«Челия!»

Все происходит быстро, слишком быстро, чтобы он мог остановиться. Он чувствует, что скоро достигнет оргазма, но чем быстрее двигается, тем сильнее она горит. Волдыри покрывают все ее тело, лопаются и превращаются в огненные круги.

«Нет, нет! — Из его груди вырывается стон. Он двигается все быстрее и быстрее — к ней и от нее. — Прости! — кричит он, и слезы катятся по его щекам. — Я не могу остановиться, Челия! Не могу остановиться!»

Постепенно от нее остаются только угли и зола, пока не оказывается, что он тычется в кучу серого пепла, и когда наконец поднимает глаза, то видит в окне разгневанное лицо Дэнни.

«Ты ублюдок, — читает Дейв по его губам. — Не мог остановиться, да? Даже чтобы спасти жену. Ты убийца, Дейв. Ты убил Челию. Боже, как ты отвратителен!»

«Я не хотел, — шепчет Дейв. — Я не хотел».

Дейв вздрогнул и проснулся. Он сидел в постели мокрый от пота. Посмотрел на окно. Сквозь щель в плотных шторах пробивался тонкий луч. Он падал на подушку в том месте, где минуту назад были его глаза.

О Господи, подумал он, еще один кошмар.

Он потянулся за сигаретой, зажег ее дрожащими пальцами. Пот впитывался в бумагу и табак. Дейв глубоко затянулся и закашлялся. Он отвык курить.

Это чувство вины, подумал он. Я сам себя наказываю. За что? За то, что позволил Челии идти в магазин? Нет, за все те случаи, когда плохо с ней обращался, не желая быть немного добрее. За все те случаи, когда мог возвращаться домой пораньше, чтобы побыть с ней. За все те случаи, когда критиковал ее, а она нуждалась в поддержке. За все те случаи, когда мог бы говорить ей о своей любви, а не нести какую-то чепуху о напарниках и участке, о работе, о том, что не имеет достаточно денег для того, чтобы сделать их жизнь более достойной.

— Какая утрата! — вслух произнес он.

Догорев до пропитанного потом места, сигарета погасла, и Дейв швырнул ее в раковину. Обессиленный, словно и не спал вовсе, он поднялся с кровати и раздвинул шторы. За окном лежал Вашингтон. Дейв приехал сюда на несколько дней и остановился в маленьком отеле. Он выбрал Вашингтон, потому что это очень далеко от Сан-Франциско и потому что они с Челией здесь никогда не были. С этим городом не связано никаких воспоминаний, готовых нахлынуть в любую минуту. Не то, чтобы он хотел забыть Челию, вовсе нет, ему просто нужно было взять себя в руки. В Вашингтоне он защищен от неожиданностей.

Дейв принял душ, побрился и оделся. Его номер был на последнем этаже четырехэтажного дома. Спустившись по лестнице в холл, он обнаружил знак, указывающий, как пройти в ресторан. Он пошел по стрелке и оказался в маленьком неопрятном зальчике в заднем флигеле отеля. Там уже сидели трое: мужчина, который ожесточенно царапал ручкой по каким-то бумагам, изредка отхлебывая кофе, и пожилая пара, вероятно туристы, в разговоре которой слышался английский акцент.

— Что вы хотите? — спросила официантка.

— Только кофе.

— Может быть, яичницу?

— Кофе.

— У нас есть оладьи.

— Кофе.

— Хорошо, — сказала официантка и, пожав плечами, поспешила к английской паре. Те встретили ее улыбками и болтовней, которой она не дождалась от Дейва. Оказалось, что англичане приехали в Вашингтон навестить сына, который здесь работает. Но у него слишком маленькая квартира, поэтому они и остановились в отеле.

Дальше Дейв уже не слушал.

С соседнего столика он взял «Вашингтон пост» и стал просматривать заголовки. Снова пожары. Большой пожар в нью-йоркском музее. Погибло множество экспонатов.

Дейв снова почувствовал свинцовую тяжесть в груди. Он был в отчаянии. Что он будет делать без Челии и Джейми? Стоит ли вообще жить? Лучшее, что он мог придумать, так это забраться на какую-нибудь крышу и шагнуть в никуда. Через несколько секунд они снова будут вместе.

А может, вернуться в Сан-Франциско и помочь Дэнни бороться с поджигателями?

— Ужасная ситуация, не так ли?

