Маркофьев не отлипал от экрана.
— Молодцы! — время от времени восклицал он.
— Кто? — захотел узнать я.
— Да эти… Власть предержащие… Ах, какие молодцы… Как грамотно и оперативно работают! Надо взять их прием на вооружение. Хотя я и сам к нему не раз прибегал.
Я не поспевал за галопом его мысли.
— Какой прием? В чем грамотность?
Маркофьев выключил телевизор и объяснил:
— Главное: в самый острый момент, когда сошел с рельсов поезд с пассажирами, или убит всенародно любимый журналист, или вспыхнул метан в шахте — именно в этот острый момент объявить о создании правительственной комиссии, заверить, что преступники будут найдены, а виновные наказаны, поклясться, что жизни ради этого не пощадишь… Стоит чему-нибудь подобному случиться, закоперщики тут же, мгновенно, отряжают из своих рядов и эшелонов наименее удачливых на теннисном корте или тех, кто обгорел на пляже и больше все равно купаться не может — в следователи, те с серьезным озабоченным видом выезжают на место происшествия, встречаются с населением, успокаивают, обстоятельно отвечают на вопросы, обещают внести ясность. Тут главное — ухватить первый момент общего возмущения или паники и утихомирить общественное мнение. "Меры принимаются, мы — на стреме". То есть начеку. А потом можно наплевать и забыть. Потому что острота проходит. Новые дела и события захлестывают и топят в своей пучине случившееся допреж. Когда напряг схлынет, всем станет уже не так важно, что ты там питюкал. И к чему призывал. Но первый миг упускать нельзя.
И еще он сказал:
— У людей короткая память. К счастью для них. Иначе жить было бы невозможно. Человеки слабо и смутно помнят, что их обманули, помнят (очень неясно), кто их обманул, но поскольку к тому же туповаты и ни в чем не уверены, им кажется, что, может, их и не обманывали или, может, обманули не эти, а совсем другие. Данной особенностью психики и пользуются власть предержащие. Сулят с три короба. Верный признак: если врешь — значит, большой начальник. Много врешь — крупный босс. Вор выходит на трибуну и говорит, что хочет заботиться о тех, кого обокрал. И те, которых он объегорил, ему аплодируют. Убийца с телеэкрана твердит, что жизнь посвятил борьбе с преступностью, и ему рукоплещут. Зрительская аудитория восхищается его бессребреничеством и героизмом. Врач, загубивший, зарезавший на операционном столе сотни пациентов, возглашает себя светочем науки — и к нему тянутся тысячи новых потенциальных жертв, еще не обжегшихся на том, что с них будут безостановочно тянуть деньги, а потом отправят к праотцам и оставят их родных и близких без средств к существованию. Да и обжегшимся — куда деваться от обирающих властителей, умерщвляющих эскулапов? Счастье людишек, что они ничего не знают, не помнят, готовы поверить любому и каждому. А вот памятливые и умеющие сопоставлять — те мучаются кошмарами, в которых пребывают…
Вывод. ДУРАКИ ВСЕГДА УДОВЛЕТВОРЯЮТСЯ СЛЕДСТВИЕМ, ЧАЩЕ — УГОЛОВНЫМ, НО БЫВАЕТ, ЧТО И АДМИНИСТРАТИВНЫМ. ДУРАКАМ СООБЩАЮТ: ТАКОЙ-ТО ТАКОЙ-ТО ОСВОБОЖДЕН ОТ ЗАНИМАЕМОЙ ДОЛЖНОСТИ, ПОСКОЛЬКУ УЛИЧЕН В ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИИ, ХИЩЕНИИ, ВОРОВСТВЕ, ВЗЯТОЧНИЧЕСТВЕ, НЕДОМЫСЛИИ, ХАЛАТНОСТИ. И т. д. И т. п. И ДУРАК ДОВОЛЕН: СПРАВЕДЛИВОСТЬ ВОСТОРЖЕСТВОВАЛА! (Мрачное торжество — как мы помним!) УПУСКАЯ ИЗ ВИДУ ПРИЧИНЫ, ТО ЕСТЬ СУТЬ ПРОИЗОШЕДШЕГО. Имярек награбил? Награбил! Ну так что проку снимать его с должности и наказывать? Или даже конфисковывать нищее имущество, которое он представил для описи, спрятав все действительно ценное и отправив за рубеж все сколько-нибудь стоящее. ДА ОН НАГРАБИЛ СТОЛЬКО, ЧТО РАДИ СОХРАНЕНИЯ ЭТОГО БОГАТСТВА МОЖНО ПАРУ ЛЕТ ОТСИДЕТЬ ЗА РЕШЕТКОЙ — В КОМФОРТНОЙ ОДНОМЕСТНОЙ КАМЕРЕ С ХОЛОДИЛЬНИКОМ И ТЕЛЕВИЗОРОМ! Он награбил столько, сколько дураку не снилось! Обеспечив себя, детей, внуков и правнуков. Поэтому любые штрафы и придирки — ему как с гуся вода! Если вы способны удовлетвориться объявленным порицанием, снятием жулика с должности — вы счастливец, не тратящий понапрасну нервы и не забивающий голову рассуждениями о справедливости или неадекватности возмездия. ВЫ — СЧАСТЛИВЧИК. ТО ЕСТЬ — ДУРАК. Синонимичность этих понятий не вызывает сомнения.
