулись из корзины и, втянувшись внутрь, заткнули течь. Пинчбек уже пытался безуспешно протащить парусину под носом корабля. Но сейчас этот парус уже бесполезно проплывал мимо кормы, как огромный кальмар, раскинувший щупальца перед возвращением в свое подводное логово. Трех человек послали к рундукам за новым парусом, но Квилтер понял, насколько тщетны все их усилия. Он видел, что их несет на огромную отмель Маргит-Хук, хорошо заметную благодаря отливу. Надежды больше нет, понял он. Когда эта троица вернется, корабль уже разнесет в щепки на песчаной отмели.

— Слишком мелко, капитан, — послышался сквозь завывания ветра хриплый голос боцмана, когда корзина в десятый раз скрылась под водой. — Отлив! Глубина едва ли четыре фатома! Мы на мели. Нам не удастся заткнуть парусиной пробоину! Слишком сильный ветер! — Замолчав, он показал туда, где матросы покрасневшими и закоченевшими от холода руками пытались справиться с корзиной. — И корзина не поможет!

— Продолжайте попытки!

Квилтер затаил дыхание, когда корзина с приглушенным всплеском исчезла под водой. «Беллерофонт» накренился еще сильнее; изогнувшаяся верхняя часть фок-мачты почти касалась воды. Полубак походил на горный склон, и удержаться на его скользкой палубе можно было, только вцепившись в какую-то опору. Первые волны уже перехлестывали через планшир с правого борта. А с левого борта зазывно маячил опасно близкий берег. До Квилтера донеслись крики чаек, и ему показалось, что он различает запах пастбищ. Так неужели именно здесь смерть призовет их, на расстоянии всего лишь мушкетного выстрела от берега? Когда уже видны деревья и отары овец, спокойно жующих свою жвачку. Спустя пару секунд, обманув очередные надежды, корзина вновь вынырнула на поверхность, вызвав шквал проклятий.

— Безнадежно, капитан! — Пинчбек выпрямился и вытер лоб окровавленным носовым платком. — Пора покинуть корабль.

Собравшиеся на востоке облака начали быстро двигаться в сторону земли, и именно на них с полубессознательной отрешенностью смотрел ничего не слышавший Квилтер. Его пальцы и щеки закоченели, он стоял по колено в воде. Маргит-Хук была уже совсем близко, сигнальный огонь старого деревянного маяка тускло подмигивал им. Через минуту, не больше, волны выкинут их на эти подводные скалы.

— Пора покинуть корабль! — повторил Пинчбек, повернувшись к матросам на полубаке, не дождавшись ответа Квилтера. — Спускайте шлюпки!

— Нет времени, — пробормотал Квилтер себе под нос, когда пара матросов бросилась на корму, к подвесным лодкам. Но не успели они сделать и полдюжины шагов, как были остановлены криком со шкафута:

— Капитан! — Один из матросов-верхолазов, схватившись одной рукой за фок-мачту, другой указывал назад: — Смотрите! Там корабль!

Квилтер прищурил глаза от ветра: по правому борту со стороны кормы появилось судно со сломанными бушпритом и фок-мачтой, остальные мачты стояли голые или опутанные обрывками парусов. Потеряв управление, он дрейфовал, его корпус глубоко погрузился в воду, а один из реев вращался, точно крылья ветряной мельницы. Прищурившись, Квилтер смог разглядеть несколько человек на шканцах, другая группа людей пыталась спустить один из баркасов на море, уже заливающее шкафут. Даже с такого расстояния он смог прочитать название, написанное на носу корабля: «Звезда Любека». Чуть позже он заметил на шканцах три фигуры в черном. Сквозь туман они выглядели как тени.

Но вдруг они исчезли из виду, поскольку в этот момент «Беллерофонт» наскочил на подводный хребет Маргит-Хука и его корпус начал разваливаться на части. Киль протащило по скале примерно до середины, трещали шпангоуты, ломались мачты, и наконец с последним сотрясающим ударом судно застыло, зарывшись бушпритом и форштевнем в обнажившуюся гальку. «Беллерофонт» завалился на правый борт, его бушприт сломался, доски обшивки гнулись и трещали, их нагели, как пробки, с треском вылетали из пазов. Спустя пару секунд взбаламученная вода обрушилась на разбитые в щепу палубы и серые челюсти моря сомкнулись над капитаном Квилтером и его командой.

Глава 11

Когда я вновь прибыл на Ситинг-лейн, здание Морского ведомства уже накрыло своей огромной тенью церковь Святого Олава. В дневном свете это здание казалось еще более мощным, напоминая гигантский фрегат, севший на мель в центре Лондона. Это впечатление усилилось, когда я миновал домик привратника и вошел в только что открытые массивные дубовые двери. Множество служащих и посыльных металось по деревянному полу, точно палубные матросы, готовящиеся к шторму, а через открытую дверь большого кабинета я увидел двух или трех капитанов, совещавшихся над картой, углы которой были прижаты к столу сделанными в виде якорей пресс-папье. Их красивые, загорелые под тропическим солнцем лица напомнили мне, что пока я просиживаю штаны в своем магазине, другие люди бороздят моря и океаны, исследуя новые земли и проходя по неизведанным и таинственным рекам. Я почувствовал себя здесь безнадежно неуместным.