Хотя, все это забавно. Я не предполагала, что негативная реакция о книге Ви будет касаться совсем другого момента.

Что подводит нас к теме Джейн.

Третья причина, по которой написание книги было столь мучительным, это то, что мой подход к Джейн был ошибочным с самого начала. Признаюсь, я была настолько озабочена Ви, что, несмотря на то, что у меня было много сцен с Джейн в первоначальном варианте, динамики в их отношениях было ноль. Проблема заключалась в том, что я воспринимала Джейн как холодного ученого. И получалось, что между собой взаимодействовали два слишком холодных персонажа, а это было так же интересно, как писать/читать список ингредиентов на консервной банке.

Хотя мой редактор все поняла правильно. Джейн была целителем, а не просто белым лабораторным халатом. Она была теплой, заботливой, сострадательной женщиной, которая представляла из себя больше, чем просто хранилище медицинских знаний и ноу-хау. На втором заходе с рукописью, я постучалась во внутренний мир Джейн, и отношения между ней и Ви запели, отражая даже больше чем то, что было в моей голове.

Как примечание, одна из первых сцен, которую я видела для Ви и Джейн перенесла меня в прошлое, в 2005 год, когда я писала «Пробужденного Любовника». Я вспоминала то время, и образ Ви, который стоял у плиты, помешивая горячий шоколад, вдруг возник у меня в голове. Я смотрела, как он перелил то, что было в кастрюльке, в кружку и передал женщине, которая знала, что он собирается оставить ее. Потом я увидела ее, стоящую у кухонного окна, она смотрела на Ви, который уже был на улице, в тени уличного фонаря.

Это, конечно же, и стало сценой прощания, которая начинается на стр. 322 их книги.

Когда у меня в голове возникают сцены с братьями, они не всегда приходят в хронологическом порядке. Например, видения о Торе и о том, как он исчез, возникли у меня еще до того, как умерла Велси. Поэтому, в моменте «горячий шоколад» в «Освобожденном любовнике», меня застопорило, как же, черт побери, окончится история отношений Джейн и Ви. Дело в том, что я осознавала, что она человек, а мне хотелось для этой пары того же, что и для других — а именно, совместного многовекового будущего. Но Джейн — не вампир, и я понятия не имела, как все должно было произойти. К тому же мне было известно, что ее застрелят, потому что я была в курсе видений Ви — знала, что они означали, даже если этого не знал он сам…

Когда я делала наброски к пятой книге, я все думала и переживала: каким будет счастливый конец у этой пары. А что если его не будет вообще? Но когда я добралась до конца книги… то увидела Джейн стоящую в дверях Ви, в качестве призрака.

Ко мне пришло такое облегчение, что я даже разволновалась. Я подумала: О, это же здорово! Они будут вместе очень долго!

К сожалению, некоторые читатели не увидели это в таком положительном свете, и частично, я виню за это себя.

Обычно, когда я добираюсь до конца книги, я чувствую, что, хоть мне и хочется улучшить строчку за строчкой (я всегда чем-то недовольна и стремлюсь к совершенству), я все же уверена, что сами сцены и поток сюжетных линий вполне качественны. Я также почти уверена, что дала читателю достаточный объем информации и все основания для того, чтобы он мог видеть, где все начинается, что происходит потом, и как все заканчивается.

Что касается меня самой, то я настолько успокоилась по поводу будущего Ви и Джейн (ведь вопрос с продолжительностью ее жизни разрешился), что была абсолютно уверена, что читатель будет чувствовать то же самое. Моя ошибка заключалась в том, что я недооценила тот факт, что Джейн-призрак может быть проблемой для романтических отношений, и я не предполагала, что это будет проблемой для читателя. Я снова и снова думала об этой нестыковке (между тенденциями литературного рынка и моим внутренним радаром) и решила, что частично так произошло из-за моего старинного увлечения ужасами и фэнтэзи — ведь подобная развязка вполне соответствует тому миру, что описывается в книге, и решает проблему героя и героини. Я просто предположила, что это решение вполне подходящее.

