Она пожала плечами.

—Зачем мне тебя обманывать?

—В таком случае твои способности к физиогномике меня просто пугают. Попадание стопроцентное. Это Эдвард Лайм, известный писатель и политик. Лет двадцать назад он создал свою партию, куда вступала в основном молодежь. Такой, знаешь, политический экстремизм общества спектакля — они захватывали государственные учреждения, приковывали себя наручниками к дверям Думы, закидывали яйцами министров… Глупость, конечно, но романтически настроенные юноши и девушки шли за ним толпами. Знаешь, как говорят: кто не был в юности леваком, у того нет сердца, кто к старости не стал консерватором, у того нет ума.

—Судя по тому, что дураком он не выглядит, этот твой Лайм превратился в консерватора?

—Отчасти. Он отрекся от своего левачества и подружился с либералами. Теперь, как видишь, его приглашают к себе олигархи, хотя страсти к эпатажу он не утратил. Помнишь черную «Волгу» на парковке? Это его машина, он всюду на ней разъезжает, хотя вполне мог бы купить себе «Бентли».

В этот момент Лайм увидел кого-то и закричал, грозно размахивая надетым на вилку куском хамона:

—Ты и сюда пробрался, подлый наймит Кремля! Ты похоронил «Стратегию 31» своим соглашательством, иуда!

Андрей оглянулся, чтобы посмотреть, на кого обрушился гнев писателя, но увидел лишь поспешно удаляющуюся спину, обтянутую серым пиджаком. В отдалении мелькнуло еще одно знакомое лицо — популярный оппозиционный деятель Алексей Овальный, прославившийся разоблачением хищений в крупных сырьевых компаниях. Присутствие Овального на рауте у нефтяного магната Беленина казалось таким же нелогичным, как приглашение горничной из нью-йоркского отеля на день рождения к бывшему главе МВФ Доминику Стросс-Кану. Но Гумилев уже перестал чему-либо удивляться.

—Тебе пора. — Катарина слегка потянула Андрея за рукав. — Я посмотрела план, в библиотеку можно подняться вот по той лестнице. Когда освободишься, позвони мне на сотовый, я буду где-нибудь внизу.

Глава 7. Sovet нечестивых

Подмосковье, июль 2011

Посреди библиотеки (шкафы черного дерева, толстое стекло, золотое тиснение на кожаных корешках) стоял круглый стол и шесть стульев с высокими спинками. Когда Андрей вошел, толкнув створку тяжелой, словно бронированной двери, свободным оставался лишь один стул.

—Позвольте представить вам, господа, — Михаил Беленин сделал приглашающий жест, — Андрей Львович Гумилев, надежда и главный козырь российской модернизации. Андрей Львович, познакомься, это мои дорогие гости…

Он на мгновение замешкался (Андрею показалось, что он хочет показать пальцем) и слегка поклонился полному седовласому джентльмену в элегантной темно-серой паре.

—Советник посольства Соединенных Штатов Америки мистер Браун.

—Это честь для меня, — сказал советник на хорошем русском, пожимая руку Андрею. — Я весьма много слышал о ваших усилиях по развитию новых технологий в России.

—Польщен, — сухо ответил Андрей.

—Господин Барри Кальмаров, чемпион мира по шахматам.

Похожий на скучающего верблюда чемпион не соизволил оторвать свою задницу от стула, протянув руку через стол. Гумилев сделал вид, что не заметил руки.

—Павел Уткин, главный редактор «Московского курьера».

Бородатый Уткин показался Гумилеву то ли не совсем протрезвевшим после вчерашней пьянки, то ли уже успевшим дорваться до дармового алкоголя, который предлагали официанты в косоворотках.

—Очень приятно познакомиться, — слегка заискивающе произнес он. — Наша газета неоднократно писала о вас, Андрей Львович, и о достижениях вашей корпорации. Не дадите ли эксклюзивный репортаж для «Московского курьера»?

—Может быть, позже. — Андрей помнил, что три года назад «Московский курьер», смакуя пикантные подробности, писал об исчезновении Евы. Сухо кивнув журналисту, он обернулся к последнему участнику совещания: — А вы-то что здесь делаете?

