— Я догоню их, мадам, — решительно сказал Гофреди, снова взяв пистолет. — Извините, бога ради, за то, что я натворил здесь. Надеюсь, Бертранда и Жанна простят меня.

— Мы догоним их, — поправила она с холодной улыбкой. — В любом случае мне надо ехать в Париж, чтобы предупредить мсье де Лиона. Он должен арестовать моего брата и заставить его заплатить за свои преступления.

— Вы задержите меня, мадам, — сказал Гофреди извиняющимся тоном и покачал головой. — Я предпочитаю действовать в одиночку.

— Разумеется, нет! С моими людьми мы погоним упряжку куда быстрее, чем вы поскачете один. И если Господь поможет нам, мы их настигнем.

— Даже если мы это сделаем, мадам, вы полагаете, несколько женщин, пусть даже с моей помощью, сумеют справиться с отъявленными разбойниками?

— Вне всякого сомнения. Я неплохо стреляю из пистолета, мадам де Лепинас превосходно фехтует, а Бертранда одна стоит доброй дюжины мужчин. И знаете, в такого рода делах все решает совсем не сила — гораздо важнее хитрость и правильно выбранная стратегия. Именно они чаще всего и решают исход важных сражений.

Гофреди ответил не сразу. Эта женщина права, и если она столь же ловка, как ее брат, у них есть шанс добиться успеха. И тут он вспомнил о карете, которая осталась на постоялом дворе «Суконщики».

— У вас есть экипаж, мадам?

— Нет. Только плетеная коляска на два места. Но я могу купить карету сегодня же вечером. Мы выедем завтра на рассвете.

— Карета мсье Фронсака по-прежнему стоит в Монтобане. Нам достаточно поехать туда и забрать ее.

— Что ж, это упрощает дело. Мы с мадам де Лепинас сядем в коляску. Вы поедете верхом, а Бертранда повезет нас. Она умеет править упряжкой.

При мысли, что усатая женщина станет их спутницей, Гофреди недовольно поморщился. Но у него нашлось лишь одно возражение:

— Зачем ждать завтрашнего дня? Надо выехать как можно раньше. Поспать мы сможем в пути, вдоль Большой дороги есть постоялые дворы. Тогда завтра в полдень мы будем в Монтобане. И у противника останется только день в запасе.

— Вы правы. Франсуаза, дайте необходимые распоряжения и пришлите ко мне Жанну. Мсье, мне нужен час, чтобы собраться. Надеюсь, он у меня есть?

16

Конец декабря 1643 года — начало января 1644 года

Карета оказалась просто ящиком на колесах, залатанным со всех сторон. Несколько лет назад это, несомненно, был модный экипаж, в котором местный сеньор перевозил свое семейство и слуг, а затем одряхлевшую рухлядь продали какому-нибудь каретнику.

Луи стал рассматривать берлину. Сиденья были вспороты, и из них местами вылезал конский волос. Стекла отсутствовали, и вместо них висели облезлые кожаные занавески. Дверцы запирались деревянными крючками.

Внутри никого не было и скверно пахло. Две банкетки разделяли почти полтуаза. На полу стояла небольшая проржавевшая жаровня на древесном угле.

Луи собирался закрыть дверцу, но тут же почувствовал, что в спину ему уткнулось острие кинжала.

— Поднимайтесь в карету, мсье Фронсак, — приказал ему Шарль де Бреш.

Луи не двинулся, и острие больно кольнуло его. Он повиновался.

Когда он оказался внутри, согнувшись пополам, дверца напротив открылась и в карету поднялся долговязый сухопарый оборванец. Негодяй щеголял густыми поседевшими усами и целой коллекцией ножей на поясе камзола из буйволиной кожи, расползшегося по всем швам. На нем был тяжелый шерстяной плащ, по плечам рассыпались сальные кудлатые волосы.

— Бандоле будет приглядывать за вами, мсье Фронсак, — объявил Бреш. — Если вы шелохнетесь или позовете на помощь, он сделает вас калекой или обезобразит ударом клинка. Вы хорошо поняли? Садитесь рядом с ним.

Тот, кого назвали Бандоле, уселся и вытащил здоровенный зазубренный кинжал. Он знаком приказал Луи приблизиться и принялся осматривать его, словно животное на бойне. Луи сел и с омерзением обнаружил, что от его стража исходит отвратительная вонь.

— Бандоле, возьми у него шпагу и пистолет, который он прячет в складках плаща, — приказал Бреш.

