Все здесь были в приподнятом и доброжелательном настроении, ожидая ежедневных вечерних встреч с учителем. Для этого гости собирались в павильоне, садясь прямо на расстеленные половики, и ждали своего гуру. Он выходил к ним и проводил беседы, отвечая на вопросы и спрашивая учеников сам. Во всем этом была какая-то торжественность и значительность. После бесед гуру приглашал одного-двух учеников для частной беседы. Раджа говорил, что очень важно попасть к нему – иначе не подняться на более высокий уровень понимания в медитациях.

Вроде все было прекрасно, но Жасмин все больше ощущала какой-то дискомфорт, как будто она была тут не к месту. Сара буквально светилась от счастья, обнимаясь и беседуя со всеми и мечтая попасть на собеседование к учителю. Жасмин изо всех сил пыталась проникнуться общей братской атмосферой любви, царившей в ашраме, но по ночам ее одолевали кошмары со страшными индейскими божествами, совершенно неуместными здесь, а днем она постоянно ловила себя на том, что грустит по Микаэлю. Его слова о духовных костылях, как назойливые насекомые, все время вылезали в самые неподходящие моменты. «Вот ведь, негодник – сумел-таки испортить мне поездку», - почему-то не со злостью, а с нежностью думала она о юноше.

На четвертый день Саре страшно повезло – учитель выбрал ее для беседы, пригласив к себе в дом. Жасмин прождала ее до полуночи, а потом уснула. Утром ее разбудила подруга, вся сияющая от счастья:

- Ну что, лежебока, так и проспала всю ночь?

- Ты чего это вся сверкаешь, как медный чайник? – недовольно буркнула Жасмин спросонья.

- Мы с учителем постигали вершины бхакти! Ты не представляешь, Кама-сутра по сравнению с этим – азбука для первоклассников. Я теперь знаю, что такое медитировать, опираясь на несущую силу учителя!

- Погоди, погоди, - Жасмин спросонья плохо соображала. – Что за несущая сила?

- Ну… стержень…- замялась подружка и потом принялась восхищаться. – Представляешь, какой улет! Совершенно не понимаешь, кого и как любишь – он точно аватара. С ним, как с богом – душа объединяется в магическом полете. Теперь я знаю, что такое любить Вишну!

- Постой, ты что, с ним того?..

- Того, того! – довольно закивала Сара. – Ты не смотри, что он дяденька в возрасте. Он любому молодому прыщу сто очков вперед даст!

- Что-то мне уже расхотелось ходить на эти беседы… - насупилась Жасмин. – Я понимаю, любить Вишну, но причем тут этот благообразный старик? Пусть он хоть трижды воплощенный.

- Да как ты не понимаешь? Он воплощение бога. Любить его – значит любить Вишну! Разве не ясно?

- Не ясно, – буркнула хмуро Жасмин.

- А мне ясно! Ты со своей диетой самое главное упускаешь.

- Чего это? – не поняла девушка.

- Ты что, не знаешь, что здесь везде в пищу травку добавляют? А тебе, если только крохи вместе с хлебом достаются. Вот ты хмурая и ходишь, когда все «летают».

- Не может быть. Получается, что тут все наркоманы?

- Насмешила – если так считать, то всю Индию в наркоманы придется записывать. Это же традиция. Да и не бойся! С такими худосочными формами, особенно для Индии, вряд ли ты попадешь на «собеседование».

Жасмин еще долго сидела, нахохлившись, с неохотой признаваясь себе, что Микаэль все больше оказывался прав, даже не представляя всех подробностей. Но девушка решила не портить отпуск Саре, и продолжила ходить на собеседования, тем более что совместные групповые медитации очень нравились. Между тем Сара уже успела «перемедитировать» в стиле настоящей Кама-сутры со многими «братьями», начиная с Раджи. Она только и делала, что приходила каждое утро с новыми «улетными» впечатлениями. И Жасмин с ужасом понимала, что все ждут от нее такой же «сестринской» любви к богу и, естественно, к «братьям».

***

Самое худшее, чего опасалась Жасмин, случилось где-то на десятый день. Когда были прослушаны все благочестивые беседы, учитель, неспешно обходя учеников, вдруг остановился рядом с Жасмин и положил ей руку на голову:

- Как твое имя, дитя? – спросил он мягким, проникновенным голосом.

