Катарина, конечно, видела, что с ним происходит что-то неладное — от нее и раньше было трудно что-то утаить, а с тех пор, как они стали близки, тем более. Но Андрей отговаривался тем, что напряженно работает над поставленной перед ним задачей — созданием коммуникационных технологий для участников будущей революции.
—Ты не представляешь, как это сложно, — жаловался он Катарине. — После событий на Манежной площади наши спецслужбы поняли, что для предотвращения беспорядков необходимо жестко контролировать не только Интернет, но и мобильную связь. Чтобы обойти все эти рогатки, нужно изворачиваться ужом. А ведь речь идет не только о разработке нового смартфона — это как раз было бы просто! — а о внедрении новой телекоммуникационной сети, о строительстве передающих станций! Мне приходится тратить уйму сил на согласование всех деталей в МВД и ФСБ! Неудивительно, что нервы уже ни к черту!
Верила она ему или нет, сказать было сложно. Во всяком случае, делала вид, что верит. Гумилев действительно дал команду руководителям подразделений своей корпорации подготовить проект создания новой мобильной связи для корпоративных клиентов, защищенной от прослушивания. Конечно, не для того, чтобы облегчить жизнь тем, кто выйдет осенью на московский «майдан». В борьбе с Четвертым Рейхом, опутавшим весь мир своей невидимой паутиной, подобная связь очень бы пригодилась. Кроме того, Андрей теперь получил вполне законное право посещать кабинеты руководителей российских спецслужб — а ведь именно там он рассчитывал найти себе союзников.
У него, как и у каждого крупного бизнесмена в России, были хорошие знакомые в силовых структурах. Корпорация Гумилева сотрудничала с МЧС России, финансировала московскую Службу спасения, не слишком афишируя эту сторону своей деятельности, выделяла деньги на лечение милиционеров и сотрудников ФСБ, получивших ранения на Кавказе. А с руководством такой влиятельной организации, как Генеральное разведывательное управление Генштаба РФ, у Гумилева сложились дружеские отношения после того, как специалисты его корпорации превратили майора ГРУ Олега Санича из беспомощного инвалида в грозного Робокопа. Военные разведчики сразу же оценили, какие выгоды сулит подобная «киборгизация», и настоятельно попросили Андрея помочь еще нескольким офицерам, получившим серьезные травмы в различных горячих точках. В итоге ГРУ получило с десяток супербойцов, каждый из которых был способен в одиночку уничтожить взвод противника, а Гумилев — надежного союзника в лице тогдашнего начальника ГРУ генерала Яворского.
Но два года назад, как раз во время арктической экспедиции, боевой офицер Яворский ушел как бы на повышение — в Совет Безопасности России, а на его место министр обороны назначил человека, который гораздо лучше разбирался в бухгалтерской отчетности, чем в тайных операциях. С новым начальником ГРУ Андрей был незнаком, но что-то подсказывало ему, что тот вряд ли будет вникать в хитросплетения заговора, к которому случайно прикоснулся Гумилев.
Да и как рассказать о том, во что даже он сам, побывавший на базе «Туле» и своими глазами видевший старуху в мундире рейхсфюрера СС, с трудом мог поверить?
Кто в здравом уме поверит в существование Четвертого Рейха, выжившего вопреки законам природы и истории во льдах Арктики и готовящегося захватить власть над миром? Особенно если единственным подтверждением этому остается полученная весьма сомнительным путем запись разговора нефтяного магната и китайского биолога…
Возможно, если бы Гумилев указал на какие-то конкретные звенья заговора, он мог бы рассчитывать на успех. Спецслужбам было вполне под силу проследить, куда ведут отдельные нити паутины, сплетенной Марией фон Белов, — вот только все концы этих нитей, известных Гумилеву, вели прямиком к нему. Да, можно было доказать, что компания «TSG Railways Ltd» под видом железнодорожного оборудования поставляет режиму Каддафи высокоточное оружие. Но деньги на приобретение этого оружия давал он сам, Андрей Гумилев. А стало быть, в глазах ФСБ, ФБР или Интерпола он такой же соучастник преступной торговли оружием, как томящийся в американской тюрьме Виктор Бут. И потом, где гарантия, что «TSG Railways Ltd» напрямую связана с Четвертым Рейхом? Судя по тем данным, которые успел передать Саничу покойный офицер СВР, связь там многоступенчатая, через курдских боевиков и курирующих их людей из ЦРУ.
