Остальные же предводители, одинаково похожие друг на друга, не желавшие и не думавшие даже делать что-либо, что не приносило им личной пользы, начали грабить римлян и отдавать их на произвол солдат, поэтому-то много было совершено с их стороны ошибок, и в короткое время все дело римлян рухнуло. Как это произошло, к рассказу об этом я теперь приступаю.

Когда Ильдибад узнал, что Велизарий отбыл из Равенны и направился в Византию, он собрал всех бывших с ним варваров и тех из римских воинов, которым нравились государственные перевороты. Он усиленно заботился об укреплении своей власти и прилагал все старания, чтобы вернуть готскому [214] народу власть над Италией. Вначале за ним следовало не больше тысячи человек, и в его распоряжении был один только город Тичино, но вскоре к нему присоединились все, кто был в Лигурии и в области венетов. Был в Византии некий Александр, заведовавший государственными финансами: римляне, говорящие по-эллински, называют занимающих эту должность логофетами[3]. Он все время обвинял солдат, что они предъявляют к государственному казначейству несправедливо высокие требования. Подвергая их таким несправедливым обвинениям, он снижал им жалованье, и, будучи незнатным, быстро достиг высоких должностей, из человека бедного став страшно богатым; вместе с тем он и для императора больше, чем кто-либо другой, добывал крупные суммы, и из всех людей он был наиболее виновным в том, что солдат осталось мало, что они обнищали и с неохотой подвергались военным опасностям. Византийцы дали ему прозвище «Псалидион» — «Ножницы», потому что он ловко обрезал золотую монету кругом, делая ее меньше, насколько хотел, но сохраняя прежнюю круглую форму. «Псалидион» — «ножницы» называется инструмент, которым при этом орудуют. Этого Александра император послал в Италию, после того как вызвал к себе Велизария. Появившись в Равенне, он произвел подложные раскладки с бессмысленными требованиями. От италийцев, которые даже не касались императорских сокровищ и не имели никакого даже косвенного отношения к казначейству, он требовал отчета, обвиняя их в обмане Теодориха и других готских властителей и заставляя их выплачивать то, что, по его словам, они обманно присвоили себе. На раны и опасности воинов он отвечал мелочными придирками своих расчетов и требовательных ведомостей, обманывавших их надежды. Всем этим он, конечно, отвратил расположение италийцев от императора Юстиниана. Из воинов никто уже не хотел подвергаться военным опасностям, но, сознательно проявляя свою пассивность, они позволяли усиливаться положению врагов. Поэтому другие военачальники держались спокойно [215], один только Виталий — он находился в области венетов, имея при себе значительное количество войск, в том числе из варваров много эрулов — решился пойти войной на Ильдибада, боясь, как это потом и оказалось, чтобы он с течением времени не получил большой силы, и полагая, что римляне не будут тогда в состоянии подчинить его себе. Около города Тарбесиона произошло ожесточенное сражение, в котором Виталий понес решительное поражение. Он должен был бежать, сохранив лишь немногих из своих воинов, большинство же войска он потерял в бою. В этом сражении пало большинство эрулов, погиб и начальник эрулов Висандр. В этом бою Теодимунд, сын Маврикия и внук Мунды, еще совсем мальчик, подвергся смертельной опасности, но ему удалось бежать вместе с Виталием. Благодаря этому сражению имя Ильдибада дошло до императора и стало известно среди всех людей.

Впоследствии между Урайей и Ильдибадом произошло столкновение по следующей причине. Жена Урайи отличалась и богатством и телесной красотой, занимая безусловно первое место среди всех женщин в кругу тогдашних варваров. Как-то она пошла в баню, одетая в блестящие одеяния с удивительными украшениями, сопровождаемая большой свитой. Увидав там жену Ильдибада, одетую в простые одежды, она не только не приветствовала ее как супругу короля, но даже, взглянув на нее с презрением, нанесла ей оскорбление. Действительно, Ильдибад жил очень бедно, не прикасаясь к государственным деньгам. Очень обиженная бессмысленностью нанесенного оскорбления, жена Ильдибада пришла в слезах к мужу и просила защиты, как потерпевшая со стороны жены Урайи нестерпимое оскорбление. Из-за этого Ильдибад прежде всего оклеветал Урайю перед варварами, будто он хочет стать перебежчиком на сторону римлян, а немного спустя убил его. Этим поступком он вызвал против себя ненависть готов; они менее всего сочувствовали убийству Урайи без всякого суда и следствия. Многие из них, собравшись между собой, бранили Ильдибада как совершившего беззаконный поступок. Но [216] отомстить ему за этот поступок никто не хотел. В их числе был некто Велас, родом гепид, удостоенный звания царского телохранителя. Он был женихом очень красивой женщины и любил ее безумно. И вот, когда он был послан на врагов с тем, чтобы вместе с другими сделать на них набег, Ильдибад по неведению ли, или руководясь каким-либо другим основанием, выдал замуж его невесту за кого-то другого из варваров. Когда же, вернувшись из похода, об этом услыхал Велас, то, будучи по природе человеком вспыльчивым, он не перенес такого оскорбления и тотчас же решил убить Ильдибада, думая, что этим он сделает приятное всем готам. Дождавшись дня, когда Ильдибад пировал с знатнейшими из готов, он решил выполнить свой замысел. Был обычай, чтобы, когда король пировал, многие лица, а также и телохранители стояли около него. Когда Ильдибад, протянув руку за кушаньем, склонился с ложа над столом, Велас неожиданно ударил его мечом по шее, так что пальцы Ильдибада держали еще пищу, а голова его упала на стол, приведя всех присутствующих в величайший ужас и внося крайнее смятение. Такое отмщение постигло Ильдибада за убийство Урайи. Кончилась зима, а с нею кончился и шестой год (540-541) войны, которую описал Прокопий.

