Филипп II перед своим отъездом из Нидерландов, по совету Гранвеллы, назначил правительницей свою сводную сестру Маргариту Пармскую, а не племянницу Карла V Кристину Лотарингскую, которую предлагали Оранский и Эгмонт, что глубоко ранило гордость феодального дворянства, потому что к нему причисляли также и Оранского, хотя он был германского происхождения. Когда в 1544 г. Оранский прибыл в Нидерланды в качестве наследника своего племянника Рене де Шалона, он не мог считаться иностранцем, как это позже утверждал испанский король.
В эти годы германский дом Нассау уже был нидерландской дворянской династией. В 1403 г. Энгельберт фон Нассау, пробст[2] Мюнстерского собора, заключив брак с Иоганной фон Поланен, унаследовал обширные земельные владения в Брабанте: он был бароном Бреда, сеньором Леки, Гертруденберга, Нирварта и т. д. Вскоре он стал членом совета герцога Брабантского Антуана Бургундского; после его смерти занимал то же положение при его преемниках и посредничал между Брабантскими штатами и бургундскими герцогами, но при этом старался не участвовать ни в каких конфликтах. Его преемник Ян IV, с 1442 г. барон Бреда, а с 1450 г. правящий граф Нассау, оставался советником бургундских герцогов, сопровождал их в многочисленных походах и через брак и обмен унаследовал новые владения в Брабанте, а также в Диете и Сихеме. Символом двойной власти (барон Бреда и граф Нассау) является то, что тело его похоронено в усыпальнице собора в Бреде, а сердце — в Дилленбургской монастырской церкви.
Его сын Энгельберт Нассау (род. в 1454 г.) — самый знаменитый представитель династии Нассау в нидерландско-бургундских провинциях, тогда как его брат Иоганн договору от 8 мая 1457 г. в Бреде получил германские земли. Только замок Дилленбург остался их совместной собственностью.
Энгельберт Нассау, советник Карла Смелого, занимался также и пост главного правителя Нидерландов. Будучи военачальником Карла, он был взят в плен у Нанси, позже верно служил Марии Бургундской и ее мужу Максимилиану, участвуя в их войнах против Франции и фламандских городов (победитель в Гингате, 1479 г.). Земли Нассау часто вносили огромный выкуп за освобождение из плена Энгельберта. Он был дростом[3] Брабанта, губернатором Люксембурга, правителем Голландии, Фландрии, Артуа, соправителем Нидерландов, а в 1501 г. даже их правителем, близким другом принца Филиппа Красивого, верным полководцем и дипломатом императора Максимилиана. Когда в 1504 г. рыцарь ордена Золотого Руна Энгельберт, на щите которого был девиз: «Это я, Нассау!», умер, историограф Молине написал о нем: «Благочестивейший и храбрейший, не ведавший страха и никогда не бежавший с поля боя…»
Брак Энгельберта с Кимбургой Баденской был бездетным, поэтому в качестве его наследника в Нидерланды еще в 1499 г. прибыл старший сын брата Генрих Нассау. Верный сподвижник Габсбургского дома, он стал советником и военачальником императора Максимилиана, хотя чаще служил ему как дипломат. В 1506 г. император назначил его воспитателем эрцгерцога Карла, позже он стал энергичным помощником Карла V на переговорах об избрании императора. С тех пор Генрих Нассау, пребывая в свите императора, являлся скорее другом и советчиком, а не только дипломатом и военачальником. Вторым браком он женился на сестре Филиберта де Шалона, принца Оранского. Сын Генриха Рене де Шалон унаследовал от Филиберта титул принца Оранского, а в 1538 г. после смерти отца занял его место в Нидерландах. Он тоже вошел в число близких друзей императора и стал правителем Голландии, Зеландии и Утрехта.
В 1544 г. двадцатишестилетний Рене де Шалон, граф Нассау, принц Оранский, барон Бреда и т. д. погиб при осаде Сен-Дизье. Его брак был бездетным, поэтому еще в военном лагере у Ришмона он назначил своим наследником одиннадцатилетнего двоюродного брата Вильгельма фон Дилленбурга, старшего сына Вильгельма Нассау. Но возникли трудности из-за религии. В Орании, а также в Нидерландах вряд ли потерпели бы наследника-лютеранина. Не будем вдаваться в подробности многочисленных переговоров по поводу наследования. Было решено, что мальчик до прибытия в Голландию должен выйти из-под влияния родителей-протестантов, особенно убежденной в своей вере матери Юлианы фон Штольберг, и сразу же переехать в Бреду или Брюссель. Его отцу предложили отказаться от опекунства и согласиться на то, чтобы юный принц воспитывался в Брюсселе в католическом духе.