Нет, никого не сумел бы убедить Андрей в том, что над человечеством нависла страшная тень. Но, подумав как следует, он решил, что это не так уж необходимо. Достаточно предотвратить хотя бы те «акции», о которых рассказывал Беленину Чен: захват Большого театра в Москве и Линкольн-центра в Нью-Йорке. Это спасет жизни тысячам людей и, вполне возможно, сорвет дальнейшие планы террористов.
И Гумилев принялся искать среди руководителей российских спецслужб тех, кого можно было осторожно предупредить о готовящемся грандиозном теракте.
Но здесь его ждало разочарование.
В кабинетах, хозяева которых еще недавно были рады вниманию одного из самых богатых людей России, он теперь натыкался на стену холодного равнодушия. Разумеется, в лицо ему улыбались, крепко, по-мужски, жали руку, обещали поддержку, заверяли, что могут решить любые вопросы… но дальше разговоров дело не шло. Стоило Андрею заикнуться о том, что он хотел бы обсудить некую проблему, имеющую отношение к национальной безопасности, как улыбки сползали с мужественных лиц и разговор тут же сворачивал на другую тему. Если же он начинал настаивать, у собеседников тут же находились совершенно неотложные дела, они извинялись, обещали перезвонить через пару дней… и никогда не перезванивали.
Гумилев чувствовал, что его окружает невидимая полоса отчуждения. И не знал, что нужно сделать, чтобы прорваться за нее.
Он попытался выйти на генерала Яворского — через Санича. Олег тайно встретился со своим бывшим начальником и вернулся обескураженным.
—Дед (так звали Яворского офицеры ГРУ) не станет с вами разговаривать, Андрей Львович. Он дал понять, что больше вам не доверяет. Не так впрямую, конечно, но смысл такой.
—Почему? — Гумилев больше удивился, чем обиделся. — Должна же быть какая-то причина!
Санич пожал широкими плечами.
—Я так понял, что это все из-за Арктики. Дед считает, что вы что-то скрыли… что-то, относящееся к гибели экспедиции. Это же еще при нем происходило… В Аквариуме тогда была большая перетряска. Говорят, что Деда из-за вашего исчезновения и перевели в Совбез… вроде бы его прокол. И еще, Андрей Львович… вы только не обижайтесь…
—Напомнить тебе, Олег, что делают с обиженными? — резко спросил Гумилев. — Говори все как есть.
—Ну, в общем, Дед намекнул, что в силовом сообществе у вас друзей больше нет. Все считают, что Свиридова вы подставили. А его уважали очень.
Гумилев помолчал. Потом, хрустнув пальцами, сказал:
—Хорошо, Олег. Считай, что этой встречи не было. Иди работай.
—У нас сегодня маленький праздник, — сказал он Катарине, вернувшись домой тем вечером. — Проект «Черника» получил одобрение Министерства связи. В сентябре мы запустим первые станции.
—Поздравляю, дорогой. — Катарина поцеловала его в щеку. Она только что вышла из душа, светлые волосы влажно блестели. С тех пор как Катарина показалась ему в своем естественном облике, она часто позволяла себе оставаться такой наедине с Андреем, и даже в образе Марго она перекрасилась. Гумилев находил, что быть блондинкой ей идет в обоих вариантах. — Думаю, это надо отметить.
—Непременно. У меня для тебя есть подарок.
—Какой? — В голубых глазах девушки заблестели искорки. — Скажи скорее!
—Не скажу, — усмехнулся Андрей. — А вот показать — пожалуйста. Пойдем.
В конюшне двое мужчин в зеленых комбинезонах заводили в стойло великолепного серого в яблоках жеребца. Он крутил головой и злобно скалил крупные зубы, пытаясь укусить своих конвоиров.
—Познакомься с Бисмарком, — сказал Гумилев онемевшей от восторга Катарине. — Я попросил Кирсана Илюмжинова выбрать для тебя лучшего жеребца Калмыкии. Он действительно лучший, только совершенно необъезженный.