Она спорхнула со стремянки. Секунду спустя девушка протиснулась мимо Сергея и вышла в коридор.

Как загипнотизированный, Сергей двинулся следом. К счастью, далеко девушка не ушла: выйдя на лестницу, она закурила, достала смятый листок бумаги и с довольным и сосредоточенным видом погрузилась в записи.

– Боливийский морской жемчуг, – негромко сказал Сергей. – Подводные лодки бороздят просторы Каракума…

Девушка рассмеялась, закидывая голову, отбросила со лба кудри и с интересом посмотрела на Сергея. Он с изумлением увидел, что ее глаза, и без того странные, неестественно яркие и светлые на таком смуглом лице, еще и разного цвета – синий и зеленый.

– Ребята стараются, как умеют, – с улыбкой сказала девушка. – Однако Боливия меня сегодня прямо преследует!

Девушка вдруг осеклась и помрачнела. Бросив на Сергея подозрительный взгляд, она швырнула окурок в ведро, пробормотала, что ей надо идти, и почти побежала вниз по лестнице.

Сергей растерялся. Вроде бы только что девушка была вполне настроена поболтать. Все шло по плану. Легкий треп, знакомство, приглашение… Да не в первый же раз он заманивает к себе новую натурщицу! И почти все они соглашались: даже те, кому не нравился лично он, не могли устоять перед предложением стать моделью для новой картины. В тех редких случаях, когда Сергею отказывали, причина была либо в слишком ревнивом муже, либо в выматывающей работе… В общем – причина была. Ни разу его еще не отвергали без объяснений. Правда, и модель, так идеально подходящая к настроению, ему до сих пор не попадалась… Сергей бросился следом.

– Подождите! Да подождите же!

Девушка замерла, тревожно глядя снизу вверх, и Сергей вдруг понял, что она очень маленькая и хрупкая под своим огромным пончо. На долю секунды он отключился, прослеживая взглядом линию скул и рта, подбирая краски, которые точно передадут теплую смуглоту кожи, но тут же встряхнулся.

– Я вас чем-то напугал? – с любопытством спросил Сергей.

– Еще чего! – задиристо ответила девушка. – Не понимаю только, что вам нужно.

– Я – художник, а вы – моя идеальная модель, – медленно заговорил Сергей. Девушка подозрительно нахмурилась, и он добавил: – Нет, не ню… Хотя – посмотрим.

– Ну вы…

– Я хочу вас рисовать, – не дал договорить ей Сергей. – А еще я очень хочу есть. Даже – жрать. И вот я стою и разрываюсь между идеальной моделью и куском мяса. Представляете, как мне тяжело?

– По-моему, вы не художник, а псих, – сказала Юлька, пожимая плечами. – Не редкость. Здесь место такое.

– Я, к сожалению, абсолютно, беспросветно нормален. Дадите мне телефон?

– Нет, – с вызовом ответила Юлька, с трудом уже давя смех.

– Тогда поехали со мной. Я вас покормлю, и вы сразу станете добрее.

– Вы всегда так знакомитесь?

– Нет, обычно я делаю это еще изящнее. Но от голода я глупею…

– Оно и видно, – ответила Юлька.

Юлька смотрела, как Сергей, скептически задрав брови, вертит в своих больших руках ее визитку. Весь он был большой и какой-то очень уютный, и даже многодневная щетина его не портила. Крупные черты лица. Крупные кудри русых волос. Светлые большие глаза и чудесная улыбка, которой щель между крупными передними зубами только добавляла обаяния. И его машина, на которой они доехали от Севастопольской до какого-то мексиканского ресторанчика, была тоже большая, а еще черная – больше Юлька, очень слабо разбиравшаяся в технике, сказать не могла. Ну разве что – мыли эту машину очень редко, а ездили на ней по не самым лучшим дорогам.

«Ковбой на пыльном вороном, ну надо же! – подумала Юлька. – Надеюсь, он спит со своими моделями…»

– Гумилева… – заговорил Сергей, положив визитку в нагрудный карман. – Случайно не родственница поэта? Что вы смеетесь?

– Я всегда смеюсь, когда радуюсь, – ответила Юлька. – Обычно спрашивают, не родственница ли я миллиардера.

– А вы?…

– Только если он – родственник поэта, – улыбнулась она.