2. В войске готов был некто Эрарих, родом из племени ругов, пользовавшийся среди этих варваров огромной властью. Эти руги являются одним из готских племен, но издревле они жили самостоятельно. Когда первоначально Теодорих объединил их с другими племенами, то они стали числиться в среде готов и вместе с ними во всем действовали против врагов. Они никогда не вступали в браки с чужеземными женщинами и благодаря этому несмешанному потомству они сохраняли в своей среде подлинную чистоту своего рода[4]. Когда после убийства Ильдибада положение дел у готов стало смутным, руги внезапно провозглашают Эрариха королем. Это было вовсе не по душе готам, и большинство их впало в глубокое отчаяние, так как они видели, что погибают их надежды, которые [217] они возымели при Ильдибаде, так как он действительно был способен вернуть готам власть и господство над Италией. Эрарих же вообще ничего не сделал, о чем стоило бы упоминать. Пробыв королем пять месяцев, он умер следующим образом. Был некто Тотила, племянник Ильдибада, человек большого ума, очень энергичный и пользовавшийся большим влиянием среди готов. В то время случилось, что этот Тотила стоял во главе готов, занимавших Тарвизий. Когда он услыхал, что Ильдибад скончался так, как рассказано выше, он отправил послов в Равенну к Константиану и просил его дать ему гарантию в личной его безопасности, обещая, что за это он передаст в руки римлян самого себя и тех готов, которыми он командовал, вместе с городом Тарвизием. С удовольствием выслушал Константиан эти предложения и дал клятву во всем, о чем просил Тотила, и с обеих сторон был установлен для выполнения этого дела день, в который Тотила и готы, стоявшие гарнизоном в Тарвизий, были готовы принять в город некоторых из приближенных Константиана и самих себя вместе с городом отдать в их руки.

Готы уже тяготились властью Эрариха, видя, что этот человек неподходящ для того, чтобы вести войну с римлянами, и очень многие открыто поносили его, говоря, что он после убийства Ильдибада служит препятствием в совершении великих дел. Наконец, сговорившись между собою, все они посылают в Тарвизий к Тотиле, приглашая его вступить на престол. Они сильно тосковали по власти Ильдибада, и всю свою надежду на победу они перенесли на Тотилу, его родственника, вполне надеясь, что и у него те же цели и желания, как и у них. Когда они пришли к нему, он открыл им совершенно откровенно свой договор с римлянами и сказал, что если готы убьют Эрариха в назначенный для их собрания день (Другие толкуют: «до условленного им с римлянами дня».), то он последует за ними и выполнит все, что они хотят. Услыхав это, варвары составили заговор для низвержения Эрариха. Пока все это происходило в лагере готов, римское войско, [218] пользуясь полной безопасностью и видя полную бездеятельность врагов, даже не думало наступать или действовать как-либо против врагов. Эрарих, созвав всех готов, убедил их отправить послов к императору Юстиниану и просить, чтобы он заключил с ними мир на тех условиях, на которых прежде он хотел заключить с Витигисом, а именно так, чтобы всей страной по ту сторону По владели готы, всю же остальную Италию уступили императору. Когда готы одобрили эти предложения, то, выбрав несколько человек, наиболее себе преданных, он отправил их послами к императору; в их числе был и Кабалларий. Считалось, что они будут вести переговоры с императором только о том, о чем я сказал выше, а тайно он поручил им добиваться у императора только одного: чтобы он мог получить от императора крупную сумму денег и быть зачисленным в ряды патрициев; за это Эрарих обещал передать ему власть над всей Италией и сложить с себя знаки королевского достоинства. Прибыв в Византию, послы стали действовать по этим инструкциям. В это время готы убивают по тайному заговору Эрариха. Когда он был убит, то согласно договоренности Тотила принял власть над готами.