22 августа 1544 г. последовал отъезд наследника из Дилленбурга в сопровождении отца, и 6 сентября для Вильгельма Оранского в возрасте 11 лет и 4 месяцев начался нидерландский период его жизни. Никто не подозревал, какой человеческой и политической трагедии положило начало это событие.
Юный принц сперва жил в замке Нассау у Бреды под опекой трех католических дворян и воспитывался там вместе с двумя отпрысками германских городов фон Изенбургом и фон Вестербургом. В 1548 г. воспитатель Жером Перрено, сеньор Шампани, брат епископа Гранвеллы, посчитал, что пришло время для переезда в Брюссель. Но только в декабре 1549 г., после того как будущий король Филипп в сопровождении герцога Альбы принял принца Вильгельма в роскошном, в отделанном в духе эпохи Возрождения замке Бреда, он смог поселиться при дворе правительницы Марии Венгерской. Позже он перебрался в официальный брюссельский дворец дома Нассау, о котором упомянул Дюрер во время своего путешествия по Нидерландам.
Принц был молодым, знатным, одаренным и богатым наследником, владения и титулы которого мы вкратце перечислим: барон Бреда, владетельный сеньор Штеенбергена, Розендала, Остер-хаута, Гримбергена, Витена, Граве и Куика, дрост Брабанта, сеньор Виандена, Дасбурга, Сент-Вейта, Леки, Нирваарта, Сихема, Диеста, Меерхута и прочее, принц Оранский, граф Нассау…
Отец хотел, чтобы сын и в дальнейшем воспитывался при дворе императора. Пребывание в Бреде и Брюсселе стало решающим моментом. Германского принца видеть там не желали, принц, нужен был бургундский, габсбургский нидерландский дворянин, воспитанный на «голландский манер»; этому способствовали католическая религия и французский язык. То, что Вильгельм в переписке и обиходе пользовался французским (свои последние слова он произнес тоже по-французски), показывает насколько сильно повлияла на него чужая среда. Его мать, убежденная лютеранка, вынуждена была смириться с переходом сына в католичество.
Тем не менее долгие годы в отсутствие Вильгельма между Бредой и Дилленбургом не прерывались тайные связи: велась сердечная переписка, взаимно обменивались небольшими поручениями, передавали друг другу кое-что из продуктов. Принц помогал своей семье и деньгами. Кроме того, отец и сын в то время довольно часто встречались.
В 1548 г. принц, по поручению императора, появляется на рейхстаге[4] в Аугсбурге. Тогда ему было только 15 лет, но очень скоро он завоевал благосклонность императора. Может быть, это было вызвано воспоминаниями о покойных к тому времени друзьях Генрихе и Рене, а может, для короля было важно укрепить через принца отношения с дружески настроенными германскими принцами-протестантами, или же император быстро оценил выдающиеся способности Оранского, человека высокоодаренного, темпераментного, но умеющего владеть собой, деликатного, молчаливого, со светлой головой! Говорят, что правительница Мария ревностно ходатайствовала за принца перед императором, и тот оставлял юношу в своих апартаментах во время важных дипломатических и даже частных разговоров.
Нет ничего удивительного, что способный молодый человек занимал высокий политический и военный пост. Первый брак Вильгельма, которому энергично содействовала Мария Венгерская, еще больше поднял его престиж. Нравы молодых придворных оставляли желать лучшего, и, по-видимому, правительница, стараясь оградить юного принца от опасностей придворного разврата, сочла необходимой раннюю женитьбу. Брак восемнадцатилетнего Вильгельма с богатой наследницей Максимилиана фон Бюрена, заключенный в 1551 г., сделал его сеньором Эгмонда и Леердама, графом фон Бюреном, и т. д., то есть богатейшим дворянином Нидерландов, чья собственность почти равнялась королевской. Он располагал большими доходами, которые, однако, очень быстро истощились. Молодой принц жил пышно, держал многочисленных слуг, тратил огромные деньги на содержание двора. Расходы на службе у короля были очень высокими, поэтому у Вильгельма появились крупные долги — бич любого дворянина того времени.