Я явственно ощущаю процесс адаптации, когда принимаю горячую ванну. Обычно я наливаю самую горячую воду, какую только могу выдержать, и погружаюсь в нее. Первое ощущение: как будто меня обертывают жгучей крапивой. Через десять секунд мое тело привыкает: та же самая вода становится приятной и ласкающей. Для себя я провел эксперимент: мое тело способно адаптироваться к температуре воды до 45°С, а выше этой температуры телу уже плохо.

Чем вызвана такая сложная система восприятия? Может быть, мозг изголодался по ощущениям и желает получать и получать сообщения по замкнутой цепи из внешнего мира? Или чувствительные рецепторы нашего тела аккумулируют информацию просто из любопытства? Конечно, нет. Задача этого сложного устройства — дать возможность частям тела подготовиться к принятию наиболее правильного решения.

Тщательно продуманный механизм осязания подготавливает кожу для адаптации к изменениям на ее поверхности. Бионики используют слово «податливость» для обозначения ответной реакции кожи. Податливость — способность кожи принимать форму любой поверхности, с которой она контактирует, как бы обтекать ее. Это свойство кожа демонстрирует лучше, чем любой другой сопоставимый с ней материал. Податливость кожи дает телу возможность свободно перемещаться в любых пределах, быть готовым к различным изменениям окружающих условий и в то же время сохранять целым и невредимым свою защитную оболочку. Кожаная одежда и кожаные ботинки ценятся очень высоко (и стоят тоже), потому что они, будучи изготовлены из кожи животных, обладают гибкостью и эластичностью, а также способны «дышать». Компания «Дюпон» потратила миллионы долларов на разработку корфама — потенциального заменителя кожи, но в конце концов признала свой проект неудачным. Их изобретение не обладало податливостью, присущей коже даже мертвых животных.

Все последние годы я занимался конструированием обуви и приспособлений для ног и рук людей, страдающих проказой и лишившихся осязательных ощущений. За это время я провел сотни часов, изучая анатомию живой кожи. Глубоко под кожей ладони находятся жировые отложения, по внешнему виду и по консистенции напоминающие крахмальный клейстер. Эти жировые прослойки настолько мягкие, почти жидкие, что самостоятельно не могут сохранить свою форму. Они поддерживаются вплетенными в них коллагеновыми прожилками. Все это очень похоже на надувные воздушные шары, перехваченные в разных местах веревкой. Коллаген встречается в большом количестве в тех местах, где он особенно необходим, — там, где требуется поддержание формы. На щеках и ягодицах больше жира и меньше коллагена. (К сожалению, с этим знакомы те, кто сражался с двойным подбородком и с лишним весом в области бедер). Но когда усиливается нагрузка, например, на ладонь руки, весь имеющийся жир как бы скручивается и утончается, оборачиваясь фиброзной тканью. Все это становится очень похожим на кружева.

Я беру в руку молоток. В ответ на полученную нагрузку каждая группа жировых клеточек изменяет свою форму. Они все растягиваются, но не могут выйти за строго очерченные границы, благодаря располагающимся вокруг них прочным коллагеновым волокнам. В результате образуется легко перемещающаяся подвижная ткань, которая подгоняет свою форму и точки нагрузки под конкретную форму ручки молотка. Инженеры не могут скрыть восторга, когда анализируют это уникальное свойство. Они не в состоянии создать материал, который бы так идеально сочетал в себе эластичность с вязкостью, как кожа.

Если бы ткань моей кожи была более твердой, я мог бы раздавить хрустальный бокал и даже не заметить этого. Если бы ткань была более мягкой — рука не смогла бы удержать бокал. Когда моя рука обхватывает какой–то предмет — спелый помидор[17], лыжную палку, котенка, другую руку, — жир и коллаген сразу же перераспределяются таким образом, что их форма соответствует форме обхватываемого предмета. Это распространяется на всю зону соприкосновения. Благодаря этому свойству, предотвращается скопление точек повышенного давления, перераспределяется нагрузка, обеспечивается надежная поддержка.

В классе на уроках биологии часто можно увидеть скелеты частей человеческого тела. Попробуйте взять побрякивающий скелет руки и обернуть его пальцы вокруг молотка. Ручка молотка будет соприкасаться с такой жесткой поверхностью, как кость, всего лишь в четырех точках, которым и предстоит нести основную нагрузку. Без податливой кожи и окружающей ее ткани эти четыре точки, испытывающие очень сильную нагрузку, начнут воспаляться и покрываться язвами после того, как я ударю молотком всего несколько раз. Но благодаря податливости кожи, целиком покрывающей мою руку, кость выдержит огромное количество ударов.

Податливость — слово, имеющее специфическое значение для инженеров и очень емкое значение для биологов. Но оно имеет еще и особый духовный смысл. Мне нужен жесткий скелет, чтобы держаться ровно, чтобы сохранять независимость от воздействий окружающего мира. Но, когда я беру что–то в руки, мои кости не должны соприкасаться с этим предметом. Податливые ткани, в которые обернуты мои кости, принимают форму предмета — будь она изогнутой или ровной. Я не требую, чтобы предмет принял форму моей руки, — мои руки адаптируются к предмету, перераспределяя нагрузку соответствующим образом.

Жить по–христиански — это настоящее искусство. И, я думаю, концепция «податливости» помогает нам лучше усвоить его. Каждый день мое тело вступает в контакт с множеством других объектов. И как реагирует на это моя кожа? Что происходит со мной? Я беру квадратный предмет — моя кисть повторяет его форму. Я беру круглый предмет — происходит то же самое. Происходит ли это же с моим естеством? Апостол Павел проводит ту же параллель для нас в 1 Кор. 9:19–22: «Ибо, будучи свободен от всех, я всем поработил себя, дабы больше приобресть: для Иудеев я был как Иудей, чтобы приобресть Иудеев; для подзаконных был как подзаконный, чтобы приобресть подзаконных; для чуждых закона — как чуждый закона — не будучи чужд закона пред Богом, но подзаконен Христу, — чтобы приобресть чуждых закона; для немощных был как немощный, чтобы приобресть немощных. Для всех я сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых».

17.

Прикосновение

Доктор Гарри Ф. Харлоу обожал стоять у клеток с животными в своей лаборатории в Висконсинском университете. Он подолгу наблюдал за детенышами обезьян. От его взгляда не ускользнуло, что малышам очень нравятся разложенные на полу тряпичные подстилки. Обезьянки обращались с ними с какой–то особенной нежностью: брали на руки, обнимали, укачивали на руках, как дети укачивают плюшевого медвежонка. В результате наблюдений было установлено: те обезьянки, которые росли в клетках с мягкими подстилками, становились более крепкими и здоровыми, чем те, которые росли на голом сетчатом полу. Неужели основополагающим фактором было наличие ткани — нежной и приятной на ощупь?

Доктор Харлоу смастерил из махровой ткани оригинальную искусственную маму. Сзади приделал к ней лампу подогрева, чтобы она была теплой. Спереди к «маме» прикрепили резиновые трубки с сосками, откуда детеныши могли сосать молочко. Новорожденные обезьянки приняли ее с большой радостью. А почему бы и нет? Она всегда была рядом с малышами: кормила, согревала и в то же время, в отличие от настоящей мамы, никогда не сердилась на них, не шлепала и всегда была под рукой.