Но есть еще кое-что: даже если бы я поняла, что это будет проблемой для некоторых читателей, я бы все равно не изменила конец истории, потому что иное было бы пустой отговоркой и ложью. Я пишу не для рынка, никогда не писала. Истории в моей голове — вот что главное, и даже у меня не всегда получается увидеть то, что мне хотелось бы чтобы произошло. С другой стороны, если бы я писала эту книгу еще раз, я бы добавила в конце страниц десять или больше, для того, чтобы показать как Ви и Джейн взаимодействуют друг с другом, показать то счастье, что они оба испытывают — чтобы для читателей стало стопроцентно ясно, что в понимании этой пары все закончилось очень хорошо.

Как я на это смотрю? Эта серия ставит столько границ, серьезных границ, но я всегда осторожна со всеми «как» и «почему». Я на самом деле стараюсь уважительно относиться к жанру, который дал мне литературный старт, и давно уже стал моим выбором при написании книги — мелодрама всегда была и будет основой каждой книги о Братстве.

На этой ноте… о Ви и Джейн, как о паре. Боже, какие они горячие. С ними я, конечно, не краснела так много, как тогда, когда писала о Бутче, хотя не знаю, было ли это потому, что коп вывел меня на новый уровень, или потому, что ожидала подобного от Ви.

Сцена, где Ви в своей постели, а Джейн устраивает ему ванные процедуры с губкой, действительно эротична, и я видела ее очень четко. Особенно эту часть, где она, ах, подходит к определенному моменту:

«…а потом он издал низкий горловой стон и откинул назад голову, иссиня-черные волосы разметались на черной подушке. Его бедра устремились вверх, мышцы живота напрягались и расслаблялись, отчего татуировка в паху то растягивалась, то возвращалась на место.

— Быстрее, Джейн. Сейчас давай быстрее».

Для Ви, до появления Джейн, секс и эмоции не были связаны между собой. Фактически, за исключением Бутча, и, в некоторой степени, самого Братства, эмоции просто не были частью его жизни, и это понятно. Отрочество в военном лагере оставило в его с грузом ужасного душевного беспорядка, который он перенес в зрелость, и который отразился на его отношениях. Вопрос в том, что такого особенного было в Джейн — а до ее появления в Бутче?

Я думаю, что у Джейн и Бутча много общего с одной стороны, они оба большие умники. Возьмем, например, эту короткую сценку между Ви и Джейн, которая является одним из моих самых любимых диалогов из всех книг:

«— Я не хочу, чтобы ты приближалась к этой руке. Даже если она в перчатке.

— Почему…

— Я не буду это обсуждать. И даже не спрашивай.

Хорошоооо.

— Она чуть не прикончила одну из моих медсестер.

— Не удивлен, — он взглянул на перчатку. — Я бы ее отрубил при первой возможности.

— Не советовала бы.

— Еще бы. Ты понятия не имеешь, каково жить с таким кошмаром, заключенным в руке…

— Нет, я имела в виду, что на твоем месте поручила бы кому-нибудь другому отрезать ее. Больше шансов, что это сделают как надо.

Последовало молчание, затем пациент хохотнул.

— Умная какая».

Я также думаю, что Ви влюбился в Джейн, потому что она сильная женщина с крепкими нервами. Это доказывает сцена ее похищения из больницы, особенно в том моменте, когда Рейдж закидывает ее на плечо, а Фьюри пытается успокоить, используя приемы контроля над разумом:

«— Тебе придется вырубить ее, брат мой, — сказал Рейдж, а затем проворчал: — Я не хочу причинять ей боль, а Ви сказал, чтобы она поехала с нами.

— Предполагалось, что это не операция похищения.

— Поздно, мать твою. А сейчас выруби ее, окей? — Рейдж снова стиснул зубы и изменил хватку, его рука оставила ее рот, чтобы поймать дерущуюся руку.