— В тот день мы преследовали немцев еще три-четыре километра. Вскоре поступил приказ остановиться и занять оборону.

Наступила ночь, а солдаты второй день без горячей пищи. То артиллеристы где-то застряли, то теперь кухня. Что плохо в наступлении — никогда не поспевала за нашим наступлением кухня. Так и пришлось заночевать на голодный желудок. Утром пришла кухня. Поели вволю, сразу прибавилось сил и здоровья. Построились в походную колонну и пошли по направлению к населенному пункту Новая Ивановка.

Настроение у меня было хорошее. Убитыми взвод никого не потерял. Только жаль было пулеметчика. Не знаю, выжил ли он или умер от тяжелой раны. Страшно подумать — легкое видно было. Но если от скирды его вовремя довезли до полковой санчасти, то там его могли спасти. В полковой санчасти служили очень хорошие хирурги. Я шел и мысленно желал своему пулеметчику выжить. Может, он и выжил. Но сомневаюсь. Рана была тяжелая.

Каждый из нас хотел выжить на этой войне. Каждый хотел дожить до победы, посмотреть, какой она будет, пожить хорошей, мирной жизнью. Но каждый из нас знал, что в любую минуту может быть убит.

Мы шли на Новую Ивановку. Деревня эта находилась в семи километрах от Кривого Рога и в четырех — от железнодорожной станции Червонная. Это я знал по карте. И вот пришли в Малую Ивановку.

Моему взводу приказано было расположиться на правой стороне деревни. Мы заняли крестьянскую избу. Хозяева — старик со старухой — с радостью приняли нас. И мы были рады: наконец-то в тепле. Обсушились, почистили оружие, согрелись. Настелили на полу соломы, легли. Выставили часовых.

Я просыпался всегда рано. С самого первого дня на фронте выработал в себе такую привычку — вставать неурочно, потому как мало ли что… Вот и в этот раз встал в три часа. Хватит. Поспал. В четыре поднял взвод.

С печи слезла старуха. Сказала: «Сейчас я вас, сыночки, оладьями накормлю». Стала разводить в печи огонь. Вот этот ранний огонек немцы, видать, и заметили. И вдруг — грохот на улице! Снаряд взорвался прямо возле хаты. Взрывом подняло соломенную крышу, и она сразу запылала. Я подал команду, чтобы хватали оружие, шинели — и на огороды. «Не выбегать на улицу!» Взвод в считаные секунды выполнил приказ. И тут я снова не потерял ни одного человека.

А немецкие танки уже атаковали. Они шли по улице Новой Ивановки и вели огонь из пушек и пулеметов. Тут заработали наши ПТО. Танки остановились, стали пятиться. Но автоматчики еще сидели в крайних домах.

Мы заняли круговую оборону и ждали приказа. Еще неясно было, что происходит в самой деревне. Немного погодя я пошел посмотреть, не обошел ли нас немец вдоль реки Ингулец, не ударит ли нам в тыл или во фланг? И вот когда я перебегал улицу, послышалась автоматная очередь. Почувствовал удар в плечо. Плечо как будто обожгло. Потрогал — порвана шинель. Дорогу я все же перебежал. Прошел дворами к реке — немцев там не было. Вдоль забора, выложенного из дикого камня, поднялся обратно. Встретил командира роты. Тот спросил: «Где взвод?» Я ответил, что взвод там, на правой стороне деревни, залег в огородах. Доложил, что ранен, и пошел к своему взводу. Позвал помкомвзвода, сказал, что он остается за взводного, потому что, говорю, кажется, я ранен.

Ранение оказалось пустячным: пуля вошла в лопатку, в мякоть. Хирург ее тут же нащупал пинцетом и вытащил. Но потом началось какое-то осложнение. Рана загноилась. Словом, пролежал я в госпитале две недели и полк свой пришлось догонять. Наши быстро продвигались вперед.

Комбат наш тоже только что вернулся из госпиталя. Начал формировать новый батальон. Полк усиливали. Подбирал офицеров. Роты сформировали по 40 человек, некомплектные. Я был назначен командиром автоматного взвода. Взводу выдали старые, хорошенько побывшие в употреблении ППШ.

Через два-три дня выступили. Перебрасывали нас к Днестру. Шли ночами. Впереди нас быстро продвигалась конно-механизированная группа генерала Плиева. Нашим первым стрелковым батальоном командовал капитан Лудильщиков.

Ранним утром мы подошли к левому берегу Днестра. На правом были слышны разрывы мин и снарядов — там шел бой. Наши на том берегу захватили небольшой плацдарм и пытались его расширить, укрепиться на выгодных позициях, чтобы потом воспользоваться ими для развития дальнейшего наступления. Вот для чего, в сущности, и захватывались плацдармы.