Разбойник сунул свой кинжал в ножны, потом разоружил Луи, который не сопротивлялся и поднял руки. Оказавшись в полной их власти, Фронсак спросил книготорговца, по-прежнему стоявшего возле кареты:

— На кого вы работаете?

— Начиная с этого момента ни слова больше, мсье Фронсак! Разве что вы хотите стать уродом, — бросил Шарль де Бреш, отходя в сторону. — Бакала, иди сюда, ты тоже будешь следить за шевалье.

Другой висельник, на сей раз весьма упитанный, с выступающим брюхом, толстыми мясистыми губами и невыразительными глазками под густыми бровями скотского вида, пыхтя, забрался в карету. Толстыми пальцами он сжимал охотничий нож. Из одежды на нем был только длинный балахон из овчины и колпак такой же выделки.

— Я скоро вернусь, мсье Фронсак, — сказал книготорговец. — Ради собственной безопасности не говорите, не двигайтесь, не дышите. Эти люди — дикари. Они способны отрезать вам что-нибудь просто с целью позабавиться… или поесть!

Смеясь, он закрыл дверцу. Тучный детина поднял деревянные панно, закрывавшие окна, и прицепил их крючками. Теперь только небольшие оконца спереди и сзади освещали карету. Толстяк сел напротив Луи, осклабившись в свирепой улыбке и показав полный набор гнилых зубов.

Фронсак дрожал. Немного от холода, больше от страха. Он запахнулся в плащ. Сердце его билось так, словно готово было разорваться. Со двора до него доносились голоса. Кто-то собирался помочь ему? Прошло несколько минут. Что хотят с ним сделать эти люди? Пытать? Заставить говорить? Они не смогут далеко уйти с пленником: значит, должны быстро избавиться от него.

Он вновь услышал звуки голосов, на сей раз совсем близко от кареты. Это вернулся Бреш, он приказывал подготовить упряжку. Дверца распахнулась, и книготорговец бросил на пол багаж Луи. Две сумки и папку с бумагами Ферма. Потом принес свои сумки, одеяла и забрался внутрь.

— Бандоле, будешь править упряжкой вместе с Пебрина. Мы выезжаем.

Тощий вылез из кареты. Бреш положил багаж на банкетку Луи. Сам он уселся рядом с толстяком.

Карета тронулась с места. Деревянные панно по-прежнему закрывали окна, и Луи не мог угадать, в каком направлении они движутся.

Тут Бреш соединил кончики пальцев и обратился к своему пленнику:

— Вы имеете право получить кое-какие разъяснения, мсье Фронсак. Итак, если желаете, я отвечу на ваши вопросы. Но прежде позвольте рассказать вам, что произошло, и сообщить инструкции, которым вы будете неукоснительно следовать. Мы едем в Париж. Путешествие будет долгим и трудным. Вам не разрешается выходить из кареты. Никогда. Ночью мы все будем спать внутри. Крайне неудобно, но Бандоле выбрал этот экипаж, поскольку в нем могут разместиться пятеро человек. Двое на банкетках, трое на полу. Если попытаетесь бежать, вас убьют. Мне заплатили, чтобы я привез вас живым, но если вы умрете, мой наниматель долго горевать не будет. Не пытайтесь подкупить моих людей или просто говорить с ними. Только Бандоле немного знает французский. Остальные изъясняются на каталанском или провансальском, эти языки довольно сходны с итальянским, поэтому я могу беседовать с ними.

— На кого же вы работаете?

— Еще не догадались? Разумеется, на маркиза де Фонтрая!

— Поэтому мы поселились у его сестры?

— Вовсе нет! Маркиза действительно дружна с Югом де Лионом. С братом она в ссоре, и когда тот узнал, что вы собираетесь обосноваться у нее, придумал этот план, достойный Никколо Макиавелли.

Луи молчал, обдумывая услышанное. Как часто он совершал ошибки! Значит, доверься он маркизе де Кастельбажак, не оказался бы в таком положении! Потом он вспомнил о Гофреди, который должен приехать в Монтобан. Поймет ли старый слуга, что с ним случилось? Попытается ли нагнать их?

— А о вашем друге Гофреди забудьте, — улыбнулся Бреш, который словно читал его мысли. — У него никаких шансов узнать, куда мы направились, а его верность вам вызывает у меня большие сомнения! Но если даже он нас догонит, мои люди легко разделаются с ним!