– Да, ваше высочество. Я наполовину француженка, – ответила Мэдди по-французски.

– Но это не просто французский, это язык, на котором говорили при королевском дворе в Версале, – радостно заявила великая княгиня, – Я провела там несколько лет, когда тоже была молодой женой. Это были счастливейшие дни моей жизни. Как звали твою мать, дитя? Может быть, я ее знала.

– Мою мать звали Луизой, Она была единственной дочерью Марианны де Роан, графини де Бельгард.

По залу пробежал шепот.

Великая княгиня наморщила лоб.

– Де Роан, де Роан… – Она покачала головой. – Что-то знакомое, но вспомнить не могу. Она была придворной дамой в Версале, не так ли?

– Да, ваше высочество. Моя бабушка была одной из фрейлин королевы.

– Я знала всех фрейлин королевы… Бедная Мария Антуанетта, какая ужасная судьба ее постигла. Такая милая была леди, А твоя бабушка, она… – Великая княгиня из деликатности не договорила фразу.

– Нет, ваше высочество. Бабушка избежала террора, но потеряла мужа, сына и многих своих родственников. Мама осталась в живых, потому что вышла замуж за англичанина.

Великая княгиня сочувственно покачала головой.

– Ужасно то, что пришлось тогда пережить людям. В России такое никогда бы не могло случиться, слава Богу, – сказала она, перекрестившись.

– Бабушке Мэдди удалось выжить, спрятавшись среди пчелиных ульев,- сказал ей Нэш.

– Пчелиных ульев? – переспросила великая княгиня, пристально глядя на него. – Она была у Марии Антуанетты фрейлиной – смотрительницей пчел? Но я помню ее! Она угощала меня медом. Он был необычайно вкусен. – Наклонив набок голову словно птичка, она внимательно всмотрелась в Мэдди, потом кивнула: – Теперь я ее вспомнила. У нее были такие же, как у тебя, волосы.

Мэдци задумчиво прикоснулась к своим волосам.

– Вы так думаете, ваше высочество? – сказала она.

У бабушки был и седые волосы. Она поседела после того, как толпа разорвала на части ее мужа и сына. Мэдди знала ее седовласой и никогда не задумывалась о том, какого цвета были ее волосы изначально.

– Этим рыжевато-каштановым цветом волос я всегда восхищалась в молодости. – Великая княгиня одарила Мэдди лучезарной улыбкой. – Так, значит, внучка Марианны де Роан вышла замуж за моего дорогого мистера Ренфру! Как это приятно! Вы должны часто навещать меня в Петербурге. А теперь, дитя, позволь опереться на твою руку, и найди для меня кресло. Я хочу продолжить разговор с внучкой моей подруги из Версаля.

Она повела Мэдди в другой конец зала под жужжание голосов присутствующих.

– Это триумф! – сказала тетя Мод на ухо Нэшу. – Настоящий триумф! Если бы я попыталась, то не смогла бы спланировать лучше.

Нэш изумленно смотрел вслед своей жене.

– Она… потрясающая. – Он перевел дух. – Я и не знал. Почему она не сказала мне, что ее бабушка была графиней?

– Разве это что-нибудь изменило бы?

– Нет. Конечно, нет.

Леди Госфорт улыбнулась:

– Она говорила мне что-то такое, когда мы встретились впервые, но я сочла это пустым хвастовством. Многие хвастают родственными узами с представителями французской аристократии, которых уже нет в живых.

– И какое удивительное совпадение, что бабушка Мэдди была старой подругой великой княгини.

Леди Госфорт тихонько фыркнула.

– Сильно сомневаюсь, что это так и было.

Нэш пристально взглянул на нее.

– Что ты хочешь этим сказать? Зачем великой княгине это выдумывать?

– Я не хочу сказать, что она лжет. Насколько я понимаю, твоя жена напомнила старой леди о ее молодости, и она ухватилась за воспоминания. Ей хочется вспомнить дружбу с бабушкой Мэдци, и она так и делает. А почему бы нет? В чужой стране, под конец своей жизни, когда многих из ее друзей уже нет в живых…

Она пожала плечами.

– Откровенно говоря, мне это безразлично, – сказал Нэш, глядя через весь зал туда, где его жена поудобнее усаживала великую княгиню. – Эта потрясающая старая леди вывела мою Мэдди на дорогу, ведущую к успеху.