Было уже за полдень, когда первая стрелковая рота на надувных лодках и пароме переправилась через Днестр. Наша рота была малочисленной, всего 45 человек — два взвода. Но на самом деле — один усиленный взвод.

Пойма в устьях реки Турунчук, в том месте, где она впадает в Днестр, еще не была затоплена. Там, в междуречье, стояли наши артиллерийские батареи. Оттуда они вели огонь, поддерживая нашу пехоту на плацдарме. Орудия были хорошо замаскированы.

Правый берег Днестра некрутой, пологий, покрытый лесом. Мы шли километра полтора, и все время — вверх, вверх. Вышли на опушку леса. Дальше перед нами открывалось чистое поле. Немного правее виднелась деревня. Это были Чобручи. Две ветряные мельницы стояли среди разбросанных домов.

Наши пехотинцы, захватившие этот плацдарм и пытавшиеся наступать в глубину, но остановленные здесь, окопались по опушке леса. Изредка постреливали в сторону Чобручей. Мы должны были их сменить. Но они этого еще не знали.

Проводник, офицер, вывел нас на позиции. Командир взвода, которого я сменял, рассказал мне что и как, показал особо опасные места.

Мой автоматный взвод — 20 человек, два отделения. Два ручных пулемета Дегтярева и 18 автоматов. Двоих автоматчиков я сразу назначил связными к командиру роты старшему лейтенанту Макарову. Одного автоматчика взял связным себе. Занял с ним окоп на стыке отделений, в центре. Между моим взводом и вторым стрелковым взводом образовался разрыв в 40–50 метров. Ручной пулемет нашего взвода и ручной пулемет стрелков прикрывали этот разрыв.

Я оглядел свой фронт: мы закрывали примерно 120–130 метров. Расстояние между окопами было не больше 15 метров. Пулеметный окоп находился рядом с моим, по левую руку.

Как только заняли окопы, я приказал почистить и привести в порядок оружие. Сам занялся своим трофеем — офицерским «парабеллумом». В батальоне о нем уже слух разошелся. Нашлось много охотников выменять его у меня на что-нибудь. Но мне с ним расставаться не хотелось.

Надо заметить, что наш батальон, сформированный в городе Новая Одесса Николаевской области, был укомплектован по новому штату. Роты состояли из трех взводов. Первый — автоматный. Второй и третий — стрелковые. Батальон состоял из трех стрелковых рот. Каждую роту удалось укомплектовать только наполовину. Старшиной у нас в первой роте был Серебряков. Писарем назначили прибывшего из госпиталя после второго ранения Виктора Петровича Штаня, бывшего горного инженера. Пополнять роты было уже некем. И поэтому решено было сделать их двухвзводными. Тем более что и лейтенантов не хватало. Так вместо усиления у нас получилось уплотнение… Оружие получили старое, из оружейной мастерской, не пристрелянное. Формировались спешно — четыре дня, и уже на марше. Шли к станции раздельная Одесской области.

Ночью командир роты вызвал к себе на НП. Кроме командиров взводов, к ротному прибыл первый номер пулеметного расчета сержант Кизелько. Ротный отдал приказ: в четыре часа ночи атаковать немцев, находящихся в 150–160 метрах по фронту. Надо было выбить их из окопов и закрепиться там. Сигнал к началу атаки — стук малой саперной лопатой о лопату. Предполагалось выйти из окопов бесшумно, тихо миновать основное расстояние, отделявшее нас от противника, а уже перед окопами открыть огонь на поражение. Котелки, кружки, все хозяйственные предметы уложить в вещмешки так, чтобы во время атаки не было ни одного постороннего звука.

Я обошел окопы своего взвода. Задача непростая, людей надо подготовить, в том числе и морально. Приказал осмотреть и приготовить к бою автоматы и пулеметы. Заодно проверил наличие саперных лопат. Выяснял, все ли знают, как применять в бою гранаты РГ-42 и Ф-1. Когда обходил солдат, спрашивал, сколько у кого на счету убитых немцев. В основном слышал такие ответы: убитых немцев на личном счету нет, а сам ранен был. Солдат-то мы набирали из числа прибывших из госпиталей. Не все знали, как надо бросать гранаты, чтобы при этом не ранить себя и своих товарищей. Не все понимали разницу между наступательной РГ-42 и оборонительной Ф-1. Всех предупредил, чтобы гранат не боялись, чтобы действовали по инструкции. Сказал: «Все гранаты уложить в гранатные сумки. Там, в бою, все пригодится. Не тебе, так товарищу». Знал, что некоторые, боясь гранат, оставляли их в окопах.