Постепенно Ибн Фадлану удалось убедить царя, что деньги всего лишь задержаны [44], но тревожиться царь не перестал. Он все время твердил, что главная цель приглашения — строительство крепости, «ибо боялся царя хазар». Очевидно, страх был обоснованным, о чем говорит и Ибн Фадлан:
«Сын царя „славян“ [т.е. булгар] является его заложником у царя хазар. До царя хазар дошла [весть] о красоте дочери царя „славян“, так что он послал сватать ее. А он высказался против него и отказал ему. Тогда тот отправил [экспедицию] и взял ее силой, хотя он иудей, а она мусульманка. Итак, она умерла, [находясь] у него. Тогда он послал, требуя вторую его дочь. Как только это [известие] дошло до царя „славян“, он упредил [это] и выдал ее замуж за царя [князя племени] эскэл, который находится под его властью, боясь, что он отнимет ее у него силой, как он это сделал с ее сестрой. И, право же, царя „славян“ побудила написать государю [халифу] и попросить его, чтобы он построил для него крепость, боязнь царя хазар» [45].
Тема страха звучит как рефрен в песне. Ибн Фадлан уточняет сумму дани, ежегодно выплачиваемой булгарским царем хазарам: по одной собольей шкурке с каждого дома. Поскольку домов (т.е. шатров) у булгар было примерно 50 тысяч, а соболий мех, добываемый булгарами, высоко ценился во всем мире, то это была высокая дань.
Все, сообщаемое Ибн Фадланом о хазарах, опирается, как уже говорилось, на сведения, собранные им во время путешествия, однако большая часть получена от окружения царя булгаров. В отличие от остального повествования, отражающего личные наблюдения, страницы, посвященные хазарам, содержат поверхностные сведения и не производят сильного впечатления. К тому же у него предубежденные информаторы — вспомним о понятной неприязни царя булгар к хазарскому сюзерену, а о враждебности халифата к царству, перешедшему в соперничающую религию, говорить вообще излишне.
Автор совершает резкий переход от описания двора русов к хазарскому двору:
"Что же касается царя хазар, титул которого хакан, то, право же, он не показывается иначе, как [раз] в каждые четыре месяца, [появляясь] в [почетном] отдалении. Его называют «большой хакан», а его заместителя называют хакан-бех. Это тот, который предводительствует войсками и командует ими, управляет делами государства, руководит им, появляется [перед народом], совершает походы, и ему изъявляют покорность находящиеся поблизости от него цари. И он входит каждый день к наибольшему хакану смиренно, проявляя униженность и спокойствие. Он входит к нему не иначе, как босым, держа в своей руке дрова, причем, когда приветствует его, то зажигает перед ним эти дрова. Когда же он покончит с топливом, он садится вместе с царем на его трон с правой его стороны. Его замещает муж, называемый кундур-хакан, а этого также замещает муж, называемый джавшыгыр. Обычай наибольшего царя тот, что он не дает аудиенции людям и не разговаривает с ними, и к нему не является никто, кроме тех, кого мы упомянули, а полномочия вершить дела, наказывать [преступников] и управлять государством принадлежат его заместителю хакан-беху.
[Другой] обычай [относительно] наибольшего царя [тот, что] если он умрет, то строится для него большой двор, в котором [имеются] двадцать домов, и в каждом из этих домов для него вырывается могила. Измельчаются камни настолько, что они делаются похожими на глазной порошок, и расстилаются в ней, и поверх этого накладывается негашеная известь. А под [этим] двором [имеется] река, и [эта] река большая, [быстро] текущая, и они проводят эту реку над этой могилой, и говорят: «Чтобы не добрался до нее ни шейтан, ни человек, ни черви, ни насекомые». Когда он похоронен, то рубят шеи тем, кто его хоронит, чтобы не было известно, в каком из домов [находится] его могила. Могила называется «рай», и говорят: «Он вошел в рай». И все [эти] дома выстланы парчой, сотканной из золота.
[Еще] обычай царя хазар [тот], что у него двадцать пять жен, [причем] каждая из этих жен — дочь кого-либо из царей, соседящих с ним, которую он берет [себе] волей или неволей. У него шестьдесят девушек-наложниц для его постели, причем только такие, которые отличаются красотой" [46].
Дальше Ибн Фадлан дает довольно причудливое описание гарема кагана, где у каждой из восьмидесяти пяти его жен и наложниц «свой дворец», а также служитель или евнух, который по царскому приказу приводит ее к нему в альков «быстрее, чем по мановению ока».