Леди Госфорт кивнула и с явным удовлетворением сделала глубокий вдох.

– Ты меня еще поблагодаришь потом.

Нэш озадаченно взглянул на нее.

– Поблагодарю тебя? Даже ты не смогла бы спланировать такое потрясающее совпадение. А вот за организацию бала я тебя, разумеется, благодарю.

– Нет, глупенький. Ты сказал мне, что хочешь заключить отличный брак, – и вуаля! – воскликнула леди Госфорт, очень по-французски взмахнув рукой. – Ты получил такой, брак. А после сегодняшнего вечера об этом будет знать весь мир. А этот реверанс? Если бы я взялась сама обучать дорогое дитя, то не смогла бы сделать это лучше! У нее даже связи имеются, пусть даже все эти люди умерли. Это кажется, вообще не имеет значения. Теперь, когда ее безоговорочно одобрила сама великая княгиня, моя племянница станет последним криком моды при русском дворе, уж попомни мои слова.

– Я женился на ней не из-за ее умения делать реверансы и не из-за ее связей, – сказал Нэш. – И ты не имела к этому никакого отношения.

– Конечно, нет, дорогой мальчик. Просто ты упал с лошади…

– Я не падал. Лошадь поскользнулась.

– …и разбил свою упрямую, как у всех Ренфру, голову, что позволило тебе наконец влюбиться. Это был идеальный результат для всех заинтересованных лиц. И личный триумф для меня!

Его тетушка потрепала его по щеке и отправилась поциркулировать между гостями и позлорадствовать.

Оркестр заиграл вальс. Нэш решительно направился через переполненный людьми зал к тому месту, где собралась толпа вокруг великой княгини и ее новой протеже.

Ее императорское высочество, великая княгиня Анна Петровна Романова могла найти кого-нибудь другого, чтобы поболтать, а Нэш хотел танцевать со своей женой.

Эпилог

За два дня до их отъезда в Санкт-Петербург леди Госфорт устроила прощальный прием для Нэша и Мэдди в своем лондонском доме.

– Это будет скромная маленькая вечеринка, – сказала она Мэдди. – Соберутся несколько друзей – и никого более.

Когда Мэдди сообщила об этом Нэшу, он расхохотался, не сказав ей, однако, о причине смеха.

Вечеринка обернулась великолепным многолюдным приемом, но для Мэдди настоящее прощание состоялось на следующий день, когда за чашкой чая собрались только члены семьи и самые близкие друзья.

Тут было все – и смех, и слезы. Все принесли подарки.

Леди Госфорт подарила мальчикам перчатки и теплые, подбитые мехом шапки, а девочкам муфты из белого меха и капоры на подкладке из такого же меха. Мэдди она подарила голубой бархатный плащ на роскошной меховой подкладке и муфту.

– Мне говорили, что в России уже наступили холода, – сказала она, убирая плащ на место, после того как Мэдди его примерила.

– Я думала, что вы меня терпеть не можете, – призналась Мэдди.

– Нет, дорогая моя, я просто проверяла тебя. И ты с честью выдержала проверку. Но когда ты сказала, чтобы я не совала нос не в свое дело, я поняла, что ты любишь моего мальчика.

– Как же вы смогли догадаться?

– Если бы ты была какая-нибудь авантюристка, то стала бы уверять меня, что любишь его больше жизни. – Леди Госфорт усмехнулась. – А ты вместо этого сказала, что это не мое дело. И я сразу поняла, что это любовь – только что родившаяся, нежная, застенчивая и драгоценная. Слишком драгоценная, чтобы делиться ею с назойливой несносной старой женщиной. – Она смахнула навернувшиеся на глаза слезы. – Проклятая соринка в глаз попала.

Мэдди, у которой глаза тоже увлажнились от охвативших ее эмоций, обняла ее.

– Я действительно люблю его всем сердцем. И вас я тоже люблю, леди Госфорт. И никакая вы не назойливая или несносная…

– Леди Госфорт… леди Госфорт… – проворчала старая женщина, утирая глаза крошечным кружевным платочком. – Будь любезна называть меня тетей Мод, дорогая. Ты теперь член семьи.

Мэдди улыбнулась:

– Обещаю вам, тетя Мод, что буду хорошо заботиться о нем.