Воспитание чувствующей функции включает также соблюдение объективных правил отношений. Например, существуют правила отношений между гостем и хозяином, старшим и младшим, господином и слугой, между друзьями, даже между мужем и женой. Во многих культурах эти формы проявления чувства разработаны до мельчайших деталей. Они определяют архетипические состояния чувств, применимые и в других ситуациях, даже метафорических и мистических, как, например, чувство невесты к жениху или чувство «гостя» или «слуги».
Оказывается, довольно трудно соблюдать такие объективные правила, особенно если они являются иерархическими. Занимать позицию высшего лица, не проявляя надменности и не поощряя раболепия; отдавать приказания, не обращая их ни в просьбу об одолжении милости, ни в команду; соблюдать сыновнее послушание, не уступая требованиям семейного комплекса, — все это находится за пределами наших обычных возможностей и в обществе демократического индивидуализма не является целью воспитания.
На первый взгляд может показаться, что эти правила имеют мало общего с чувством, особенно с чувством любви. Ведь если следовать заповедям любви (или Иисуса, или Афродиты), она, как и смерть, является великим уравнителем и уничтожает все формы объективного порядка. Любовь, как и эмоции, противостоит всем структурам и функциям сознания, даже чувствующей функции. Этот аффект или любовные эмоции могут влиться в чувствующую функцию и трансформировать ее, но не могут ее заменить. Любовь архетипична, она принадлежит Богам и дарована ими смертным в виде Эроса. Agape и caritas (христианская любовь и милосердие) тоже ассоциируются с религией, то есть также являются добродетелями, дарованными человеку свыше. Но чувство не зависит от Богов; оно — не сила, а осознание, не искупление, а инструмент. И как ни странно это звучит для приверженцев любви, мы можем чувствовать и воспитывать чувство, не любя, но не можем любить и воспитывать любовь, не чувствуя. Любовный аффект означает упрощение, чувство — дифференциацию. Там, где любовь объединяет путем сплавления в единое целое, чувство соединяет, сохраняя различия. Модели дифференциации закодированы в формах чувств, которые выдерживают натиск любовных эмоций. Коммуны, идеи братства всех людей, утопические общества, основанные на принципе любви, — все они рушатся из-за ошибочного представления о том, что любовь все побеждает и способна заместить чувства.
Противоречия между классическими и романтическими взглядами в меньшей степени выражают различие между головой и сердцем, чем различие между чувством и любовью, между бесчисленными вариациями тонких оттенков чувства и бесчисленными волнами любовных эмоций, размывающими стены между тем и этим, правильным и ошибочным, безобразным и прекрасным, вами и мной. Влюбляясь, мы можем перевернуть все ценности, и достигнуть вершин, находящихся выше добра и зла. Чувствующая функция как функция сознания обладает различающим аспектом Логоса, цель которого — победить Великую Богиню, которая могла бы покончить с различением и разделением. Следовательно, воспитание чувствующей функции не обязано идти по дороге любви, как учат нас сентиментальные романы и романтические мечты подавленной чувствующей функции.
Опыт говорит (аналитический перенос может служить тому примером), что любовь способна содействовать и действительно содействует значительному развитию чувствующей функции, и на этом следует остановиться подробнее. Любовь влияет на чувствующую функцию не прямо, а косвенно. Прямое влияние, ошибочно принимаемое за подлинное развитие чувства, вызывает внезапное появление множества положительных чувств. Но способы их выражения, определяющиеся сильными любовными эмоциями, могут оставаться слишком субъективными и искажаться характерными для любви преувеличениями. И даже когда такие положительные чувства и способ их выражения вполне адекватны, их можно рассматривать скорее как дар самой любви и архетипическую ритуальную составляющую поведения любого влюбленного человека, составляющую безличную и бессознательную. Настоящее развитие чувствующей функции, являющееся результатом косвенного влияния, наступает позже, когда чувство начинает длительную работу по оценке и дискриминации происходящего. Оно сортирует чувства и взвешивает все «за» и «против». И только затем наступает время для усовершенствования самой чувствующей функции. Большую психологическую роль в этом процессе играют любовные письма, любовные стихи и любовные дневники. Любовь поставляет чувству пищу, которая часами мечтательно переваривается. А расширение границ терпимости и понимания других людей любовь дает на поздних стадиях своего развития.