После еще нескольких сомнительных замечаний об «обычаях» хазарского кагана (мы к ним еще вернемся), Ибн Фадлан приводит, наконец, кое-какие факты о самой стране:
«У царя хазар [есть] огромный город на реке Атыл [Волга]. Он состоит из двух сторон, — в одной из этих двух сторон [живут] мусульмане, а в другой стороне — царь и его приближенные. Над мусульманами [начальствует] муж из [числа] приближенных отроков царя, который называется хаз. Он мусульманин, и судебная власть над мусульманами, живущими в стране хазар и [временно] приезжающими к ним по торговым делам, предоставлена этому отроку-мусульманину, так что никто не рассматривает их дел и не производит суда между ними, кроме него. „У мусульман в этом городе [есть] соборная мечеть, в которой они совершают молитву и присутствуют в ней в дни пятниц. При ней [есть] высокий минарет и несколько муэззинов“» [47].
Сохранившаяся часть путевых заметок Ибн Фадлана заканчивается такими словами: "Все хазары и их царь иудеи [48]а «славяне» [булгары] и все, кто соседит с ними, [находятся] у него в покорности, и он обращается с ними как с находящимися в рабстве, и они повинуются ему с покорностью. Некоторые считают, что хазары — это Гог и Магог" [49].
Я так пространно цитировал одиссею Ибн Фадлана не столько из-за отрывочных сведений о хазарах, которые в ней можно найти, сколько потому, что она проливает свет на мир вокруг них, на полнейшее варварство народов-соседей, дающее представление об их собственном прошлом, предшествовавшем обращению. Однако ко времени посещения Ибн Фадланом булгар Хазария уже превратилась в удивительно развитую, по сравнению со своими соседями, страну [50].
Об этом контрасте свидетельствуют другие арабские историки [51]; он виден во всем, от жилищ до организации правосудия. Булгары, даже их царь, все еще живут только в юртах, хотя «юрта царя очень большая, вмещающая тысячу душ и более» (127; 61) [52]. Напротив, хазарский каган обитает в замке из обожженного кирпича, его женщины — «во дворцах под тиковыми крышами» (63), а у мусульман есть несколько мечетей, в том числе «одна, чей минарет возносится над царским замком» (81).
В плодородных районах их сады и обработанные поля тянулись без перерыва на 60-70 миль. У них были обширные виноградники. Вот свидетельство Истахри: «У хазар есть город, называемый Самандар, [расположен] между (хазарами) и Баб ал-Абвабом (Дербентом), в нем многочисленные сады, говорят, что содержат около 4 тысяч виноградников, [тянущихся] до пределов Сарира, [в садах] преимущественно — плоды винограда» [53][54].
Область к северу от Кавказских гор была чрезвычайно плодородна. В 968 г. Ибн Хаукаль расспросил о Самандаре человека, побывавшего там после набега русов: «И сказал он: „Там виноградник или сад [такой], что был милостыней для бедных, а если осталось там [что-нибудь], то только лист на стебле“. Пришли на него русийи, и не осталось в городе ни винограда, ни изюма. А населяли этот город мусульмане, группы приверженцев [других] религий и идолопоклонники, и ушли [они], а вследствие достоинства их земли и хорошего их дохода не пройдет и трех лет, и станет, как было» [55]. Кавказские вина и сейчас чудесны и потребляются в большом количестве в Советском Союзе.
[48] Утверждение о том, что все хазары — иудеи, звучит как преувеличение, особенно если учесть, что в столице существовала мусульманская община. Зеки Валиди убрал в своем переводе слово «все». Надо полагать, «хазарами» здесь именуется правящая группа или одно из племен в пестрой этнической мозаике Хазарии, где у мусульман была юридическая и религиозная автономия и они не считались «настоящими хазарами».
[49] Цит. по: Ковалевский А. П.Книга Ахмеда ибн-Фадлана, с. 148. Последнее предложение в русском академическом переводе отсутствует.
