Спрашивая Иова: «Где путь к жилищу света... ?», Бог напоминает о каких-то прежних его поступках, связанных с борьбой против тьмы и поисками светлого пути.

Далее вопрос продолжается: «... и где место тьмы?» Оказывается, к свету ведет «путь» – человек должен постоянно совершать усилия, шаг за шагом восходить на «гору Господню» и не останавливаться. А тьме назначено определенное «место». В ней никакого, собственно, пути и нет. Тьма есть тьма. Во тьме очень трудно идти, потому что перед собой ничего не видишь. Что же именуется «местом тьмы» в Писании? Обитель падших, темных, оскверненных духов – по-древнееврейски ???? <шео?ль> (от глагола ??? <шаа?ль>, «вопрошать»); это как бы «вопрошаемая», т. е. неисследимая, бездна, ад, преисподняя, где обитают духи, искупающие тяжкими страданиями свои беззакония и не могущие взойти ввысь. Пока преступный дух не избудет свою греховность через наказание, он не будет выпущен из этой «темницы», о чем сказал Иисус:

Что могут означать подобные слова? Ведь здесь говорится о «границах» самой тьмы и «стезях» (т. е. путях) к ней! Человек может случайно ошибиться, впасть в беззаконие или нечестие по незнанию, слабости, опрометчивости – символически это выражено словами «дойти до границ тьмы», т. е. соприкоснуться с тьмой. Но «знать стези к дому ее» – это нечто другое. Если мы хорошо знаем куда-то дорогу, то, значит, бывали там неоднократно. Следовательно, Иов некогда знал не только «место» тьмы, но и «стези» к ее «дому», т. е. многократно входил в общение с силами тьмы.

Однако «тьма» в библейском смысле – это грех, зло, нарушение воли Божьей. Если свет оживляет, согревает, освещает, то тьма поглощает всякий свет, страшит и сбивает с пути. А об Иове сказано неоднократно, что он человек праведный, непорочный, удалявшийся от зла и всякого беззакония. Спрашивается, каким же образом этот невинный и беспорочный человек, всю жизнь воздерживавшийся от греха, не только познал границу света с тьмой, т. е. вкусил грех, но и «знает стези» к дому тьмы, т. е. неоднократно совершал темные деяния!? Ответ содержится в следующем стихе:

Уже этим одним изречением, исходящим из уст Всевышнего, неимоверно расширяются, раздвигаются границы самоощущения, самопознания Иова. Ведь раньше он о себе, вероятно, думал так: я родился тогда-то и всегда следовал воле Божьей. И вдруг перед ним разверзается колоссальная временная бездна, раскрывается давнее прошлое. Оказывается, он родился в нашем мире не в первый раз. Заметим, что сама возможность повторного рождения после смерти содержится уже в словах, произнесенных Иовом ранее: «... наг я вышел из чрева матери моей, наг и возвращусь туда» (1, 21). Слово «туда» (в Синодальном переводе оно отсутствует) указывает на «чрево матери», т. е. на повторное рождение. Но, по всей видимости, первоначальные взгляды Иова не предполагали идеи воздаяния в последующей жизни за грехи предыдущей: об этом Господь как раз и сообщил Иову в особом откровении. Ведь Бог говорит ему: «... ты был уже тогда рожден.» Но что означает это «тогда»? По всему видно, что здесь сказано о тех же древнейших временах, о которых шла речь в начале 38-й главы. Там говорилось о творении Земли, о том, что когда Бог полагал ей основание, уже существовали иные «обители» – «утренние звезды», и с них смотрели сыны Божьи, радуясь тому, что возникает еще одно место для воплощения и совершенствования душ. И вот, оказывается, Иов «был уже тогда рожден», и число дней его «очень велико».

Поставим себя на место человека, который ранее не имел иных воспоминаний, кроме связанных со своей нынешней жизнью. И вдруг этот человек постигает, что в его душе скрытым образом содержатся куда более обширные познания, приобретенные в бытии ином, в предыдущей жизни. Но разве бы обратился Бог с такими словами к тому, кому Он не отверз еще очей, не открыл слуха и чье сердце Он еще не расширил для столь великого познания? Если бы Иов просто услышал: «Ты уже тогда был рожден», это были бы только слова. Да и стоит ли описывать великолепный пейзаж слепому?! Но слово Бога совершенно. Раз Он открывает Иову: «... ты был уже тогда рожден.», значит у Иова отверзаются духовные очи, и он становится способным вспомнить всё, что с ним некогда происходило.

И вот оказалось, что Иову теперь, после таких откровений, нашлось в чем покаяться! Ведь далее он признает свою вину и говорит о себе в третьем лице:

И далее:

Конечно, откровение Божье само по себе настолько мощно и чудесно, что с ним ничто не может сравниться. Но ведь Иов вызывал Господа на суд и спрашивал о своей вине, просил, чтобы ему свыше всё объяснили! И что же: явился вышний Судия во всём Своем величии, привел Иова в трепет – и всё? Нет, Судия, конечно же, откликнувшись на зов Иова, должен был разрешить ту тяжбу, ради которой Его, собственно, и был Он призываем.

И Он ее, конечно, разрешил! Иов понял, что ему есть от чего отрекаться («я отрекаюсь») и есть в чем раскаиваться («раскаиваюсь в прахе и пепле»). Ведь в библейском контексте отречься можно только от чего-то действительно содеянного. И раскаяться можно лишь в том, что человек реально сотворил. «Раскаяться в прахе и пепле» должен был только тяжко согрешивший преступник. На Древнем Востоке существовал такой обычай: кающийся разрывал свою одежду, садился во прах и пеплом посыпал себе голову. Что же такого сделал Иов в данной жизни – от рождения его и до сего момента, – чтобы ему «раскаиваться в прахе и пепле»? Разве лишь то, что он вызывал Бога на суд. Но к этому он имел все основания, ибо, будучи совершенным праведником, испытал наказание, как величайший нечестивец.

В чем именно обвинил его Бог, что такое он совершил в прежних своих существованиях, от нас Писание утаивает. Одно несомненно: что Иов уже был рожден до того, как обрел бытие в теперешней своей жизни, и что в том, давнем, своем существовании он «доходил до пределов тьмы», т. е. совершал тяжкие грехи, в наказание за которые теперь на него обрушилась справедливая кара. Вспомним утверждение Софара: если бы Иов знал, что вдвое больше должен был бы понести и что Бог некую часть его беззаконий предал забвению, то он бы молчал (Иов. 11, 6). Но истина слов Софара прояснилась только в свете личного откровения, полученного Иовом, а именно – того воспоминания о прежних существованиях, которое ранее было ему недоступно. Представим себе человека, который вдруг (например, вследствие болезни) забыл, как его зовут, кто он такой. Приходят родители, жена, дети, друзья – он никого не узнает. Ему приходится даже заново изучать родной язык. Но вот к такому человеку, по милости Божьей, возвращается память – и для него вдруг всё вокруг озаряется светом. Люди, которых он, по его прежним уверениям, «видел впервые», – это, оказывается, его мать, братья, родные. Подобное произошло и с Иовом.

Так исполнилось некое неосознанное предвидение, высказанное Иовом в начале его страданий:

Как мы уже говорили, слова «туда» нет в Синодальном переводе, однако в оригинале оно стоит: именно ??? <шама?> – «туда», т. е. в утробу матери, возвратится Иов после кончины, т. е. – родится вновь! И если ранее Иов уже употреблял эту поговорку, бытовавшую на Древнем Востоке и говорившую о многократности воплощений души, то лишь теперь он получил достовернейшее подтверждение ее истинности!