- Жасмин, – кратко ответила сжавшаяся в комок девушка.

- Какое прекрасное имя! Надеюсь, твоя душа столь же красива, как и этот божественный цветок. Ты слишком напряжена, тебе надо расслабиться. Идем со мной, я научу тебя этому – техника настоящего расслабления поможет тебе в будущем.

Жасмин хотелось встать и убежать, куда глаза глядят, но она стеснялась множества восхищенно взирающих глаз. И потом, учитель все время приглашал к себе и мужчин, и женщин преклонного возраста – может, тщедушная Жасмин не заинтересует столь высоко парящего в астрале гуру? Успокоив себя такой нехитрой уловкой, девушка послушно пошла за учителем.

Они остались вдвоем в небольшой комнате, устланной мягкими коврами. Одна стена в ней была зеркальной. Учитель указал на ковер, и они сели друг против друга.

- Закрой глаза, дочь моя и попытайся расслабиться, а я буду читать текст на хинди. Не обязательно его понимать, я только иногда буду подсказывать смысл. Это очень древний текст. Чувствую, что из тебя может получится лучшая ученица, но это во многом зависит от тебя – инициация адепта дело не только учителя, но и ученика. Раджа говорил мне, что ты многого достигла в медитации, и я верю, что нам удастся пройти даже до стадии понимания Вишну.

Жасмин сидела, внимая всем словам и стараясь настроится на медитацию. Сознание потихоньку уплывало из реальности. В какой-то момент она почувствовала, что учитель кормит ее ритуальной едой. Ослушаться было нельзя. Ничего, у нее в комнате есть таблетки, - успокоила она себя. Размеренный голос гуру, читавшего сутры на хинди, действовал сильнее любых мантр. Она не заметила, как перестала ощущать себя в комнате. Ее тело, казалось, парило над землей. Постепенно ее окутала нежность и всевышняя любовь. Ей было невыразимо хорошо, даже сладострастно. Она, казалось, медленно танцевала нескончаемый индийский танец любви среди цветов и облаков…

Внезапно она почувствовала, что возбуждается, но не столько божественным экстазом, а телесно. Может, это и есть единение с богом? Но что-то было не так. Она вдруг резко дернулась и ощутила себя совершенно голой, стоящей перед столь же голым дедом, который ковырялся пальцем у нее между ног. Она, словно от удара током, отскочила в сторону и с ужасом уставилась на другой огромный «палец», торчащий между ног бородача. В шоке она подхватила лежащие под собой одежды, на ходу натянув их, и, не помня себя, бросилась вон из дома.

Она слышала какие-то крики за спиной, а ее мысли со страхом метались в голове: «Они же все там сексуальные маньяки!» Жасмин бежала, не разбирая дороги, а сознание плыло и путалось – кажется, в этой ритуальной еде была изрядная доза наркоты. Она ничего не помнила и почти ничего не ощущала. Ее вела отсюда только одна мысль: «Микаэль! Какая же я дура, что не осталась с тобой!»

Жасмин только раз на минуту смутно осознала себя, лежащей на грязной циновке под навесом в какой-то индийской деревушке. Тело колотило в лихорадке. Пожилая, почти чернокожая, сморщенная женщина пыталась кормить ее с рук похожей на плов едой, что-то бормоча и улыбаясь всеми своими тремя желтыми зубами. Потом все снова погрузилось во мрак.

Последний раз она «очнулась», увидев со стороны и сверху врачей в небольшой больничной комнате. Жасмин с грустью, но без большого сожаления поняла, что они стоят вокруг ее несчастного маленького тела. Женщина врач сказала:

- Мы ее потеряли. У нас нет средств, чтобы вывести ее из анафилактического шока. Да и поздно уже…

Другой человек в халате накрыл ее голову белой простыней.

«Вот ты и сохранила свою девственность», - было странно, что она способна к сарказму в такой ситуации. Жасмин слишком много знала, чтобы не понять, что она умерла. Единственно, что ее огорчало – это то, что она доставила так много мук Микаэлю, когда могла бы подарить ему счастье и любовь.

Девушка приготовилась к дальнейшим превращениям, которые должны были произойти с ее душой: «Главное, не уйти случайно в новую инкарнацию!», но все вышло совершенно по- другому, чем она ожидала. Она вдруг оказалась в своем кошмарном сне с индейскими богами, носящими головы ягуаров и ящеров…