* * *
В дальнем море, у Аго,
Волны без конца бегут
К каменистым берегам,
Так любви моей к тебе
Нет ни срока, ни конца!..

Песни Восточных провинций

* * *
Целый день толку я белый рис.
Грубы стали руки у меня.
Хорошо бы, если б в эту ночь
Молодой хозяин мой пришел,
Тронул их и пожалел меня!
* * *
Как на поле здесь, в Санацура.
У холма я сею нынче просо
Вижу, лошадь милого пришла.
Потянулась к просу, ест… Ну что ж,
Все равно ее не прогоню!
* * *
Ах, одежды белотканой рукава
В изголовье положу-ка я себе!..[16]
Вижу, едут из Курага рыбаки,
Возвращаются к себе домой,
Не вставайте, волны, на пути!
* * *
У Цукуба, у горы,
Рано еще снегу выпадать.
Что это белеет там, вдали?
Верно, расстелила полотно
Для просушки милая моя.
* * *
В дальней стороне Сакитама,
Где стоят в заливе корабли,
Ветер злой,
Канаты рвутся там…
Только б не пришлось расстаться нам.
* * *
Вот из здешних мест, из Синану,
Из соседней речки Тикума,
Камешек простой;
Наступишь ты ногой
Для меня он станет яшмой дорогой!
* * *
Здесь, в стране у нас, в Асигара,
Возле горных склонов Хаконэ,
Просо мы посеяли с тобой.
Вот уж и колосья налились,
Странно, что не вместе мы теперь!
* * *
Нежный померанцевый цветок,
Что расцвел в селении моем,
Притянул к себе, хотел сорвать,
Но оставил, не сорвал его
Был уж очень молод тот цветок!
* * *
Ведь еще вчера я ночью с милой был,
А мне кажется, что этот миг далек,
Словно журавли,
Что в небесах летят,
Прикасаясь к белым облакам…
* * *
Как жемчужная трава,
Что растет на диком берегу,
Клонится к земле,
Так, склонясь, наверно, спишь одна,
Не дождавшись друга своего…
* * *
Простую женщину из Адзума-страны,
Что для тебя в саду своем растила,
Срезала коноплю, сушила,
Стелила для тебя и так тебя любила,
Заботясь о тебе, — не забывай!..

Из песен об уходе в пограничные стражи[17]

* * *
Когда в стражи я из дома уходил,
Было рано, чуть забрезжила заря…
У ворот моя жена стояла…
Все не знала, как теперь ей быть,
Все боялась мои руки отпустить.
* * *
Милую жену покинул я,
Бросил я ее в селении чужом,
Тяжко мне,
И глаз не отвести!
Все глядел, пока вдали не скрылся дом…
Песня мужа
Те ворота, где стоит жена
У горы Цукуба, — скроют облака,
Но пока я различаю
Милый дом
Буду я махать ей рукавом!..
Песня жены
Где горы Цукуба виден пик,
Только ли орла там слышен крик?
Это плачу я!..
Так вечно мне рыдать,
Если нам друг друга не видать!
Песня мужа
Здесь тебя оставить и уйти
Жалко сердцу, милая моя…
Хорошо бы
Нет другой мечты,
Чтоб у лука тетивою стала ты!
Песня жены
Проводив тебя, остаться здесь,
Все равно что погубить себя!..
Хорошо бы
Обратиться в этот лук,
Чтобы вместе быть с тобою, милый друг!
* * *
И когда расстались мы
На берегу,
На который в белой пене шла волна.
Безнадежно тяжко стало мне,
В сотый раз машу я рукавом…
* * *
Словно стаи уток улетали,
Отправлялись мы в далекий путь.
Опечаленное сердце милой,
Что со мной прощалась в этом шуме,
До сих пор я не могу забыть.
Из легенды о знаменитой красавице Тэкона[18]
…И когда, в страну восточную придя,
Взглянешь, как у берега катится волна,
Сразу загрустишь
О деве молодой,
Что сюда ходила часто за водой…
вернуться

16

Ах, одежды белотканой рукава в изголовье положу-ка я себе!.. — В песне приводится любовный заговор с целью охранить возлюбленного в плаванье и привлечь к себе на ложе. Старинное поверье утверждало: если положишь в изголовье рукава своей одежды, дождешься на ложе любимого.

вернуться

17

Песни об уходе в пограничные стражи — разновидность японского фольклора. В старину в Японии существовала повинность, по которой крестьяне на три года уходили из дома в пограничные стражи на остров Кюсю. Сохранились целые циклы песен, сложенных ими и их близкими, напоминающие рекрутские причитания в русском фольклоре.

вернуться

18

Тэкона — легендарная красавица, бросившаяся в море, не будучи в состоянии сделать выбор между двумя любившими ее юношами.

вернуться

19

В настоящих примечаниях даются сведения лишь о наиболее выдающихся поэтах, так как большинство имен в известных классических антологиях обычно свидетельствуют не столько о достижениях индивидуального творчества в современном понимании, сколько о достижениях поэзии тех времен в целом. Этим объясняется и принцип составления японских антологий, в которых не выделяется творчество отдельных поэтов, и произведения располагаются без строгой хронологической последовательности, поскольку имена и даты являются нередко предметом дискуссий. В связи с этим и в настоящем издании, где соблюден хронологический принцип построения книги в целом, внутри данного и следующего за ним разделов имеются незначительные хронологические отклонения в расположении материала.