Англичанин стоял возле его стола и разглядывал заголовки. Дейву захотелось, чтобы тот скорее убрался, но он не умел грубить.

— Да, — ответил Дейв и неожиданно для самого себя добавил: — Я только что потерял жену. Она погибла при пожаре в супермаркете.

Почему-то он почувствовал облегчение, высказавшись первому встречному, хотя опять чуть не разрыдался. Англичанин, жена которого вышла из зала, смутился.

— Прошу прощения. Я не хотел вторгаться в ваши сокровенные мысли.

— Ничего, ничего, я сам виноват. Я не хотел впутывать вас — это вырвалось помимо моей воли. Слишком свежая рана. Я еще не свыкся с мыслью о потере.

— Можно мне присесть? — спросил англичанин. — Я жду жену, она пошла в номер за сумкой.

— Конечно. Хотите кофе?

— Спасибо. — Мужчина протянул руку. — Алекс Вингман.

— Дэвид Питерс.

Гость взял чистую чашку с соседнего стола, налил кофе, добавил сахару и отхлебнул глоток.

— Я очень люблю американский кофе, — сказал он. — Только американцы и итальянцы умеют его готовить.

— Чем вы занимаетесь? — без энтузиазма спросил Дейв, чувствуя, что Вингман хочет завязать разговор.

Мужчина откинулся в кресле. Его шишковатые пальцы прошлись по седым волосам. Казалось, он понимал, что Дейву его ответ совершенно неинтересен, поэтому ответил кратко и по существу.

— Сейчас всем понемногу — я на пенсии. Был школьным учителем в Йоркшире. Это одно из наших графств. Самое большое в Англии — как у вас Техас, только карманных размеров. Да, на территории Техаса можно было бы разместить пять Англии или больше сорока Йоркширов, но боюсь, вы уже не раз это слышали.

Дейв невольно улыбнулся.

— Совсем нет, я не часто встречаюсь с туристами. Я полицейский.

— В самом деле? Как интересно. Вы сказали, когда я подошел к вам, что не свыклись с мыслью о смерти вашей жены. Знаете, есть вещи, к которым трудно привыкнуть… почему умерла моя жена… Да, — перебил он себя, — та женщина, которая сейчас со мной. Джин, — моя вторая жена. Первая жена, Лиз, погибла в автомобильной катастрофе через двенадцать лет после нашей свадьбы. Мне до сих пор иногда снится та катастрофа. Ведь именно я был за рулем того автомобиля.

Видимо, он снова переживал те трагические события. Господи, подумал Дейв, неужели и мне столько лет оплакивать бедную Челию?

Вингман мягко улыбнулся.

— Ах, я понимаю, что вам пришло в голову, но такие моменты бывают редко. Я думаю о ней не постоянно. На самом деле, я — вполне счастливый человек. Я нашел другую женщину, согласившуюся провести со мной остаток жизни, и нам хорошо вместе. Я хочу только предупредить вас: не пытайтесь что-либо понять или объяснить. Иначе сойдете с ума. Тогда я пережил довольно сильное душевное расстройство, потому что единственное чувство, которое вызывает в нас преждевременная гибель, — чувство вины. Не стоит этого делать, мистер Питерс. Странное дело, но если бы вы ненавидели свою жену и намеренно застрелили ее, то скорее всего в ее смерти обвиняли бы ее, а не себя. Вы ведь никак не могли предотвратить тот ужасный пожар, но вы продолжаете твердить себе: если бы я только сделал то-то и то-то, или сказал бы что-то, или остался бы дома, то все обошлось бы.

Глаза Дейва расширились.

— Ведь это правда, не так ли?

Они еще некоторое время поговорили на ту же тему, и к тому времени, когда к ним присоединилась жена Вингмана, Дейв уже чувствовал себя менее способным на самоубийство. Пожилые англичане были очень приятными и совсем не эксцентричными людьми. Вскоре все трое отправились гулять в парк, и в разговорах они постоянно возвращались к пожарам.

Наконец Джин Вингман напрямую спросила:

— Скажите, мы живем в нравственном мире, мистер Питерс?

— Я ведь полицейский. — Дейв пожал плечами. — Мои друзья, у которых другая профессия, могли бы назвать большинство своих знакомых вполне нравственными, но мы на своей работе сталкиваемся с больным слоем общества, незаживающей язвой человечества: торговцами наркотиками, сутенерами, гангстерами, пьяницами, избивающими своих жен и детей, убийцами, садистами…