– Не хотела, чтобы ты волновался, – сказала Мег, – или заменил мою консервную банку армейским вездеходом «Хамви», на что ты вполне способен.

Дознаватель навис над Хейли:

– Почему? Зачем ты это сделала?

– Чтобы … чтобы заставить ее уехать. Я… сожалею.

Для гения он слишком туго соображал.

– Чем она тебе не угодила?

Хейли снова заколебалась. Это была самая трудная часть признания, и она взглянула на Мег, прося помощи. Но Мег предпочла не вмешиваться. Хейли сжала ключи в кулаке.

– Я ревновала ее.

– Ревновала? К кому?

Мег хотелось, чтобы вопрос не звучал с таким недоумением.

Голос Хейли понизился до шепота:

– К тебе.

– Ко мне? – В голосе добавилось скептицизма.

– Потому что я люблю тебя, – обреченно произнесла кающаяся, запинаясь на каждом слове.

– Это самая большая глупость, какую я только слышал. – Отвращение Теда было настолько очевидным, что Мег чуточку пожалела Хейли. – И, изводя Мег, ты демонстрировала свою так называемую любовь?

Грозный рык разрушил мир фантазий бедняжки.

Она прижала руки к животу.

– Мне так жаль, – заплакала Хейли. – Я… никогда не собиралась заходить так далеко. Я… очень сожалею.

– Сожаления здесь не помогут, – вынес вердикт Тед. А потом озвучил окончательное доказательство безответности ее любви: – Садись в свою машину. Поедем прямо в полицейский участок. По дороге позвони матери, потому что тебе понадобится любая возможная поддержка.

Слезы катились по щекам преступницы, из горла вырывались тихие задушенные рыдания, но она высоко держала голову. Хейли без сопротивления приняла свою судьбу.

– Подождите! – Мег глубоко вдохнула, задержала воздух и выдохнула. – Я против полиции.

Хейли уставилась на нее, а Тед отмахнулся:

– Споры здесь не уместны.

– Раз я являюсь жертвой, мое слово решающее.

– Черта с два, – рассердился блюститель порядка. – Она терроризировала тебя и теперь пусть заплатит за содеянное.

– Что касается стоимости нового лобового стекла, то конечно.

Тед настолько разъярился, что побледнел под загаром.

– Дело гораздо серьезнее. Она нарушила по крайней мере десяток законов. Незаконное проникновение, преследование, вандализм …

– А сколько законов нарушил ты, – спросила Мег, – когда посягнул на статую Свободы?

– Мне было всего девять лет.

– Но ты был очень-очень умным, – вставила адвокатша дьявола. (Хейли наблюдала за дискуссией, не понимая, что происходит и как этот разговор затронет ее.) – По уровню интеллекта ты вполне тянул лет на девятнадцать. Это на год больше, чем ей сейчас.

– Мег, подумай, как она поступила с тобой!

– Дело не во мне. Хейли – единственная, о ком нужно думать. Возможно, я ошибаюсь, но считаю, что она сделает правильные выводы. Пожалуйста, Тед. Каждый заслуживает второго шанса.

Будущее Хейли целиком зависело от Теда, но она со стыдом и изумлением смотрела на Мег.

Тед сверкнул глазами на Хейли:

– Ты не достойна снисхождения…

Хейли вытерла щеки ладонями и, обращаясь к Мег, прошептала:

– Спасибо. Никогда этого не забуду. Обещаю. Когда-нибудь я все возмещу.

– Насчет меня не беспокойся, – улыбнулась Мег. – Постарайся сама исправиться.

Хейли поколебалась. Наконец она кивнула, сначала слегка качнув повинной головой, а потом решительно склонив ее.

Пока помилованная шла к машине, Мег вспомнила неотвязное ощущение, словно она упускает что-то важное. Наверное, в этом все дело. Подсознательно она, должно быть, давно подозревала Хейли, хотя не могла осознать ее виновность.

Девушка уехала. Тед раздраженно пнул гравий:

– Знаешь ли, ты чересчур добренькая. Чертовски снисходительная.

– Я ведь избалованное дитя знаменитостей, помнишь? Снисходить для меня естественно.

– Сейчас не время для шуток.

– Эй, если ты можешь придумать больший прикол, чем связь небожителя Теда Бодина с простой смертной Мег…

– Прекрати!

