И вот что удивительно: если ты сделаешь человеку что-нибудь хорошее, он тебе становится приятным. И наоборот: тот, кому ты сделал что-то плохое, неприятен тебе.

- Где час-ы-ы? - не столько спросил, сколько пролязгал я зубами, выкручивая штаны.

- Есть, не волнуйся... С-сейч-а-ас получишь... - залязгал в ответ Будка, выжимая рубашку. - А-а, да это такой "чувак"! Б-барахло, а не "чувак"! Смылся... И вообще я про "чувака"... все выдумал. Это Вовка Иванов... Она его знает...

- Как?! А часы?

- Да есть... У него. Они из кармана выпали, когда Вовка тебя с меня стаскивал... Сперва мы хотели сразу отдать, а потом... я придумал вот это самое, с "чуваком", чтоб было интересней... И чтоб вас попугать...

- Ха! - сказал я (мол, кого хотели испугать?!).

- Мы думали завести вас, а когда вы начнете плакать, вывести. Но мы договаривались все вместе это сделать. А пришли только я и Вовка с младшим братом. Ну и...

- Ты думаешь, так легко ночью уйти из дома! - подала голос Валька. - Я целый час в туалете просидела... пока все обо мне забыли и заснули. И тогда - через черный ход. Тебе хорошо, у тебя дома никого, мать в ночной смене. И Вовка с братом на веранде спят, я знаю...

- А ты... ты как тут очутилась? - спросил я, судорожно натягивая штаны (Ява и Будка были уже одеты). Я знал: раз она начала говорить, сейчас обернется. Где вы видели, чтоб девчонка долго говорила, стоя к вам спиной.

- А мне Юрка Скрипниченко ска... Ой! Я не смотрю, я не смотрю! Юрка Скрипниченко сказал. Я только из студии от Максима Валерьяновича приехала (рассказала ему все, что случилось с часами)... Иду - Юрка Скрипниченко. Говорит: "А мы сегодня ночью твоих дружков в пещере давить будем!" Что?! "Как?" - говорю. "А так", - говорит. И рассказал... Ух я разозлилась! "Вы все бандиты! - говорю. - А ты еще и предатель, своих выдаешь..." Он меня за косу... А я его трах по спине...

- Ничего... Мы с ним еще поговорим... А сейчас идем Вовку искать, - сказал Будка. - Он совсем убежать не мог... Он где-то здесь.

И Будка повел нас по кустам, через цепкий чертополох и жгучую крапиву в яр.

Так вот оно что! Напугать нас хотели... Выдумали все - и про "чувака", и про милицию, и про тайник в пещере. А мы поверили! Как дураки. Как малолетки. Тут и слепому было бы видно, что все это брехня. Подземелье. Двенадцатый час ночи... черная маска... Даже в книжках теперь уже так не пишут. Позор! Ну ж... Пусть только отдаст часы! Это все только из-за часов. Если бы не часы или если бы это были мои часы, я б вообще... Пусть только отдаст часы!.. А что мы ему сделаем?.. Налупцуем? Как-то нет настроения...

- А вы молодцы! - вдруг сказал Будка. - Не побоялись. И часы-то ведь не ваши. Могли бы просто плюнуть, и все. С вами в разведку можно идти.

Ну вот видишь! Как же ты его налупцуешь после этих слов! Медом разлились по нашим сердцам эти слова. Похвала, услышанная от врага, - высшая похвала. Постой, а откуда он знает, что это не наши часы? И только я раскрыл рот, -чтобы спросить, как из темных кустов, совсем близко, послышался тихий свист. Будка свистнул в ответ. Зашуршали ветки, и из кустов вышел "чувак" - Вовка. Он был все еще в маске.

- Давай сюда часы! Барахольщик! - приказал Будка.

- А ты-то кто? Тоже мне! Подумаешь! - Вовка снял маску. Это был тот самый долговязый хлопец, который двинул меня тогда по ноге.

- Ты давай, давай, а не болтай! - раздраженно повторил Будка.

- На! Очень они мне нужны... - Вовка вытащил из кармана часы.

У меня радостно забилось сердце. Наконец-то! До последней минуты я боялся, что случится что-нибудь и часов я не увижу.

Будка взял у Вовки часы и протянул мне (видно, он собственноручно хотел их отдать):

- Бери.

- Спасибо! - как-то само собой вырвалось у меня.

- Пожалуйста, - испытывая неловкость, буркнул Будка. Я не положил часы в карман. Я не доверял больше карманам. Я зажал их в руке и решил не выпускать, пока не приду домой и не положу под подушку. Никакая сила не смогла бы теперь отобрать у меня часы.

