- Пожалуйста, расскажите, как все было? - И так он просто это сказал, и столько сочувствия было в его глазах, что Власу захотелось сейчас же все-все про себя рассказать. Захотелось поплакаться, захотелось, чтобы хоть этот дурачок его пожалел.

       И Влас начал рассказывать свою жизнь. Говорил он часа два, пока, наконец, не дошел до тех событий, которые привели его сюда, в камеру смертников.

       - Ну, и встретил я в конце концов настоящих, серьезных заказчиков, - рассказывал Влас. - Вернее, они сами на меня вышли. Сразу задаток дали большой. Бесплатно выдали хорошее оружие. И дело-то казалось беспроигрышным. Как сейчас помню: подогнал я дворами "Жигуленок" к месту операции, оставил его в подворотне. Огляделся, - никого. Четыре часа утра было, свежо, хорошо на улице. Светало. Вышел я из подворотни. Вот и фирменный магазин на другой стороне улицы, блестят витрины, внутри горит контрольное освещение. А дальше, как в Военном училище на стрельбище, встал на колено, гранатомет на плечо, прицелился, спустил курок. Граната прорезала утренний сумрак, и я уже не слышал звона стекла, а только увидел, как все взметнулось на той стороне улицы и стеклянные витрины заволок желтый дым, а мне в лицо ударила теплая волна воздуха. От этого удара я очнулся и побежал к машине, и дворами уехал... Ну, в общем, и все. Через месяц меня взяли. Кто-то заложил.

       Больше Власу ничего не хотелось рассказывать, да и нужды не было, ведь гость не судья, а всего лишь сумасшедший зэк, и ничем не сможет ему помочь. Выслушал - и за то спасибо.

       Гость, как бы всматриваясь в душу Власа своим удивительным взором, тихо спросил:

       - А что же ты про Надежду ничего не рассказал?

       - Про какую такую Надежду?

       - Да про ту девушку с собачкой, которую ты встретил в подворотне. Помнишь?

       Власу показалось, что его вновь, как тогда у магазина, накрыла взрывная волна. "Откуда он про девчонку-то знает? Про этот мой кошмар?". Власу стало страшно, но он решил не сдаваться и перешел на крик:

       - Замолчи! Что ты ко мне в душу лезешь!? Я не хочу знать ни про какую девчонку!..

       - Послушай, - прервал Власа гость, - не горячись. Ведь ты же не убил ее тогда. Ведь мог же убить, и не убил - доброе дело сделал. Так что же ты разволновался?

       После этих слов гостя у Власа уже не было сил сопротивляться. Он как-то сразу обмяк, и ему даже показалось, что от этих глаз все равно ничего не скроешь. Тут он подумал: "А может быть, я тоже схожу с ума?".

       - А ее что, Надей звать? - жалостливо простонал юноша.

       - Надеждой. Так расскажешь про нее?

       - Расскажу... - Влас собрался с силами. - Я когда к машине бежал, она мне навстречу из подворотни вышла и сразу все увидела: и горящий магазин, и меня с гранатометом в руках. Мы с ней застыли друг против друга, словно вкопанные. Ее собачонка скулит, к ногам жмется. По правилам, мне бы эту девчонку, как свидетельницу, пришить надо было. У меня ведь в кармане пистолет был. Но что-то дрогнуло в груди, пожалел я ее, не тронул. А ведь она меня, наверное, и сдала потом. Меня ведь по машине вычислили, а машину мою только она могла видеть.

       - Нет, Влас, она вообще следствию осталась неизвестна и в милицию не обращалась. На тебя другие донесли.

       - Кто?

       - Твои заказчики. Это у них заранее все так разработано было.

       Влас чуть не подпрыгнул от удивления:

       - Так вот оно что!? Заказчики! А я-то думал... Выходит, не зря я девчонку пожалел. Но все равно не укладывается у меня в голове, почему она в четыре часа утра пошла с собачкой гулять. Ведь она - соплячка еще, лет пятнадцать-шестнадцать, и что ее понесло ночью по городу?..

       - Ее послал Отец наш Небесный.

       - Какой Отец? Бог, что ли?

       - Бог.

       - А зачем Он ее послал-то?

       - Чтобы дать тебе возможность пожалеть человека. Ведь у тебя же выбор был: убить ее или оставить жить. Ты выбрал жизнь.

