Следовательно, если мы говорим, что Вилдад Савхеянин не признает никакой возможности нового откровения свыше, то это не абсолютный приговор: некое откровение может быть, но не от Бога, а от духов, обитающих в горнем мире, от древних предков. А как же библейский запрет: «... не должен находиться у тебя. вызывающий духов... и вопрошающий мертвых...» (Втор. 18, 10-11)? Очевидно, Вилдад не имеет в виду, что духов предков следует произвольно вызывать, но что они сами могут явиться (скажем, во сне), дабы помочь своим потомкам добрым советом.
... Так почему же имя Вилдад переводится как «возлюбленный Владыкой»? Да потому, что он крепко держится за ту чистую традицию, которая восходит к Адаму, и следует ей. Отступление от традиции рассматривается им как отступление от Бога и, следовательно, как отпадение от корня, от источника жизни:
... Поднимается ли тростник без влаги? растет ли камыш без воды?
Еще он в свежести своей и не срезан, а прежде всякой травы засыхает.
Таковы пути всех забывающих Бога, и надежда лицемера погибнет... (Иов. 8, 11-13)
С чем сравнивает Вилдад отступление от Бога и забвение Его? С засыханием тростника или камыша – тех растений, которые могут расти только близ воды, обильно орошаемые и напояемые ею.
Гораздо позже, спустя тысячелетия, в суфийской поэзии сходная мысль будет выражена несколько иным образом: человек, отступивший от Аллаха, забывший Его, сравнивается с ветвью, отсеченной от дерева. Эта ветвь, лежащая возле ствола, думает, что она будет жить вечно, что источник жизни в ней самой, но связи со стволом уже нет, и она, засыхая, постепенно начинает понимать, что отделена от источника жизни.
Можно подобное сравнение усмотреть и в более ранней – евангельской – традиции. Иисус говорит ученикам:
Я есмь истинная виноградная лоза, а Отец мой – виноградарь.
<...>
Кто не пребудет во мне, извергнется вон, как ветвь... (Иоан. 15, 1-6)
Значит, питание от Божественного Источника, прямая связь с ним – это жизнь, а отсечение от Него – смерть, хотя и не мгновенная и не сразу ощущаемая. Самое древнее выражение подобного философского воззрения мы встречаем именно у Вилдада.
Бог – это источник, сердцевина, основа, начало жизни каждого из нас: если мы от Него отвращаемся, Его забываем, то уподобляемся растениям, нуждающимся в воде, но лишенным ее. Божественная сила, энергия, Его Дух, которым живится дух человеческий, в таком случае отступают от нас, и мы тогда потенциально мертвы, а в смысле духовном – мертвы уже сейчас.
Другое изображение нечестивого содержится в следующих словах Вилдада:
... Упование его подсечено, и уверенность его – дом паука.
Обопрется о дом свой – и не устоит; ухватится за него – и не удержится. (Иов. 8, 14-15)
В Библии вера в Бога, исполнение Его заповедей неоднократно уподобляются камню, на котором человек возводит свой дом. Вспомним, например, слова Иисуса:
... Всякого, кто слушает слова мои сии и исполняет их, уподоблю мужу благоразумному, который построил дом свой на камне... (Матф. 7, 24)
При потоках и бурях устоит дом, основанный на каменном фундаменте. Здесь, у Вилдада, мы находим сходный образ: дом, построенный на камне, т. е. основанный на учении Божьем, на верности Ему, противопоставляется «дому паука». А что такое «дом паука»? Это паутина; стоит пальцем шевельнуть – она порвется, и паук упадет: «Обопрется о дом свой – и не устоит; ухватится за него – и не удержится». Но сам паук не рвет паутину, для него она достаточно прочна, разрушают ее посторонние силы. Так и тот, кто не основал свою физическую жизнь на метафизической реальности Божественного Присутствия, как бы висит, подобно пауку, между небом и землей, не имея никакой опоры, потому что всё держится милостью Божьей; а отрицая эту милость, человек подсекает основы собственного бытия. И извне приходит к нему наказание, «разрывающее» его жизненные надежды, которые сравниваются с паутиной.
