Стресс! Ну а если открыть в городах и поселках страны сотни, именно сотни, «бюро посреднических услуг», где у вас примут по телефону заказ и доставят билет, — по вашему желанию, — на дом. Конечно, за хороший сервис надо платить, но кто откажется уплатить за услугу, которая сберегает ваши нервы?!

Мне возразят: «нет помещений, нет штатных единиц, да и вообще такого в практике не было». Во-первых, очень плохо, что в практике не было: и в Венгрии, и в США, и в КНР таких посреднических бюро — на каждой улице. Во-вторых, ныне, после того как вышел Закон об индивидуальной трудовой деятельности, не нужны штатные единицы.

Школьники и студенты получили право на индивидуальный труд, — вот и поработай во благо обществу и себе на мотоцикл или автомобиль!

Печатается объявление в газете — «принимаю заказы на услуги» — и, что называется, «полный вперед»!

(В связи с этим, кстати, отделам нежилых помещений исполкомов есть о чем подумать: первые этажи множества зданий заняты хитрыми конторами, базами, дирекциями, снабами, сбытами и прочими «главначпупсами».

Не стоит ли внимательно посмотреть, пропорциональны ли помещения, занимаемые легионами этих таинственных организаций?

Или взять помещения ЖЭКов. Множество комнат, практически пустующих, ибо смотрители ходят по домам и подъездам. Отчего бы не подзаработать на тех, кто намерен заняться индивидуальной трудовой деятельностью? Почему бы не иметь при каждом ЖЭКе бюро посреднических услуг?)

…Недавно я позвонил в бюро по ремонту квартир и,услыхав мелодичный женский голос, сказал: «Здравствуйте, солнышко». — «Никакое я вам не солнышко! Обращайтесь, как положено!» — «Есть инструкция, как надо обращаться?» — «Скажите “женщина”, все по-людски». По-людски?

Ой ли! К сожалению, на улицах, в магазинах и на вокзалах ныне очень часто можно слышать: «Женщина, подвиньтесь!», «Мужчина, станьте в очередь». Кому как, а мне такого рода обращение кажется прямо-таки безобразным. Русский язык, богатейший и нежнейший язык мира, хранит в своем словарном запасе сотни достойнейших и уважительных обращений к людям, — я уж не говорю о «граждане» и «товарище»!

В Никарагуа, например, после победы революции утвердились четыре наиболее распространенные формы общения: «эрмано» — «брат»; «компа», сокращение от «компаньеро» — «товарищ»; «амор» — «любовь», так здесь обращаются к ребенку, матери, сестре, жене, возлюбленной, и наконец, «маэстро», то есть «учитель».

До сих пор в наших книгах и фильмах весьма распространены обращения типа Колька, Санька, Мишка. Мне сдается, что канонизация такого рода грубости, то есть бескультурья, протекает из незнания отечественной истории. Не следует консервировать то, что было рождено социальной несправедливостью, когда помещик понуждал своих крепостных крестьян говорить о себе приниженно, по-шутовски. Желая унизить Пугачева, царские сатрапы называли его «Емелька»; в памяти народной он остался Емилианом Пугачевым.

Я обратил внимание, как в Чехословакии детей с самого раннего детства приучают к ласковой уважительности: маленького человечка вызывают к доске не по фамилии, и даже не по полному имени «Люд-вик», например, но «Людвичек», «Франтишек», «Марушко».

Александр Довженко не зря говорил: «Смотрите в дождевые лужи, — в них тоже можно увидеть звезды». Из малого рождается большое. Культура в быту-главная воспитательная работа с новым поколением; думая о «человеческом факторе», будем всегда помнить, что он, этот фактор, начинается с того, как к нему обращаются и что слышат от него в ответ. Право же, «здравствуйте, солнце» куда лучше, чем «послушайте, женщина».

Ох, зря я отнес букинистам «Правила хорошего тона»! Когда еще Госкомиздат наладится переиздать эту книгу, а Гостелерадио начнет наконец цикл передач, посвященных этой же проблематике.

Не знаю, для кого как, но для меня весна начинается в декабре, накануне Того дня, когда время начинает идти на солнечную прибавку.Думая о грядущем лете,я с чувством радости за сограждан, планирующих свои летние отпуска, перечитываю статьи Закона об индивидуальном труде, разрешающие пансионное обслуживание трудящихся, а также открытие станций автосервиса.

Тот, кто совершал автомобильные поездки на Кавказ или в Крым, в Прибалтику или Минск, знает, сколько часов, а то и суток приходилось тратить на пустяшный ремонт машины, — запись в очередь, скандалы, надменная снисходительность мастеров, получающих зарплату, вне зависимости от того, доволен клиент или костерит его на чем свет стоит.

Тот, кто любит путешествовать, знает, что такое ночевка на обочине дороги, с примусом под дождем: гостиницы недосягаемы — их крайне мало, автокемпингов — тоже, в дома не пускали — «фининспектор замучает, нельзя». Отныне — можно.

Сразу же возникает вопрос: как путешественники узнают о пансионатах и станциях индивидуального автосервиса?

Предвижу крутые действия ретивых администраторов против вывесок на обочинах дорог: «надо согласовать, получить разрешение свыше, утвердить, провести сквозь инстанции». Допускаю, что реклама будет некрасивой, — мы этому не были учены, все приходится начинать с чистого листа.

Следовательно, перед отделами культуры исполкомов встает вопрос об организации службы «реклам и объявлений».

Кстати, именно на этом поприще могут проявить себя художники, особенно молодые — новый закон разрешает такого рода деятельность, только б ей не мешать, не мучить ее. Надо бы уже заранее, сейчас, зимою, подумать, как пригласить путешественников в пансионат или станцию автосервиса, или в мастерскую кустарного про- мысла, где можно купить сувенир, связанный с данным конкретным местом, — это ли не одна из форм патриотического воспитания людей?!

Коллекция такого рода сувениров в доме — память о полюбившихся местах страны, а память — одно из важнейших слагаемых патриотизма.

СТАТЬЯ

1989 год

Когда советское телевидение передало на прошлой неделе кадры о том, как миллион жителей Берлина стоят в очереди на Чек Пойнт Чарли, чтобы прогуляться по западным секторам «фронтового города», только наивным политикам и посредственным литераторам это событие могло показаться неожиданным и экстраординарным.

Государство подобно живому организму.