       - Ну, а зачем это?

       - Зачем? Лучше ты скажи: где Авель, брат твой?

       - Какой еще брат? - снова встрепенулся Влас, как будто его по старой ране резанули. - Не было у меня никакого брата.

       - Не было? А ты вспомни: Авель, Авель, брат твой.

       После этих слов гостя Власа охватила черная тоска. "Это он намекает на того грузина Авеля, охранника из магазина. А какое ему-то дело? Тоже мне, судья выискался. Что он меня мучает. Вот прибью его сейчас табуреткой, и все. Мне терять нечего, все равно - вышка...", - с этими мыслями Влас стал незаметно пододвигаться ближе к табурету.

       - Для чего ты хочешь убить меня? - грустно спросил гость.

       Власа прошиб холодный пот: "Ага, он еще и мысли читает! Прямо колдун какой-то, экстрасенс... или...". После этого "или" Власу показалось, что у него в голове раздался щелчок и в глазах что-то сверкнуло, но все-таки Влас закончил свою мысль: "...или он - святой. То-то я смотрю, он мне какую-то икону напоминает. Да и про Бога что-то говорил".

       - Слушай, братишка, не хотел я твоего Авеля убивать. Не хотел! Я ведь не знал, что он в ту ночь в магазине дежурил. Заказчики ничего об этом не сказали. Просто, говорят, магазин взорвешь, и точка. А про мокрое дело речи не было. Не хотел я его убивать. Ты мне веришь?

       - Верю.

       - Хорошо, хоть ты веришь, а судьи вот не поверили; повесили мне это дело, как умышленное убийство, а вдобавок пришили десяток заказных убийств, слепили из меня настоящего наемного убийцу. Только я про те дела и знать ничего не знал. Да что уж теперь-то говорить. Видно, судьба у меня такая - под расстрел идти.

       Гость пристально посмотрел на Власа. И то ли Власу показалось, то ли на самом деле вид гостя несколько изменился. Это уже не был тот изможденный человек с печальными глазами, которого привел надзиратель. Гость как-то весь оживился, казалось от него исходило какое-то особенное тепло, взгляд излучал радостную надежду.

       Именно таким взглядом гость посмотрел на Власа и сказал:

       - Я могу спасти тебя.

       - Ну, это уж слишком! - Влас вскочил и начал быстро ходить по камере. - Спасти! Как ты можешь меня спасти!? - возбужденно выкрикивал он.

       - Я имею власть спасти тебя, потому что Я уже однажды умер за тебя, и Я еще и сейчас страдаю за тебя, и если ты пожелаешь принять сие, как Мой дар тебе, то Я могу умереть вместо тебя... сегодня утром.

       Влас уже стал понимать, что в эту ночь перед ним открывается какая-то неведомая ранее грань бытия. Сейчас некогда было раздумывать, как и почему это случилось. Одно он понял: Гость не шутит, и с Ним шутить тоже не стоит. Влас и не собирался больше шутить с Гостем, он хотел Его понять, но понять не мог.

       - Ну, ладно, Ты умрешь за меня, - продолжил разговор Влас, ходя по камере. - Для меня-то это хорошо, но Тебе-то зачем это нужно?

       - Я хочу, чтобы твоя душа была спасена.

       - Почему?

       - Потому что Мне тебя жалко.

       - Тебе? Меня?.. Почему?

       - Потому что Я люблю тебя как брата, - тихо, радостно и торжественно ответил Гость. - Заметь, ведь и ты Меня братом называешь.

       - Но как Ты узнал про меня? Почему я? - не успокаивался Влас.

       - За тебя просил брат твой Авель.

       - Разве он мне брат? Я ведь про него толком ничего не знаю.

       - Авель приехал из Грузии в Москву учиться. Жил у родственников, а по ночам подрабатывал дежурством в том магазине, который ты взорвал. Верующий и честный был юноша, такие ныне редкость. Когда ты убил его, ему было двадцать два года.

       - Так мы с ним были ровесники...

       - Когда ты убил его и он пришел ко Мне, то первое, что он попросил, - это помиловать его брата Власа.

       - Значит, мы все-таки братья... - Влас прекратил свое хождение по камере и с застывшим изумлением на лице стал медленно оседать на табурет.