[50] А. Кестлер очень избирательно цитирует «Записку» Ибн Фадлана, создавая у читателя твердую уверенность в «полнейшем варварстве» тюрков-кочевников и культурном превосходстве хазар. У Ибн Фадлана, кроме эмоционально окрашенных частностей, имеются любопытные свидетельства о том, какую роль играли кочевники в жизнеобеспечении магистральной караванной торговли между Хорезмом и Булгаром. Эти два центра разделяло расстояние в более чем полторы тысячи километров, путь посольства занял около 70 дней. Это был трудный маршрут, но все необходимые ресурсы караваны через обмен получали от обитателей Великой Степи. Обе стороны, участвовавшие в обмене, понимали взаимные выгоды от поддержания транзитной торговли. Это совсем не то, что путешествие автономных арабских караванов через Сахару. Тюрки предоставляли купцам транспортных животных, меняя заболевших верблюдов на здоровых, тюрки служили проводниками, обеспечивали безопасность купцов и даже давали им деньги в долг. Ибн Фадлан рисует яркую картину человеческих взаимоотношений мусульманских купцов и язычников тюрков. Заметим, что у Ибн Фадлана нет речи о превосходстве одних над другими по признаку вероисповедания. «Не может ни один мусульманин проехать через их страну без того, чтобы не сделать кого-либо из них себе другом, у которого он останавливается. Он привозит для него из страны ислама одежды, а для жены его покрывало, немного перца, проса, изюма и орехов. Когда же он прибудет к своему другу, то тот разобьет для него юрту и доставит ему овец сколько может, так что мусульманину останется только закалывать их, так как тюрки их не закалывают, — право же, кто-либо из них бьет по голове овцу, пока она не умрет. И если человек из их числа [из мусульман] захочет совершить переезд, а у него станут некоторые из его верблюдов или его лошадей, или он нуждается в деньгах, то он оставляет ставших [животных] у своего друга-тюрка, берет его верблюдов, его лошадей и то, что ему нужно и отправляется. Когда же он возвратится с дороги, в которую он отправился, он возместит ему его деньги и возвратит ему его верблюдов и его лошадей. И точно так же, если проедет мимо тюрка человек, которого он не знает, и потом [вдруг] скажет ему: „Я твой гость, и я хочу получить часть твоих верблюдов, твоих лошадей и твоих дирхемов“, — он вручит ему то, что он хочет. Если же купец умрет в дороге и караван будет возвращаться, то тюрок встретит их и скажет: „Где мой гость?“ И если скажут: „Он умер“, то он заставит караван разгрузиться. Потом он пойдет к самому знатному купцу, которого он среди них увидит, развяжет на его глазах его вещи, и возьмет из его дирхемов столько, сколько ему следует с того купца, без лишнего зернышка. И так же он возьмет лошадей и верблюдов и скажет: „Это твой двоюродный брат, и ты более всего обязан уплатить за него“. А если он убежал, то тюрок сделает то же самое и скажет ему [второму купцу]: „Это такой же мусульманин, как и ты, возьми же ты с него“. А если этот мусульманин не даст согласия [возместить долг] за его гостя на большой дороге, то тюрок спросит о его бегстве, где он находится, и если его направят к нему, то он проедет в поисках его расстояние [многих] дней пути, пока не прибудет к нему и не заберет у него того, что ему принадлежит, а также того, что он [иной раз] дарит ему. Вот также обычай тюрка: если он приедет в Джурджанию, он спросит о своем госте и остановится у него, пока не отправится [обратно]» (Ковалевский А. П.Книга Ахмеда ибн-Фадлана, с. 126-127).
[51] Материалом для последующих страниц послужили работы Истахри, ал-Масуди, Ибн Русте и Ибн Хаукаля.
[52] Полная цитата из Ибн Фадлана выглядит так: «Все они [живут] в юртах, с той только разницей, что юрта царя очень большая, вмещающая тысячу душ и более, устланная армянскими коврами. У него в середине ее трон, покрытый византийской парчой» (Ковалевский А. П.Книга Ахмеда ибн-Фадлана, с. 137) Скорее всего, А. Кестлер опустил сведения об убранстве юрты булгарского царя с целью продемонстрировать контраст между хазарской и сопредельными культурами. Согласно арабским путешественникам, хазары обитали в юртах, т.е. их жилища мало чем отличались от жилищ булгар. Из того обстоятельства, что хазарский каган обитал в дворце из обожженного кирпича, вовсе не следует, что булгары в культурном отношении уступали хазарам. И те, и другие, когда им понадобилось возвести крепости — в инженерном плане сооружения сложные — не смогли это сделать самостоятельно и вынуждены были обратиться за помощью: хазары — к византийскому императору, а булгары — к багдадскому халифу.