Где-то далеко-далеко, там, где корни деревьев сжимают сердце земли, где Анды вспарывают брюхо пасмурного неба, эта женщина собирала травы и кралась с копьем по следу пугливой капибары; сидя у костра и обхватив колени, чутко вслушивалась в мягкие шаги ягуара во тьме, и ее ноздри трепетали от запаха ночных цветов; танцевала, смеясь, скаля белые зубы, над потеющим миссионером с крестом на узкой и бледной, как рыбье брюхо, груди; с автоматом в руках пробиралась с партизанским отрядом сквозь сельву, чтоб вернуть ей свободу. Десятки, сотни прекрасных картин проносились перед глазами Сергея; Юлька болтала, размахивая вилкой, и он отвечал ей, но мыслями был далеко.

– Я даже не поленился выучить испанский, – говорил Сергей. – Мне просто все это очень нравится, прет с самого детства. Мои предки были поморами, с чего меня повело в эту сторону – сам не знаю. Испанцы, индейцы, Гойко Митич…

– Мой дед по маме наполовину индеец, – вставила Юлька, отправляя в рот очередной кусок мяса. Сергей моргнул, возвращаясь в реальность. Ничего себе! Правда оказалась не хуже вымысла…

– Североамериканский? – осторожно уточнил художник.

– Парагвайский… Что вы на меня так смотрите? – рассмеялась она. Сергей впился в нее горящими глазами, на лице проступило радостное предвкушение. – Вы все-таки маньяк, -сказала Юлька. – И не надейтесь, я с ним даже не знакома.

Сергей шумно выдохнул и с разочарованной гримасой откинулся на спинку стула.

– Да и бабушка, кажется, не очень, – задумчиво продолжала Юлька. – Жил где-то там… – она неопределенно помахала рукой. – Может, и сейчас живет, не знаю. Где-то там… Может, в Боливии…

С каждой фразой ее голос становился все тише, и в конце концов Юлька замолкла, ошарашено глядя в горшочек с мясом. Действительно, что мешало деду поселиться в Боливии? А потом прислать ей фигурку броненосца… «Будь осторожная, он может сделать тебе бред». Хорош подарочек, ничего не скажешь.

– А бабушка? – спросил Сергей.

– Ой, да, наверное, знает, – откликнулась Юлька и схватилась за мобильник. Сергей удивленно задрал брови, с улыбкой наблюдая за девушкой. – Черт, спит уже… – разочарованно протянула она, посмотрев на часы.

– Так откуда бабушка? – напомнил о себе художник.

– Из Конго, – рассеянно ответила Юлька. – Африканская ведьма. Ну и я по наследству немного. Так что будь осторожен.

Сергей хмыкнул.

– Спасибо, что предупредила. А родственница Гумилева ты через отца?

– Не-а, как раз через маму…

– О, как!

– Слушай… – Юлька покусала губу. – Я сейчас так себе собеседница, да? Мозги совсем не варят.

– Не, ну почему же, – вежливо запротестовал Сергей. – Если бы ты блистала интеллектом, я бы чувствовал себя подавленным, у меня бы появились комплексы…

Юлька хихикнула.

– Понимаешь, со мной сначала случилась загадочная чепуха, а потом – ты, и все за один день. Мне бы сейчас кофе и поспать… А про Гумилева – это семейная легенда. Русский поэт проездом в Джибути заглядывает в публичный дом… Что? – Юлька вызывающе вздернула подбородок. – Мои африканские родичи слишком нахлебались всякого, чтоб стесняться таких подробностей.

– Я и не говорю ничего, – поднял руки Сергей.

– Короче, имя совпадает и время тоже.

– А фамилия?

– До получения паспорта я была Степанова, – рассмеялась Юлька. – И меня это бесило… ладно бы еще отец был рядом, так ведь я его видела за четырнадцать лет – раз пять.

Она сердито покачала головой, откинула со лба волосы. Смущенно замерла, перехватив внимательный, чуть насмешливый взгляд художника.

– Что?

– Поедешь ко мне? – спросил Сергей.

– Что, прямо сейчас? – растерялась Юлька. Сергей улыбнулся, слегка пожал плечами. – Поеду, – сказала Юлька и шумно отхлебнула кофе.

– Я с детства стараюсь выглядеть живописно, – говорила Юлька. – А когда меня собрались наконец живописать, растерялась… Ты извини, я тебе там наговорила всякого.

Горячий кофе сильно отдавал корицей. «Кофе не из лучших, – объяснял Сергей, отмеряя специи, – зато он с кубинской плантации в Сьерра-Маэстре. Это потому что я рисовал Че Гевару. Этот кофе вырос практически на его следах». Юлька расхаживала по студии, ненадолго задерживаясь перед прислоненными к стенам холстами. Потрогала пальцем подсохшую краску на палитре. Остановилась у почти готовой картины, всматриваясь в выступающие из полутьмы конские морды.