Дневные невзгоды разом навалились на Мег, но не хотелось выдавать свою уязвимость.

– Мне не нравится, когда ты раздражаешься, – заявила она. – Это вызов законам природы. Кто знает, чем может обернуться твое дурное настроение? Вдруг вселенная взорвется.

Тед проигнорировал подначку. Вместо ответа он заправил влажную кудряшку ей за ухо.

– Чего хотел Спенс? Кроме твоего восхищенного внимания и представления твоим знаменитым приятелям?

– Ну… в общем-то только этого.

Она прижалась щекой к шершавой ладони.

– Ты что-то умалчиваешь.

Мег превратила голос в сексуальное мурлыканье:

– Малыш, есть множество вещей, о которых я тебе не рассказывала.

Тед улыбнулся и коснулся большим пальцем ее нижней губы.

– Постарайся не оставаться одной. Все пытаются не оставлять тебя наедине со Спенсом, но и ты должна прилагать усилия.

– Да знаю я. И, поверь, такого больше не повториться. Хотя не могу передать, до чего надоело прятаться из-за какого-то упершегося рогом богатея…

– Понимаю. Это неправильно. – Тед прижался губами к нахмуренному лбу. – Просто не попадайся ему на глаза еще денька два, а потом можешь послать его к черту. Фактически, я с удовольствием проделаю это от твоего имени. Ты не представляешь, как мне надоело, что этот клоун пытается рулить моей жизнью.

Ноющее чувство неожиданно вернулось. Ощущение, что необходимо что-то осознать. Что-то, не имеющее отношения к Хейли Киттл.

Небо потемнело, ветер прижал футболку к телу.

– А тебе… разве тебе не кажется странным, что Спенс не проведал о нас с тобой? И что Санни ничего не слышала? Множество людей в курсе, но… только не они. Санни ведь не знает, не так ли?

Тед поглядел на тучи.

– Вроде нет.

Мег никак не могла вдохнуть.

– Двадцать женщин на обеде видели, как ты поцеловал меня. Некоторые наверняка насплетничали мужьям, подругам. Бёди рассказала Хейли.

– Логично.

Мчащиеся тучи затенили его лицо, и вожделенный райский фрукт оказался совсем рядышком. Мег с усилием втянула воздух:

– Значит, все вокруг знают, что мы пара. Кроме Спенса и Санни.

– Это Уинетт. Местные стоят друг за дружку.

Плод висел так близко, что можно было уловить его аромат, отнюдь не приятный, а гнилостный и зловонный.

– Сверхъестественная лояльность.

– Которая не делает их лучше в других отношениях.

И вот отравленный фрукт лег на ладонь.

– Ты все это время был уверен, что никто не проболтается Спенсу или Санни.

Вдали загрохотал гром… Тед вытянул шею, всматриваясь в видеокамеру на дереве, словно желая удостовериться, что та не сместилась.

– Не понимаю, к чему ты клонишь.

– О, ты отлично понимаешь, – выпалила она на одном болезненном выдохе. – Когда ты поцеловал меня… Когда ты сказал перед всеми этими женщинами, что мы вместе… Ты точно знал, что они сохранят секрет.

Тед пожал плечами:

– Люди поступают согласно своим склонностям.

Плод распался в ее руках, явив червивое, гнилое нутро.

– Твои постоянные разговоры о честности и открытости, о том, как ты ненавидишь таиться. Я купилась с потрохами.

– Я действительно не люблю таиться.

Тучи сгрудились над головой, оглушающее громыхнуло, и волна ярости подбросила Мег в небеса.

– Я была так растрогана, когда ты поцеловал меня перед всеми. Как последняя дура, поверила, что ты отважился на жертву. Ради меня! Но ты… ты ничем не рисковал.

– Подожди минутку. – Потемневшие глаза пылали праведным негодованием. – Ты же сама набросилась на меня в тот вечер. Называла меня идиотом.

– Это говорил мой разум, а не сердце… Мое глупое сердце… – голос предательски дрогнул, – оно пело.

Тед поморщился:

– Мег…

Череду эмоций на лице этого мужчины, который никогда никого намеренно не обижал, было мучительно просто прочесть. Беспокойство. Участие. Жалость. Она ненавидела все это – она ненавидела его. Мег хотела ранить его в отместку за свою боль, и знала верный способ покарать неуязвимого. Честность.