Мы пошли назад той же дорогой. Снова возле крепостной стены по узенькой деревянной лестнице, почти в полной темноте, лишь едва разбавленной светом двух фонариков (только теперь один из них был Валькин - Будка свой разбил в колодце).

- Откуда ты знаешь, что часы не наши? - наконец спросил я.

- Мы все знаем... - таинственно сказал Будка.

- Да нет, серьезно.

- Да это ее брат, - он кивнул на Вальку, - сказал его брату, - он кивнул на Вовку, - вот и все. Они дружат.

- А-а...

- Слушай, Будка, - сказала вдруг Валька, - а чего ты полез вверх по колодцу? Ты же мог через нижний туннель выйти на склон.

- А! - махнул рукой Будка.

- Что "а"! Серьезно.

- А что, если бы они пошли не в ту сторону? И заблудились бы? Отвечай потом, так ведь? У них же ни фонарика, ничего.

- И пистолета не побоялся?

- А я бы кричал...

Ты смотри! Да этот Будка почти герой - лез нас спасать! Вот тут и разберись в людях. Вроде бы отрицательный тип, и вдруг... Нет, не так оно просто сказать, что человек - отрицательный тип.

- Слушайте, - сказала Валька, - а как же вы доберетесь домой? Трамваи-то уж не ходят.

- А что там добираться! - сказал Будка. - Спустятся к бульвару Дружбы, а там по автостраде - и до Печерского моста. Я их проведу... до клумбы... Чао!

- Чао! - сказал Вовка.

- Пока! - сказала Валька.

- Бывайте! - сказал Ява.

- Спокойной ночи! - сказал я.

Мы разошлись. Валька пошла в свой флигель (через черный ход). Вовка пошел в Лавру (он жил на территории Лавры). А мы с Будкой прошли через одну большую кирпичную арку, через другую, потом спустились по узкой, мощенной булыжником улочке. И все это молча, без единого слова. При Вовке и Вальке Будка был разговорчивым, а как остался с нами, замолк. Видно, он чувствовал себя очень неловко перед нами. Да и нам хотелось поскорей расстаться с ним. Когда мы дошли наконец до автострады, Будка сказал:

- Идите вот так прямо - выйдете как раз к Печерскому мосту!.. Чао! - и помахал нам рукой.

Страх не люблю, когда слово, сказанное тебе, ты не понимаешь. Эх, что б ему такое ответить? Раздумывать было некогда.

- Цоб! - сказал я.

- Цобе! - подхватил Ява.

Мне казалось, что горожанин Будка примет наш "цоб-цобе" за какое-то жаргонное словечко. И действительно, он самым серьезным образом помахал нам рукой и пошел назад. А мы поплелись по автостраде. Но если вы думаете, что на этом наши ночные приключения закончились, вы зря так думаете.

Мы подошли к дому под теткин балкон. Веревка наша была на месте. Дом спал, даже окна, где справляли новоселье, уже не светились.

Ява по своей привычке хотел было лезть первым. Но я решительно оттолкнул его: забыл, что ли? Я же сегодня предводительствую, вот еще! Дурень я, дурень... Если б я знал! Но я ничего не знал.

Я полез вверх. Дали все же себя знать силовые упражнения по вытягиванию Будки. Тяжело было лезть, ох как тяжело! Я и не думал, что так будет. Все мускулы мои ныли и болели. Руки сводило, плечи будто кто ножом резал, ноги все время теряли веревку, и я беспорядочно сучил ими, как распеленатый младенец. Каких-то три метра - и такая пытка! Хорошо хоть, что дом малогабаритный: высота потолков два семьдесят пять. Подлезая к балкону, я уже пыхтел, как насос. Еще, еще немного, и я схвачусь за железные прутья балконных перил. И вдруг надо мной раздался вопль: "Воры!" - и я увидел что-то белое в черном провале окна (то была комната, где спали дядя и тетя).

...Все произошло так молниеносно, что я не успел опомниться. На балконе возникла, как привидение, тетя в белой ночной рубашке. В руках у нее было что-то черное. Она перегнулась через перила и с восклицанием: "Так вот же тебе!" - опрокинула это черное прямо на меня. Что-то шлепнулось мне на голову и полилось в глаза, за уши, за шиворот, в штаны и до самых пяток. Я почувствовал на губах знакомый сладкий вкус и понял: тетя выплеснула на меня из кастрюли свой любимый вишневый компот, что стоял на балконе. Ошеломленный, едва держась за веревку, я отфыркивался и отплевывался, стряхивая с головы вишни.