—То же, что и вы, полагаю, — с достоинством ответил тот. — Решаю судьбы России.

Этот человек в свое время попортил Гумилеву немало крови. Возглавляемый им Центр политического прогнозирования, выполняя чей-то хорошо оплаченный заказ, вел против корпорации Гумилева необъявленную, но жестокую войну: публиковал «компрометирующие» Андрея материалы, устраивал «утечки информации», касавшиеся его бизнес-планов, организовывал круглые столы, на которых проекты корпорации подвергались жестокой критике со стороны целой своры ручных экспертов. Серьезного вреда вся эта мышиная возня причинить Андрею не могла, но раздражала сильно. В конце концов раздосадованный Гумилев поручил Саничу разобраться, кто стоит за кулисами этой кампании. Через несколько дней Санич доложил, что заказ сделан и оплачен высокопоставленным чиновником, которому Гумилев в свое время перешел дорогу, выиграв тендер на строительство наукограда под Нижним Новгородом. Тогда Андрей сделал несколько телефонных звонков и встретился кое с кем из своих друзей, вхожих в кабинеты первых людей страны. В результате заказ отменили, а чиновника без особого шума сняли с должности и отправили в далекую латиноамериканскую страну послом, причем ходили слухи, что он еще легко отделался. После этого директор Центра политического прогнозирования как ни в чем не бывало позвонил Андрею и, выразив искреннее восхищение проведенной комбинацией, предложил свои услуги по уничтожению репутации конкурентов. И был очень удивлен, услышав отказ.

—Итак, господа, — торжественно произнес Беленин, когда Гумилев наконец уселся на свой стул, — мы собрались здесь в честь одного весьма важного не только для меня лично, но, надеюсь, и для страны события. Несколько дней назад мне предложили возглавить новую демократическую коалицию, получившую название «Правая сила». Сегодня я принял это предложение, и через неделю съезд утвердит меня в должности лидера партии.

Советник американского посольства несколько раз вежливо хлопнул в ладоши. Уткин, Кальмаров и политтехнолог последовали его примеру.

«Так вот почему он пригласил всех этих клоунов, — подумал Гумилев. — Беленин решил рвануть в большую политику!»

—Либеральный путь для нашей страны — не самый легкий, — продолжал Михаил Борисович. — Исторически сложилось так, что русский народ, так же как и большинство других народов России, не питает склонности к индивидуальной свободе, которая так свойственна, например, англосаксам, — он опять слегка поклонился американскому дипломату. — Но для бизнеса, особенно для большого бизнеса, такого как нефтедобывающая промышленность, либеральная атмосфера необходима как воздух. Мы, крупные промышленники, занимающиеся добычей и продажей углеводородов, не понаслышке знаем, как тяжело бывает договориться с нынешней властью, тяготеющей к авторитарному стилю правления. Поэтому главной политической задачей нашей партии должно стать изменение атмосферы в стране. Вернем нашему народу традиционные ценности частного предпринимательства, уважения к частной собственности и опоры на собственные силы! Самобытный и тороватый народ наш не замедлит ответить на эти реформы всплеском производственной активности…

«И ради этого меня так зазывали сюда? — подумал Гумилев удивленно. — Стоило ли огород городить? Весь этот бред я мог и в Сети прочесть».

—Ну и конечно, отношения с нашим главным стратегическим партнером, США, — олигарх улыбнулся и поклонился советнику. — Сейчас они переживают не лучшие времена… «перезагрузка» то и дело превращается в «перегрузку». Но если мы придем к власти, первое, что мы сделаем, — это освободим наши отношения от той накипи, которая мешает нормально работать!

—Прекрасно, — белозубая улыбка мистера Брауна казалась неестественной, как у пациента, садящегося в стоматологическое кресло и пытающегося убедить и себя, и других, что все происходящее с ним — совершеннейший пустяк. — В этом случае можете считать, что поддержка Соединенных Штатов вам обеспечена.