— Мсье де Бриен сказал мне, что сейф с реестрами кодов, возможно, был вскрыт. Не вижу, каким образом один из шифровальщиков сумел бы раздобыть ключ. Следовательно, в дипломатическую службу, вероятно, проник не один шпион.

— Я уже размышлял над этим, Фронсак. Это было бы ужасно, ведь конференция в Мюнстере открывается всего через месяц! — пробормотал кардинал. — Поскольку мы уверены, что враги полностью или частично завладели шифрами, необходимо добиться, чтобы наши курьеры не попадали в их руки. Чаще всего противники раскрывают наши секреты, как и мы их, захватывая гонцов. Ле Телье задумал создать для конференции в Мюнстере новый корпус гонцов, члены которого будут отбираться из лучших гвардейцев или мушкетеров. Морис де Колиньи получит патент на командование ими. Он очень смелый человек, к тому же близок к д'Энгиену и принадлежит к семейству, всегда верно служившему королевству.

— Мсье Ле Телье говорил мне об этом, монсеньор.

Беседа, очевидно, близилась к концу, и кардинал дал это понять:

— Вы можете рассчитывать на любую необходимую помощь со стороны мсье Сервьена. Он обладает большим опытом в области шпионажа. Занимался разведывательными делами с Англией еще в те времена, когда был интендантом юстиции в Гиени. Без колебаний обращайтесь также к его племяннику, мсье де Лиону. Он один из моих секретарей.

Теперь Луи желал поделиться своими соображениями, но его смущало присутствие флорентийского перчаточника.

— У меня есть последнее предложение, которое мне хотелось бы обсудить с вами. Оно касается шифровального бюро.

— Я уже сказал вам, Фронсак, вы можете без опаски говорить в присутствии Гандуччи, — улыбнулся Мазарини, заметив его колебания.

— Хорошо, монсеньор, — с некоторой холодностью ответил Луи. — Мсье Россиньоль объяснил мне не только различные методы шифрования, но также способы, какими можно прочитать зашифрованные послания. Как правило, посредством предательства, однако не всегда. Порой во вражеском лагере находятся одаренные люди, похожие на самого Россиньоля, способные при помощи одной лишь ловкости раскрыть шифр депеш.

— Я это прекрасно знаю, шевалье. Однако против таких талантов мы бессильны, увы!

— Я в этом не уверен, монсеньор. В конечном счете, речь идет всего лишь о логической задаче. Я обсудил пришедшую мне в голову мысль с бароном де Монтозье. Я спросил его, возможно ли создать код, который не раскроет даже самый талантливый человек на свете.

— Это химера, мсье Фронсак. Я был солдатом и дипломатом, знал многих, кто пытался создать подобные шифры. Но всегда находился кто-то, более одаренный, чем они, и разгадывал их шифры.

— Однако мсье де Монтозье полагает это возможным, и мне хотелось бы пристальнее изучить проблему. Он посоветовал мне встретиться с людьми, сведущими в математике, и поговорить с ними.

— Ну что ж, встретьтесь и поговорите, — с иронией произнес Мазарини, — но я по-прежнему убежден, что в данной сфере Россиньоль — самый компетентный человек в Европе. Если ему не удалось создать идеальный шифр, значит, этого не сумеет сделать никто.

— Я обязательно сообщу ему все, что мне удастся узнать, монсеньор, — пообещал Луи, игнорируя замечание министра.

Мазарини улыбнулся и благожелательным жестом дал понять, что аудиенция окончена. Луи поклонился.

С перчаточником он распрощался простым кивком и тут же вышел.

Зачем Мазарини вызвал меня? — спрашивал себя Луи, с некоторым раздражением покидая кабинет министра. — Кардиналу уже было известно все, что он, Луи, рассказал ему. И почему Томмазо Гандуччи — перчаточник! — присутствовал при столь конфиденциальной беседе?

Пустой был визит, с досадой подумал Луи. Чтобы успокоиться, он решил пройтись до улицы Пти-Шан — для этого достаточно было свернуть на улицу Бон-Занфан — и нагрянуть к своему другу Тальману неожиданно.