Главный воспитательный эффект, который любовь оказывает на чувствующую функцию, заключается в том, что, пережив этот опыт, мы начинаем доверять собственным чувствам. Это и есть воспитание чувствующей функции через веру, воспитание, о котором упоминалось выше. Любя, мы рискуем нашим чувством и доверяем его действиям. Любовь не только открывает двери сонму нежных, комических, диких, экзальтированных чувств, она также предоставляет безопасное место, где эти и другие, более незрелые и более сомнительные чувства могут быть приняты с доверием. Любя, мы ценим даже слабые, собственнические, тщеславные и цепкие чувства. Независимо от их проявлений, мы верим в них и доверяем им, потому что они являются частью нашей любви. Оказавшись в ситуации, в которой эти чувства принимаются, мы сами обретаем способность их принимать. Доверие, которое оказывает нам другой человек, учит нас доверять себе как человеку. С этой верой приходит и чувство искупления: наши чувства, наше сердце становятся «добрыми», и даже раны, нанесенные чувству в детстве и отрочестве, могут быть открыты, пережиты и вылечены. Влюбляясь, мы снова становимся молодыми, частично из-за того, что любовь возвращает нас к этим неясным, но кровоточащим ранам, нанесенным отрицательными чувствами, которым теперь мы можем найти место в структуре отношений и тем самым избавиться от них.
Любовь порождает такое изобилие чувств, что чувствующая функция начинает констеллировать (инициировать формы), иначе мы не смогли бы в них разобраться. При каждой встрече влюбленных чувствующая функция подвергает любовь испытанию. Ее невозможно заменить никакой другой функцией: мы не можем найти выход из лабиринта любви, обдумав весь путь или двигаясь на ощупь. Вследствие того, что влюбленность стремится устранить все различия в чувствах, от чувствующей функции требуется помощь в организации любви. Опыт влюбленности, когда человек оказывается в плену собственных чувств и зависит от своей чувствующей функции, служит неоспоримым, убедительным доказательством ее существования как независимого, незаменимого психологического посредника.
Личные отношения требуют личного чувства. Здесь следует подчеркнуть значение малых величин. В этом смысле можно поучиться у мистиков. Мы склонны верить, что великие мистики занимаются глобальными космическими проблемами, однако на самом деле обычно они говорят о малых вещах, даже очень малых. С помощью чувствующей функции они сводят интеллектуальные проблемы к насущным, обыденным вопросам естественных потребностей человека. Их могут рассмешить самые тривиальные события. Наши испорченные чувства пренебрегают мелочами, не обращают внимания на малые ошибки, которые мы совершаем, идя по жизненному пути. Затем реальность оборачивается к нам своей горькой стороной: можно испортить себе жизнь, упустив скромную возможность, подсказанную чувством, или своевременно не вскрыв маленький раздражающий гнойничок. Пренебречь малым — значит пренебречь своей чувствующей функцией. Поэтому личные чувства следует выражать в малых формах: в виде личных любезностей, в обмене личными впечатлениями, личными замечаниями о том, что именно нравится нам в другом человеке. Чувствующая функция, признавая достоинства другого человека, укрепляет их, дает ему веру в себя. Личное чувство выражается также глазами, голосом, движениями рук. Переход от одной функции к другой часто достигается сменой интонации. Когда анимус командует, а анима жалуется, чувствующая функция обычно медлит, хотя и может притвориться активной. Чувствующая функция может проявить себя взглядом, недаром существует выражение "посмотреть друг другу в глаза". Иногда руки говорят больше, чем слова: ими жестикулируют, их агрессивно сжимают в кулаки, ими успокаивающе гладят больного.