— Что касается взятых на себя обязательств и обещаний… Расследовать, разобраться, воздать по заслугам… Покарать и назначить на освободившееся место другого, честного и умного… Тут надо стараться быть похожим на Бога, — говорил Маркофьев. — Разве Господь немедленно бросается выполнять вознесенные к Нему просьбы и мольбы прихожан? Нет, порой просителям приходится ждать очень долго… Ну так и старайся походить на Него… А паства — потерпит…
Маркофьеву, катившему бочку на Президента, вторил Иван Грозный:
— Неужели после этого он не разгонит свою камарилью, не выгонит имиджмейкеров? Они должны были подсказать: что делать и как себя вести… Упустить такой повод для раскрутки! Поехал бы на место трагедии, пустил бы слезу, стал бы народным любимцем. А теперь ему до конца дней будут поминать этот праздник в саду. То есть — он, конечно, поедет. И толканет речь. Но теперь — уже не тот коленкор!
Я, по дурости, склонен был с Иваном согласиться.
Маркофьев, когда я высказал слова одобрения и поддержки позиции Ивана, на меня напустился:
— Улавливай логику! Ты хоть понимаешь, почему он это говорит? Да потому что сам рвется в Президенты. Или во всяком случае — хочет быть поближе к верхам. А для этого надо оттеснить нынешних горних обитателей!
Контрольный вопрос № 1. Вы не согласны?
Контрольный вопрос № 2. Так ли трудно стать Президентом?
Ответ вы найдете в конце учебника и ни сточкой ниже!
Вывод. Как детектив при расследовании убийства задается вопросом: "Кому это выгодно?", так и вы, слушая собеседника, спрашивайте себя: "Какой интерес стоит за его словами?"
И еще Маркофьев говорил:
— В критиканстве палку не перегибай… Конечно, морячков жаль. И рыночных торговцев тоже… И простых прохожих… Но мы принадлежим к другому сословию. А именно — к той мизерной части населения, которая нанимает остальных, чтоб обеспечивали нашу безопасность, торговали гнилью, уходили в море, сражались в Чечне. Это — их удел. А наш удел — сочувствовать или делать вид, что сочувствуем, заботиться или делать вид, что заботимся. Ну, и так далее…
Выводы правительственной комиссии по расследованию причин случившегося неопровержимо доказали, что во всем произошедшем повинны сами а) матросы; б) рыночные торговцы; в) прохожие.
Контрольный вопрос. Могло ли быть иначе?
На панихиде памяти погибших моряков, рыночных барыг и случайных ротозеев, застигнутых взрывной волной в подземном переходе — Миша и Сивухина, наряженные во все черное, пели реквием. А в тот же вечер, на концерте по случаю дня рождения Маркофьева, отплясывали кан-кан уже в белых трико и полосатых фраках.
Миша, бросивший мою дочь, неожиданно для всех сочетался законным браком с певицей Сивухиной. Их скоропалительная свадьба, о которой много судачили и никто толком ничего не знал, длилась-праздновалась несколько месяцев. Сивухина подарила молодому мужу длиннющий кадиллак белого цвета (Миша ее убедил, что остался девственником, отсюда белизна авто), а великовозрастная Сивухина, закрыв глаза на детишек, рожденных от Миши Олей — читайте "Учебник Жизни для Дураков", главы "Как увести чужого мужа или чужую жену" — и моей Катей, взяла у пылкого благоверного в приданое украденный им из мексиканского ботанического сада столетник, символизирующий неувядаемую страсть молодожена.
— В результате этого шага каждый из них получает то, чего хочет. Обмен эквивалентный, — констатировал приглашенный на церемонию бракосочетания в качестве почетного шафера Маркофьев. — Миша обретает богатство, Сивухина — статус законной воспитательницы малолетних самородков.