Имеется и еще один образ, который использует Вилдад для описания отступника от Бога:
Зеленеет он пред солнцем, за сад простираются ветви его;
В кучу камней вплетаются корни его, между камнями врезываются.
Но когда вырвут его с места его, оно откажется от него: «Я не видало тебя!» (Иов. 8, 16-18)
Здесь «место» человека в мире (т. е. и пространственно-временные координаты, и все обстоятельства жизни, включая социальное окружение) одушевляется, олицетворяется, «умеет говорить». Место, из которого человек вырван и выкинут Богом, как бы отказывается от того, кто в нем ранее присутствовал, и заявляет: «Я не видало тебя!» Человек недостоин пребывать в мире, если он не воздает хвалу Тому, Кто его в этот мир поместил. А кто же замещает исторгнутого? —
... Из земли вырастают другие. (Иов. 8, 19)
Нечестивец подобен растению, вырванному Богом и вышвырнутому Им как сорняк, потому что оказался духовно бесплодным; он заменяется «другими», которые, может быть, принесут ожидаемый духовный плод в свое время и будут верны Садовнику, их насадившему.
Таким образом, у Вилдада человек нечестивый уподобляется то тростнику и камышу, лишенным влаги; то пауку, который «ни на чем» строит свой дом; то растению, выдернутому из земли.
Вернемся к уже прочитанным стихам:
... Когда же положите вы конец таким речам? обдумайте, и потом будем говорить.
Зачем считаться нам за животных и быть униженными в собственных глазах ваших? (Иов. 18, 2-3)
Теперь попробуем «вопросить» древнего мыслителя об источнике самого нечестия. Что же именно, с его точки зрения, должен предпринять человек, чтобы не упасть со своей человеческой высоты и не превратиться в животное: в этой жизни – образно, а в грядущей – буквально?
«Обдумайте.» – говорит Синодальный перевод. В древнееврейском же тексте стоит 1???? <тави?ну> – «уразумейте», «поймите». Что-то человек должен уразуметь, чтобы не уподобиться животному. О чем идет речь? О том, чтобы исследовать что-то собственным разумом, познать причины бытия? Из сказанного выше вытекает, что нет: в контексте учения Вилдада говорится о традиции, и только о ней. «Уразумейте...» – что? – очевидно, именно традицию, предание предков. И если вы будете этому преемственно передаваемому учению верны, тогда станете непоколебимы и займете подобающее вам человеческое место под солнцем. Значит, действие по глаголу «уразумейте» противопоставляется в контексте учения Вилдада поведению «не познавшего Бога» (Иов. 18, 21), т. е. не пожелавшего Его познать.
И нечестивцев за их отказ «познать Бога» (ср. приводимые пророками речи таких людей: «... устраните от глаз наших Святого Израилева» – Ис. 30, 11; «Мы сами себе господа; мы уже не придем к Тебе» – Иер. 2, 31) постигают страшные кары, которые, пожалуй, у Вилдада, по сравнению с другими друзьями Иова, описаны наиболее картинно. Начинается наказание нечестивца, делающего себя недостойным человеческого звания, с внутренних терзаний его души:
О ты/, раздирающий душу твою в гневе твоем!... (Иов. 18, 4)
Беззаконник вечно недоволен своим положением, потому что только праведник спокоен, мирен, а человек неправедный, отходящий от истины, гневается, сетует на всё, совершающееся вокруг. Здесь, конечно, содержится прямой намек на положение Иова: Иов всё время жалуется, Иов стенает, Иов требует чего-то. А если бы ты, мол, Иов, был праведен, как бы подчеркивает Вилдад, то и сейчас был бы спокоен и мирен несмотря ни на что.
Однако резкими, жестокими словами, подобно Елифазу, Вилдад Иова не обличает. Он не говорит, что Иов у кого-то что-то похитил, оставил сироту и вдову без суда, убил кого-либо и прочее; таких обвинений у Вилдада нет. Тем не менее намеки на греховность Иова в его речи всё же присутствуют:
О ты, раздирающий душу твою в гневе твоем! Неужели для тебя опустеть земле и скале сдвинуться с места своего? (Иов. 18, 4)