Он тут же одумался: ему следовало быть осторожным после того, что произошло во дворце Аво. И он попросил Туссена Роза найти кого-нибудь, кто отвез бы его в карете в отцовскую контору.

Поскольку Исаак де Порто уже сменился, домой его проводил отряд гвардейцев.

Мазарини остался наедине с перчаточником.

— Мсье Фронсак не пожелал сказать мне все, — насмешливо произнес сицилиец.

— Он должен знать, что вам известно о нападении на его друга и, быть может, о покушении, жертвой которого едва не стал он сам, монсеньор.

— Конечно! Фронсак силен, но я не думал, что он столько раскроет всего за два дня! Отныне он мешает нашим врагам, и они попытаются от него избавиться.

— Именно этого вы и хотите, монсеньор!

— Действительно, это единственный способ заставить их раскрыться, но я не желаю, чтобы они убили его! Он мне еще нужен! Если это окажется необходимым, я прекращу игру.

— Что следует делать мне, монсеньор?

— Для этого я вас и вызвал. Вы хорошо разглядели Фронсака. С настоящей минуты вы будете неотступно следовать за ним. Те, кто стоит за шпионской сетью, неизбежно нападут на него. Вы должны защитить его и обнаружить их. Узнайте, кто они.

— Фронсак всегда служил приманкой в ваших играх, не правда ли, монсеньор?

— Разумеется! Мне нужны приманки, чтобы напугать противника, в данном случае он — единственная, но я полагал, что у меня будет больше времени. Этот чертов Фронсак нагнал на них страху слишком быстро!

— Когда я обнаружу ваших врагов, как мне поступить, Ваше преосвященство?

— Я приму решение, — уклончиво ответил кардинал, подняв руку.

— Мне понадобится помощь, монсеньор.

Мазарини на мгновение задумался.

— У меня есть для вас только Исаак.

— Он подойдет. С сегодняшнего дня я неотступно буду следовать за Фронсаком.

Задолго до того, как улицу Сен застроили с обеих сторон красивыми особняками, она представляла собой земляную дорогу, идущую вдоль рва и городских стен. Этот путь называли дорогой к Пре-о-Клерк, поскольку она вела к лугу на берегу Сены, где университетские клерки любили встречаться для забав или драк.[58] Потом Пре-о-Клерк стала местом эстрапады — казни на дыбе, предназначенной для солдат-дезертиров, которых много раз сбрасывали на веревке со столба высотой в несколько туазов, пока тела их не распадались на части. Парижане очень любили это зрелище. Несмотря на смену специализации, за Пре-о-Клерк сохранилось прежнее название.[59]

На этой дороге в Средние века появилась таверна «Малыш-мавр», которую посещали люди судейского сословия. В те дни, когда происходила наша история, таверна эта еще существовала, но была стиснута с двух сторон особняками, появившимися на улице Сен, и клиентура ее стала другой: теперь сюда ходили литераторы и дворяне.

В то время как Луи Фронсак возвращался в контору своего отца, а Мазарини беседовал с перчаточником, скрюченный карлик, на редкость уродливый, но одетый с чрезвычайной элегантностью, яростно бранил шевалье де Шемро.

Они сидели вдвоем за столом в самом темном углу таверны «Малыш-мавр».

— Вы бездарь и вдобавок глупец, Барбезьер! Оба были у нас в руках, а вы их упустили!

— Как мог я предположить, мсье маркиз, что этот Фронсак найдет своего друга в заброшенной конюшне?

— Я предупреждал вас: Фронсак очень ловок! Слишком ловок для вас в любом случае! Кстати, где ваша сестра?

— В надежном месте, мсье. Ее дворец закрыт, и даже если туда придут с обыском, ничего не найдут.

Карлик бросил взгляд на посетителей таверны, писателей и художников, весьма многочисленных в этот вечер. Не обнаружив ни одного знакомого лица, он продолжил, понизив голос:

— Скажите ей, чтобы она пришла ко мне во дворец герцога де Лианкура. Сейчас я живу там. В самом ближайшем будущем мы должны избавиться от Фронсака. Вы сумеете быстро собрать нескольких человек, хорошо орудующих кинжалом и не задающих лишних вопросов?